Искусство самоубийства: как Лондон теряет статус мировой финансовой столицы
Brexit, отсрочат его или нет, грозит Великобритании потерей в лучшем случае сотен миллиардов фунтов. Чтобы залатать дыры, у Лондона есть возможность воспользоваться деньгами инвесторов, которые те сочтут сомнительными. Однако это разрушит то, что годами привлекало миллиардные инвестиции в Соединенное Королевство. Подробнее — в материале «Известий».
Что с боя взято, то свято
Страсти вокруг выхода Великобритании из Евросоюза дошли до точки кипения. За полтора месяца до установленной даты страна пережила полноценный парламентский кризис, и на горизонте замаячили новые выборы. Беспокойство британцев можно понять — на кону стоят огромные деньги. Потери из-за Brexit могут исчисляться сотнями миллиардов, если не триллионов, фунтов.
Однако британские элиты решили заранее подстелить соломки и найти альтернативные способы пополнения бюджета. В частности, замораживать и изымать иностранную собственность сомнительного, по мнению властей, происхождения (то есть ту, которую они решат такой назначить).
В первую очередь под такие меры рискуют попасть российские инвесторы, на которых начали смотреть как на потенциальных врагов с «дела Скрипаля», а то и раньше. Ну а раз россияне — враги, то к ним легко можно применить старый добрый принцип «что с боя взято, то свято». Ну а вместе с русскими под одну гребенку пойдет всё постсоветское пространство, Восточная Европа, Ближний Восток — далее везде.
Но при всем желании решить свои проблемы за счет присвоения чужого имущества у британцев не получится.
Похуже Великой депрессии
На данный момент существуют только приблизительные оценки ущерба, который Великобритания понесет по итогам Brexit, особенно «Brexit без сделки» с ЕС. Скажем, управление по вопросам бюджетной ответственности предсказывает сокращение экономики на 2% в 2020 году, удвоение дефицита бюджета и сильное падение курса фунта.
По оценке юриста Аннели Ховард, последующая за выходом из ЕС рецессия будет более жестокой, чем Великая депрессия 1930-х и тем более финансовый кризис 2008 года. Последний потребовал ни много ни мало национализации половины банковского сектора страны. Эффект от такого выхода может ощущаться на протяжении 10 или даже 30 лет.
Более того, по результатам анализа Goldman Sachs, даже нынешнее «подвешенное» состояние обходится Великобритании примерно в £600 млн в неделю.
Если бы на судьбоносном референдуме 2016 года было принято иное решение, сейчас ВВП страны был бы на 2,4% больше, считают в крупнейшем инвестбанке мира, а убытки распределяются между инвестициями и потребительскими расходами. Это означает, что потери несут как крупные компании, так и рядовые граждане страны.
Последние уже начали затариваться продовольствием на случай перебоев в ситуации «без сделки». Расходы британцев на создание запасов продуктов питания составили £4 млрд. Пока одни создают стратегический резерв еды, другие скупают предметы роскоши. В прошлом году в страну ввезли на 16% больше автомобилей класса люкс, чем в предыдущем. Опасения, впрочем, одни и те же — товары самого разного назначения после Brexit могут оказаться недоступными или слишком дорогими.
Смена бизнес-прописки
Понятно, что голод Великобритании не грозит, да и другие краткосрочные проблемы с поставками можно будет как-то разрешить, по крайней мере через некоторое время. Совсем другое дело — долгоиграющие последствия. Как бороться с тем, что крупнейшие банки засобирались перенести свои штаб-квартиры и представительства из Сити на континент или в Юго-Восточную Азию? Что делать с многолетней экономической рецессией? Как удержать инвесторов, которые будут искать более надежные и перспективные варианты для вложений?
Видимо, неслучайно вскоре после обнародования итогов референдума по выходу Соединенного Королевства из ЕС британский парламент принял Акт о криминальных финансах. Согласно этому документу, британские власти получили право требовать у владельцев собственности в стране объяснений, каким образом они получили свое богатство. Если же оные объяснения оказываются недостаточными, счета, недвижимость и другая собственность может быть изъята или заморожена. Поводы могут быть любыми — от поддержки терроризма и нарушения санкций до подозрений в коррупции и уклонения от налогов. То есть всё, как мы любим, — трактовка максимально широкая.
