Уроки чтения: как хип-хоп завоевал мир
Ровно 40 лет назад, 16 сентября 1979 года, случилось событие, которому (по вполне понятным причинам) никто тогда не придал особого значения, но которому суждено было изменить культурный ландшафт, наше восприятие искусства, да и вообще, положа руку на сердце, мир в целом. В этот день на прилавках музыкальных магазинов Нью-Йорка появился 12-дюймовый сингл на 33 оборота с невыразительным конвертом и тусклым красным «яблоком», записанный никому не известной группой Sugarhill Gang. На стороне А была полная 15-минутная версия их на тот момент единственной песни; на стороне В — сокращенная до 6:30. Песня называлась Rapper’s Delight — и была первой в мире композицией в стиле рэп, официально изданной на каком-либо носителе. То, что было в 1979 году местечковой экзотикой, странным субкультурным феноменом черных нью-йоркских кварталов, к концу следующего десятилетия стало известным во всем мире. Сегодня хип-хоп, по сути, доминирует в музыкальной поп-культуре — даже там, где никогда не ступала нога афроамериканца. Рэп читают на русском, китайском, чеченском, монгольском, казахском, французском — и все давно уже забыли споры конца 1980-х, может ли ритмический речитатив быть перенесен в неанглоязычную среду. Нравится нам это или нет, но рэп прочно занял свое место в ушах, умах и сердцах — по случаю годовщины «Известия» решили вспомнить, с чего всё начиналось.
Ищите женщину
Начиналось всё, как ни удивительно, учитывая не изжитое и в наши «митушные» феминистские времена доминирование в рэпе несколько склонных к мизогинии исполнителей-мужчин, с женщины. Сильвия Робинсон, певица, продюсер, основательница и президент маленькой компании звукозаписи Sugar Hill Records (в конце 1970-х — немалый комплект достижений для темнокожей женщины из Гарлема) заинтересовалась новой музыкой, которую создавали на полуподпольных вечеринках в Бронксе и других черных районах Нью-Йорка диджеи и импровизаторы-чтецы, с пулеметной скоростью обменивавшиеся потоками слов друг с другом и с танцующей публикой. Кто-то уже запустил в оборот словечко «рэп» для обозначения этой эклектичной стилистики, густо замешанной на соуле, диско и фанке, но крупные игроки шоу-бизнеса относились к этой расовой музыке с некоторым недоверием, явно не считая, что ей когда-либо суждено добиться коммерческого успеха у широкой аудитории.
Разумеется, Sugarhill Gang, собранные Робинсон для записи сингла, не были ни первыми в мире, ни даже лучшими в Нью-Йорке рэперами — но именно они сделали новую стилистику известной всему миру. Песня стала хитом у черной американской аудитории (несмотря на брюзжание пуристов, заявлявших, что настоящий рэп не делают в студии под руководством 44-летних мамочек) — стоит заметить, что в 1979 году даже в славном своими музыкальными и бунтарскими традициями Детройте мало кто толком представлял, что такое этот самый хип-хоп, он же рэп, о котором толкуют братья с западного побережья. Характерно, что сама Робинсон объясняла музыкантам, записывавшим ритм-секцию для Rapper’s Delight, что от них требуется, так: «У меня тут есть парни, которые будут очень быстро трепаться поверх этого; лучше я объяснить не могу».
Пионерский салют
Парней звали Уандер Майк, Биг Бэнк Хэнк и Мастер Джи (для налоговой службы и прочих формальностей — Майкл Райт, Генри Джексон и Гай О’Брайен); до Sugarhill Gang они занимались кто чем, но все так или иначе принимали участие в рэп-вечеринках в Гарлеме и Бронксе. Песня, записанная всего за день, стала и первым хитом хип-хопа, заняв 35-е место в национальном хит-параде США. В Европе Rapper’s Delight отыграла с абсолютно феноменальным успехом: заокеанская диковинка заняла первое место в чартах Нидерландов, второе — в Бельгии, Швеции и Швейцарии, третье — в Великобритании и ФРГ. И, кстати, возглавила списки популярности Канады — северные соседи «страны свободных, дома храбрецов» оказались менее зашорены в расовых вопросах.
