Роспись под опись: кто и как крадет древние иконы в северных церквях
В начале сентября в карельской деревне Колодозеро сообщили о краже икон из деревянного храма, восстановленного в деревне в начале 2000-х годов. Образы, выставленные на продажу, спустя несколько дней удалось вернуть. Однако настоятель церкви заявил, что сам отдал их как не представляющие ценности — об этом же говорит и человек, обвиненный в краже. Между тем, отмечают искусствоведы, сегодня именно действующие храмы становятся основным источником ценных древних икон для нелегальных антикваров. Подробнее о том, как работает этот механизм и что необходимо сделать, чтобы защитить культурное и духовное наследие, — в материале «Известий».
«Иконы из кладовки»
О том, что из деревянного храма в карельском селе Колодозеро якобы были украдены иконы, в том числе старинные, стало известно поздно вечером во вторник, 3 сентября. Об этом написал на своей странице в Facebook Александр Шумских — человек, принимавший активное участие в восстановлении храма и часто бывающий в этих местах.
Колодозеро — небольшое село на берегу одноименного озера, население которого составляет около 500 человек. Когда-то здесь стоял шатровый храм XVIII века. Он полностью сгорел в конце 1970-х. Восстановить его при участии группы добровольцев и местного настоятеля отца Аркадия (он скончался в 2018 году) удалось в начале 2000-х годов. После этого храм стал центром местной жизни.
— Мерзко, когда тебе врут и когда обворовывают, но скрепя сердце можно всё это оставить при себе. Когда же обворовывают историю земли, любовь и труд, молчать я не буду, — написал Александр Шумских.
Образы, по его словам, забрал из храма человек по имени Андрей Гулиев, который занимается поиском объектов старины в северных деревнях.
— Андрей любит дружить со священнослужителями, часто посещает Муромский монастырь, ездит по деревням со своими подельниками, развешивает объявления о скупке «старья» и ищет, рыщет, где и чем можно поживиться. Казалось бы, Север давно уже обкраден вчистую, нечего брать, всё ценное ушло коллекционерам да в музеи, так нет, последнее нужно взять… — говорится в посте.
Инцидент произошел еще в конце лета — при этом людям, заметившим, что он переносит храмовые иконы в свою машину, Андрей Гулиев пояснил, что образы нуждаются в реставрации. Еще спустя несколько дней, как пишет Александр Шумских, их обнаружили выставленными на продажу.
В том же посте была приведена ссылка на профиль предполагаемого похитителя в социальной сети «ВКонтакте». Андрей Гулиев на сообщения отвечает с готовностью, при этом настаивает на том, что иконы он не крал, а взял с согласия настоятеля отца Лазаря, с которым был знаком. Взамен он якобы должен был предоставить храму новые иконы.
— Да, я хотел (отцу) Лазарю написать новые иконы, я ему для другого храма уже писал, Антония Сийского, Деисусный чин для алтаря и Собор Богородицы, — написал он корреспонденту «Известий», пояснив, что ранее таким же образом сотрудничал и с настоятелями других храмов и монастырей: брал те, которые не подлежали восстановлению, не имели ценности или не использовались, после чего или реставрировал их, или предоставлял новые, но такие, которые «вписывались» в церковный интерьер.
По его словам, в данном случае речь шла об образах «нового письма», к тому же ученического. Александр Шумских привел в качестве иллюстрации объявление о продаже этих образов, сделанное самим Гулиевым. В нем Андрей Гулиев действительно сообщает потенциальным покупателям, что речь идет о «новоделах». Согласны с этой оценкой и искусствоведы.
Изложенную Андреем Гулиевым версию подтверждает отец Лазарь, настоятель храма в Колодозере.
— Эти иконы не использовались, они просто стояли в кладовке. Их невозможно было повесить в храме. Они не для этого храма, они не вписывались в его интерьер, — рассказал священник «Известиям», добавив, что Андрей Гулиев действовал исключительно с его согласия.
И сам священник, и Андрей Гулиев настаивают, что предмет спора — только эти три иконы, которые к тому же были возвращены спустя несколько дней. Из сообщения Александра Шумских следует, что там могли быть и другие, более ценные образы, но никакой подробной информации о них нет; так же как и фотографий.
Механизм отчуждения
История, произошедшая в Колодозере, напомнила о более громких преступлениях. Так, сразу около 30 старинных образов в 2014 году были похищены из Богоявленской церкви в деревне Ошевенский Погост Архангельской области — и церковь XVIII века, и отдельно стоящая колокольня входят в число немногих сохранившихся на Севере памятников деревянного зодчества федерального значения.