Надо сказать, здесь власти Великобритании достигли во всех смыслах золотого дна. Иностранным гражданам, как резидентам страны, так и нет, принадлежит в стране собственность на триллионы фунтов стерлингов. И подвести их под статью «Уклонение от налогов» очень легко, ведь многие из них работают с британскими же «заморскими территориями», то есть островными офшорами. Более того, долгие годы британские адвокатские конторы производили сделки с той же недвижимостью исключительно с использованием офшорных схем. И никак иначе. Но теперь мир изменился. Теперь там, где налоговые гавани, — там британский регулятор видит исключительно налоговые преступления, неважно, действительные или мнимые.
Пока таких дел было сравнительно немного. Но в случае если с Brexit что-то пойдет не так (а с ним точно уже всё идет не так), их число взлетит в разы, если не на порядки. Надо же как-то компенсировать убытки и объяснять обозленному населению, почему уровень жизни снижается... При этом иностранные деньги, коих в Британии — десятки миллиардов фунтов, включая особняки и апартаменты в Лондоне, вклады в банках и на счетах трастовых фондов, доли в компаниях, банках и футбольных клубах, будут находиться под особым прицелом. С учетом политической конъюнктуры «раскулачить» инвестора из какой-нибудь России или Азербайджана будет делом не только экономически выгодным, но и политически полезным.
Имперская расплата
Явно дополнительная ставка делается на большой публичный шум, который позволит правящему кабинету несколько отвлечь внимание своих политических оппонентов и общественности от реальных проблем взаимоотношений с ЕС и экономических.
В перспективе, однако, такое переворачивание стола может оказаться штукой куда более вредной и опасной, чем сам Brexit. Даже если воздержаться от моральных оценок — а это, по сути, ограбление, выгоду от этого власти получат разве что сиюминутную, за которую придется десятилетиями расплачиваться потом. Для этого нужно понимать специфику Соединенного Королевства как помеси глобального финансового казино, убежища и хедж-фонда.
Британия исторически развивалась как «глобальное государство». Маленькая островная страна не обладала ни богатыми запасами природных ресурсов, ни большим населением для формирования внутреннего рынка. Зато благодаря появившемуся в XVI–XVII веках мощному военному и торговому флоту она создала огромную империю, которая обеспечила и ресурсы, и рынок. Всеми возможными способами, от взаимовыгодной торговли до прямого ограбления колоний, в зависимости от необходимости, Британия в XIX веке стала мировым экономическим лидером, а Лондон — торговой и финансовой столицей мира.
Мировые войны и национально-освободительные движения в XX веке сточили и разрушили «Империю, над которой не заходит солнце». Неожиданно для себя британцы оказались лицом к лицу с феноменом «Маленькой Англии» — небогатой страны со скромным весом в мировой политике и экономике. Многие государства вполне успешно развиваются и при таких вводных данных, но жителям островов и их политической элите такая роль была явно непривычна.
Послевоенные годы стали для Британии трудным испытанием: в то время как остальная Европа отстраивалась и поднимала «общество благоденствия», британцы десятилетиями жили в состоянии вялотекущей экономической депрессии. Его величество фунт стерлингов потерял мировое значение, промышленность оказалась неконкурентоспособной в европейском и глобальном масштабе, а больше ничего Великобритания 1940–1970-х годов предъявить миру в качестве своих козырей не могла. Депрессивная обстановка в послевоенные десятилетия наглядно показывается в массовой культуре страны тех времен и подтверждается статистикой: если перед Второй мировой Соединенное Королевство обходило Францию по ВВП на душу населения примерно в полтора раза, то к концу 1970-х уже Франция была богаче — примерно на четверть или треть.