В песне были все главные составные части будущего хип-хопа: от самого названия стиля («I said a hip hop / Hippie to the hippie / The hip, hip a hop, and you don’t stop» — возвещал в первых же тактах Уандер Майк) до общей тематики читки эмси — безудержное бахвальство, сексуальный подтекст, позитивный настрой. Сэмплеров и прочей хитрой электроники тогда просто не существовало, поэтому басист Чип Ширин просто переиграл басовую линию из хита диско-группы Chic «Good Times» (что привело к судебному иску от авторов, благополучно, впрочем, разрешенному).
Вскоре Сильвия Робинсон пополнила список своих достижений, выпустив и первый в мире сингл полностью женской группы — три юные поклонницы прорвались за кулисы после концерта Sugarhill Gang и продемонстрировали таланты в читке, после чего получили и первый контракт. The Sequence, как назвали команду, стали и первыми рэперами с Юга США — все участницы были родом из Южной Каролины. Стать суперзвездами им, впрочем, не удалось (хотя одна из участниц впоследствии стала знаменитостью R'n'B сцены — это Энджи Стоун), но их единственный хит Funk You Up неизменно присутствует практически на любой компиляции олдскульного рэпа.
Исторические масштабы
Дальнейшее, как говорится, уже история. В 1986 году черные рэперы Run-D.M.C. и белые рокеры Aerosmith записали совместный трек «Walk This Way», ставший одним из главных хитов года в международном масштабе, а в национальном американском — впервые увлекший черной музыкой белую аудиторию. В клипе к песне музыканты символически рушили разделявшую их стену; стоит, наверно, напомнить, что всего четырьмя годами ранее MTV отказывался ставить в эфир клипы самого Майкла Джексона, считая, что преимущественно белая аудитория канала не захочет смотреть «такое». Хип-хоп стремительно политизировался — Чак Ди из Public Enemy говорил, что рэп — «это CNN черной Америки» — и одновременно набирал коммерческие обороты. В 1989 году самым продаваемым синглом в США оказался «Wild Thing» рэпера Тоун-Лока, а упомянутые Public Enemy стали одной из первых рэп-групп, собиравших стадионы. 1990-й стал, по определению редактора Billboard Пола Грина, «годом, когда рэп взорвался» — треть песен, попавших в топ-40, были хип-хопом. Сегодня, спустя почти три десятка лет, этот процент приближается, пожалуй, к 90.
И не только в Америке: свои рэп-движения в начале 1990-х появились по всему миру, от зажиточных Франции и Германии до стран третьего мира, вроде Бразилии и даже всё еще закрытой фиделевской Кубы. Не была исключением и Россия — хотя сегодня, наверное, большинству юных поклонников Фейса, Noize MC и Оксимирона мало что скажут названия «Мальчишник» или «Дубовый Гай». Хип-хоп стал и символом успеха — третьим по богатству (после Эндрю Ллойд Уэббера и Пола Маккартни) музыкантом мира в 2019 году оказался именно рэпер. В общем, хип-хоп сегодня больше ассоциируется с большими деньгами — такой же путь когда-то проделал и рок. Рэп остается «голосом улиц» — просто улицы, похоже, сегодня больше заинтересованы материальным, нежели ниспровержением устоем. Бунтари, конечно, тоже остались — но, как известно, мало что продается так же хорошо, как протест; майки с команданте Че тому вечный пример. Об этом, наверное, стоит помнить и тем, кто покупается на призывы модных рэп-звезд на митингах российской оппозиции.
У Sugarhill Gang больше не было хитов на родине, в 1999 году они выпустили последний в своей истории альбом — с рэпом для детей, после чего продолжили спорадически гастролировать; в статусе то ли живых легенд, то ли ностальгической музейной диковины. Биг Бэнк Хэнк умер в 2014-м, оплаканный хип-хоп – сообществом во всем мире. Сильвия Робинсон скончалась в 2011-м; поговаривают, что о ее жизни, в которой было много интересного и до, и после Sugarhill Gang, собираются снимать кино. Хип-хоп звучит на радио, на улицах, на стадионах по всему миру и на всех языках — и, как бы мы к нему ни относились, окончательно занял в XXI веке то место, которое в ХХ выпало рок-н-роллу.