Примерно тогда же от действий воров пострадали храмы Кенозерского национального парка и ряд других церквей. Часть икон позднее удалось вернуть — когда злоумышленников задержали при попытке ограбления храма в Костромской области, у них были обнаружены десятки образов, собранных по северным церквям.
— Пять лет назад у нас была волна краж, но преступники пойманы, сейчас отбывают сроки наказания, правда, они, эти сроки, оказались какие-то небольшие. Учитывая, что мужчины там сравнительно молодые и ничем другим в жизни заниматься не умеют, неясно, что будет, когда они выйдут на свободу, — рассказывает главный хранитель музейного фонда Кенозерского национального парка Анна Анциферова.
В прошлом искатели старины нередко обращались к опустевшим северным деревням, дешево скупая ненужные предметы у оставшихся там жителей или просто обыскивая в поисках ценностей оставленные дома. Однако сейчас большая часть объектов, представляющих какую-либо ценность на антикварном рынке, уже была оттуда изъята.
В этих условиях едва ли не главным источником ценностей остаются действующие храмы, в том числе и небольшие, в которых могут храниться в том числе и древние иконы, считает Илья Боровиков, искусствовед, специалист по древнерусскому искусству, который занимается северными иконами.
— В деревнях сегодня старых ценных икон почти не осталось. Всё «пройдено» множество раз. Поиск исключительно икон нерентабелен. Они изредка попадаются только «всеядным» антикварам, гребущим всё подряд, в основном вещи на уровне барахолки — примитивный быт ХХ века, пластиковые игрушки, значки, предметы колхозного обихода... Этот мусор возят газелями, и, конечно, иногда там может проскочить старая икона, но чаще всего уже последнего разбора. XVII век по деревням сегодня искать бессмысленно. А вот храмы — другое дело, — говорит искусствовед.
При этом грабить храмы или выносить иконы тайком для этого необязательно. Нередко образы добровольно передают мошенникам хранители — церковные старосты или сами батюшки.
— Основной механизм отчуждения икон — не прямая кража (хотя их тоже хватает), а сговор со священником и подмена подлинной иконы на современную мазню, — убежден Илья Боровиков.
Кто-то делает это из корыстных побуждений, но происходить это также может просто потому, что люди не подозревают о ценности находящихся под их опекой предметов. Отсутствие точной информации о таких объектах и в том числе их фотографий в данном случае — одна из ключевых проблем.
«Мне позвонили полицейские»
Наличие этих данных важно не только для того, чтобы составить представление обо всем объеме старинных икон или других предметов, находящихся сегодня в храмах, в том числе расположенных в отдаленных или опустевших деревнях, но и для того, чтобы в случае кражи отследить их путь.
Так, спасти иконы из Ошевенска помогло именно наличие информации о них, убеждена Ирина Мещанинова-Межинская, руководитель фонда сохранения культурного и исторического наследия «Наследие Севера», который был создан людьми, заинтересованными в сохранении и реставрации уникального деревянного храма.
— Что помогло быстро найти иконы нам? То, что у меня были фотографии. Как оказалось, ни у местных священников, ни у областных архиереев фотографий икон в храмах нет. И это серьезная проблема, особенно когда речь идет о памятниках регионального и федерального значения, — рассказывает она «Известиям».
В Богоявленском храме в Ошевенске Ирина впервые оказалась в 2013 году, за год до кражи. И тогда же сделала фотографии иконостаса и отдельных образов. Когда в августе 2014-го стало известно, что часть икон украдена, Ирина обратилась в прокуратуру и Следственный комитет, а также написала письмо на имя президента. Все свои обращения она сопроводила снимками и максимально подробным описанием исчезнувших образов. Одновременно те же фотографии выложили на интернет-ресурсах, которые посещают антиквары, любители старины, музейные работники, чтобы предупредить людей о том, что эти предметы краденые. Указывали в том числе и размеры досок — на случай, если злоумышленники попытаются закрасить более раннее изображение.
Это сработало: о том, что «их» иконы найдены, в Ошевенске узнали благодаря женщине, которая увидела по телевидению сюжет о поимке злоумышленников. Среди образов, которые показали телевизионщики, она узнала те, что были на фотографиях Ирины.
— Мне позвонили полицейские и говорят: «Здравствуйте, а письмо президенту вы писали? Я говорю: да, я. Они говорят: вы там фотографии прикладывали, может быть, у вас еще фотографии есть? А то мы иконы нашли, но их тут больше, и мы не можем определить, откуда они», — смеется теперь Ирина Мещанинова-Межинская.