Рождение Сити
Лишь в 1980-е годы британцам удалось отыскать свой путь к процветанию. Здесь, конечно, всё удачно совпало с параллельными экономическими реформами Маргарет Тэтчер в самой Великобритании и Рональда Рейгана в США. Были снижены налоги, проведено дерегулирование финансового сектора — и последний пошел в гору. Произошла так называемая финансиализация — процесс, при котором финансовый капитал резко повышает свою значимость и отделяется от производственной сферы. Лондонский Сити подсуетился вовремя и благодаря немалому опыту в своей области деятельности и ряду внешних факторов — например, использованию английского как языка международного общения — начал первым снимать сливки с финансовой революции.
Тогда-то на Британские острова и обрушились колоссальные денежные потоки со всего мира. Во-первых, это были средства компаний Евросоюза, к которому Британия присоединилась в середине 1970-х. Лондон, несмотря на особый статус Соединенного Королевства, мгновенно стал финансовой столицей ЕС, легко затмившей конкурентов в виде Парижа и Франкфурта — по объему ликвидности Сити превосходил их, вместе взятых, в разы.
Затем случился распад Варшавского блока и СССР, и перешедшие к рыночной экономике граждане бывших социалистических государств также сделали выбор в пользу британской столицы как «места работы» для своих финансов. В отличие от американских регуляторов, под лупой выискивающих действительные и мнимые нарушения у владельцев иностранных капиталов, Лондон мог похвастаться известной толерантностью — «нам всё равно, откуда взялись ваши деньги, главное, чтобы они работали у нас и на нас». Лондон же стал центром сети офшоров (в подавляющем большинстве случаев — бывших и нынешних британских колоний и территорий), где их резиденты могли выяснять отношения в рамках единой системы английского права.
Деньги к деньгам
Всё это создало уникальную ситуацию. По объему ВВП Великобритания уступала США в 8–10 раз, но при этом имела сопоставимую емкость финансового рынка. Платежный баланс страны, до конца 1980-х располагавшийся стабильно в районе нуля, затем резко ушел в отрицательную зону и сейчас составляет около £100 млрд в год. Суммарный внешний долг, ключевой показатель зависимости экономики от финансовой подпитки из-за рубежа, вырос с начала 1990-х годов в четыре с лишним раза, приблизившись ныне к отметке в £7 трлн, или 360% ВВП.
Для сравнения: в Германии этот показатель составляет 150%, в США — 96%, в России — 27%. Переход за 500-процентную отметку в новейшей истории случился только один раз — в Исландии конца 2000-х годов — и ознаменовал один из самых острейших финансовых кризисов в отдельно взятой стране в истории.
Как известно, деньги идут к деньгам. Вслед за притоком средств на финансовый рынок инвестиции устремились на острова по самым разным направлениям — в лондонскую недвижимость, университеты, туризм, индустрию развлечений и другие сектора экономики. Не последнюю роль здесь играло и грамотное позиционирование Соединенного Королевства как главного всемирного центра элитарной и массовой культуры, образования и спорта. Но всё это было лишь дополнением к «основному блюду» — Сити в качестве мирового финансового центра.
Разумеется, весь этот финансовый поток распределялся крайне неравномерно, концентрируясь по большей части в Лондоне и туристической южной Англии и слабо затрагивая многие другие регионы страны. Это видно и по ценам на недвижимость: в британской столице они за 20 лет, с 1995 по 2015 год, выросли более чем в пять раз, тогда как на северо-востоке страны — менее чем в три раза. Тем не менее какая-то часть огромных доходов, выпадавших на долю столицы и близлежащих областей, перепадала и остальной стране.
И вот теперь Brexit в комбинации с ужесточением законов об отмывании может поставить на этой идиллии жирный крест. Инвесторы уже стремительно покидают страну — только в июне 2016 года, в месяц перед референдумом, бегство капитала составило £3,5 млрд. Что начнется, когда цены на недвижимость будут падать по-настоящему, можно только вообразить.
В итоге своими резкими движениями и желанием сменить правила по ходу игры британская политическая элита, ныне стоящая в центре доброй трети мировых финансовых потоков, просто выстрелит себе в ногу. И рану эту легко залечить не получится.