Сердце местности
Большая часть наиболее ценных икон — тех, которые относятся к XV, XVI, XVII векам, — была вывезена музейными работниками из деревенских храмов еще в 1970-х и 1980-х годах, обращает внимание Анна Анциферова. После этого на Севере остались только образы, которые датируются XVIII и XIX столетиями. Однако и их ценность с течением времени сильно возросла.
Кроме того, обращает внимание Ирина Мещанинова-Межинская, нельзя исключать, что некоторые иконы были написаны поверх более старых образов — так делали, например, после больших пожаров, — и под слоем краски XIX века может обнаружится старинное письмо.
И вне зависимости от датировки иконы, исторически принадлежавшие храму, важны для сохранения целостности его интерьеров. Кроме того, они играют важную роль в жизни местного сообщества. По словам Ильи Боровикова, икона, сохранившаяся на своем «природном» месте — в историческом интерьере старого храма — служит «сердцем» местности.
— Когда приезжаешь в любой русский городок или село, всё местное пространство держится на храме, а если он не разорен и в нем издавна хранятся местночтимые иконы — культура этого места жива, даже если вокруг полное запустение. Увы, осознание этого часто отсутствует у тех, кто волей исторического случая поставлен сохранять эти вещи. Нет представления, что не то что икона, кованый гвоздь в тесовой обшивке XIX века — это священная корова, над этим надо трястись. Нет фотофиксации и описания каждой детали бесценного интерьера, — рассуждает он.
К самому сообщению о краже икон из Колодозера (с Александром Шумских к моменту публикации материала редакции связаться не удалось) у него также есть вопросы. В частности, обращает внимание искусствовед, неясно, сколько все-таки икон исчезло и если, как указывается в посте, помимо трех современных были и другие, то почему о них нет информации. В отсутствие описей проверить, сколько икон в реальности исчезло, затруднительно, а без точных описаний или фотографий их просто невозможно будет отследить.
Строго по описи
Если батюшки или церковные старосты и оказываются причастными к исчезновению икон, то речь идет о единичных случаях или о ситуациях, когда людей вводят в заблуждение, уверена Ирина Мещанинова-Межинская: «Но это не норма абсолютно, в основном это бессребреники. Люди, которые имеют несколько иную ответственность перед иконами». Согласен с этим и сам Илья Боровиков.
— Конечно, в основном местные священники — героические и достойные люди. Но не дай бог на этом месте окажется невежда и негодяй. Икона под видом «реставрации» уедет в областной город, а под окладом появится новодел, — предупреждает он.
Существуют и обратные примеры, когда настоятели храмов, опасаясь их ограбления, сами передавали наиболее ценные образы в музеи для хранения. Так, рассказывают в фонде «Наследие Севера», сделал настоятель одного из храмов в Угличе иеромонах Рафаил. Сам в миру художник, позднее освоивший иконопись, он понимал ценность находящихся на его попечении образов. И устав от бесконечных попыток воров проникнуть в храм, в конце концов отвез часть из них в Угличский музей.
Но создать подробную информацию данных по всем иконам, находящимся сегодня в церквях, причем не только северных, необходимо, уверена Ирина Мещанинова-Межинская. Сейчас об этом говорят, но уже во вторую очередь, после более насущных вопросов, связанных, например, с реставрацией самих храмов.
— На государственном уровне важно поставить и решать такую проблему. Это хотя бы фотофиксация с полным описанием всех сохранившихся сейчас храмов, всё, что до сих пор есть — хотя бы описания и фотографии, — говорит она.
По словам Анны Анциферовой, такая база уже существует. В нее в том числе были внесены иконы, находящиеся на территории Кенозерского национального парка.
— В системе МВД создается общая государственная база историко-культурных ценностей, куда заносятся абсолютно все иконы. В чем суть этой системы: она включает фотографию, название, размеры, краткое описание, датировку, авторов, — рассказывает собеседница издания.
Внести в базу, по ее словам, можно не только предметы из музейных фондов, но и те иконы, что сегодня висят в храмах.
Кроме того, в Кенозерье принимают дополнительные меры — в частности, там создают точные копии икон для того, чтобы ценные оригиналы можно было переместить в специально оборудованные хранилища, не нарушив при этом интерьеров храма. Илья Боровиков уверен, что практику необходимо расширять.
— Наше государство, общество должно создать единый реестр всех значимых для истории и культуры икон, сохраняющихся в храмах на местности. Их немного, и это реально. Каждая община, получившая наследство от предков в виде бесценных икон, сохранившихся на исторических местах в интерьере храма с дореволюционных времен, должна сделать фотокаталог этих икон и получить по ним консультацию специалистов, — рассуждает он. — Это не исключит возможность воровства, кто бы ни был вор — жулик или расторопный батюшка. Но очень усложнит жизнь ворам.
