Исправленному верить: как в Германии пытаются «приручить» исламских радикалов
В Германии сегодня живут 5 млн мусульман. И некоторые из них говорят о возможности формирования более либерального ислама — в европейском стиле. Что получается на самом деле и зачем это немцам, разбирались «Известия».
Двое мужчин неторопливо разворачивают зеленый ковер, который на какое-то время покроет пол христианского храма. В пятничный полдень эта церковь на западе Берлина на некоторое время станет мечетью. Большой алтарный крест укрыт тканью. Прибывающие снимают обувь и садятся на пол, чтобы помолиться. Кто-то приходит в рабочих спецовках, кто-то — в спортивных костюмах. На краю ковра прилегла девушка лет двадцати — отдыхает. Здесь же присели еще женщины — кто с прикрытым лицом, кто — вовсе без платка. Картинка, прямо скажем, для традиционной мечети непривычная. Имам Идрис аль-Джай рассказывает собравшимся о возрождении ислама.
— Мы живем в Германии, и мы должны обновить нашу религию в соответствии с окружающей нас действительностью, — говорит он по-немецки с кафедры. — Здесь нам нужен ислам, отличный от ислама Саудовской Аравии. Ислам не камень. Мусульмане не могут думать только о прошлом, мы должны смотреть в будущее. Мы живем не в эпоху Мухаммеда.
Мусульмане во время молитвы
Это одна из так называемых кочевых мечетей Германии. Сюда приходят те, кто «больше не чувствует себя последователем классического ислама и ищет новые пути в своей религии». Таких мечетей, которые мусульмане арендуют на время у христианских общин, как пишут в немецкой прессе, уже не так мало.
Новые горизонты
Корреспондент испанского издания El País Ана Карбахоса утверждает, что «борьба новых взглядов, нового поколения со старым идет ежедневно». Что же это означает на деле?
«Это теологи, феминистки, «ютуберы» и поэты, рассказывающие о многообразии немецкого ислама. Они, родившиеся здесь, — новая партия, лучше организованная и более напористая, чем те, кто приехал в Европу, не говоря на языке и не зная культуры».
Журналистка полагает, что «есть, конечно, и те, кто представляет самые экстремистские течения». Но других, «разумных пацифистов», стремящихся реконструировать ислам, сделав его «более открытым и соответствующим их жизни и прежде всего освобожденным от щупалец правительств стран происхождения и их финансирования», по ее словам, куда больше.
Мечеть в Ганновере
— Новым поколениям, которые выросли здесь, сейчас около 40 лет. У них другое видение. Они выросли здесь с друзьями-геями, смотрели сериалы о современной либеральной жизни... и это создает напряженность в отношениях с более традиционными мусульманскими организациями и со старшим поколением. Тенденция ясна. Молодые люди собираются вступить в управление жизнью, тип отношений в которой обязательно будет другим, — объясняет профессор Рим Шпильхаус, читающая курс исламоведения в университете Геттингена. Недавно она вместе с когортой приглашенных журналистов участвовала в мероприятии, проводимом боснийской мечетью. Репортеры фотографировали и задавали вопросы так, как если бы они были в экзотической и далекой стране, а не в самом сердце немецкой столицы.
По мнению профессора, «взаимное невежество очевидно. Мы привыкли к мысли, что внедрение ислама и интеграция мусульманских беженцев — процесс односторонний. То есть гости не хотят ассимилироваться в культуру хозяев, а немцы уверены, что такое положение вещей никогда не изменится, взаимопроникновения культур не будет, и всё обязательно должно завершиться чьей-то победой и чьей-то капитуляцией».
Французский опыт
Германская попытка «либерализации» ислама — не первая, предпринятая на территории европейского сообщества. Несколько лет назад Бернар Казнев, французский министр внутренних дел при президенте Франсуа Олланде, уже разрабатывал план адаптации учения под европейские нужды. Идея заключалась в открытии на территории Франции школ подготовки «европейских» имамов, которые не имели бы связей с Саудовской Аравией, не полагались бы на поток выделяемых ближневосточными монархиями денег на строительство мечетей, а воспитывали бы верующих в нужном для французского светского государства направлении.
Мусульманин читает Коран в одной из мечетей во Франции
Во времена Олланда во Франции функционировало 2450 мечетей и мусульманских молельных домов, число так называемых активно практикующих ислам оценивалось в 1,4 млн, и еще примерно 3,6 млн считались «неактивными» мусульманами. Судя по отсутствию информации сегодня, программа привития французским мусульманам уважения к ценностям, пропагандируемым во французском государстве (Liberté, égalité, fraternité, включая толерантное отношение к однополой любви). Злые языки утверждают, что какие-то деньги «Фонду поддержки ислама во Франции» (Fondation pour l’islam en France) на благое дело европеизации собрать удалось, но он тем не менее от этого мягче не стал и толерантные имамы в нем не появились. Олланд с Каневом удалились в политическое небытие, а президенту Макрону нынче не до воспитания имамов — со сгоревшим Нотр-Дамом бы разобраться.
Бей своих
В Германии, однако, всё идет по другому варианту. Сторонники «либерализации», уверяя, что отстаивание немцами своих религиозных и культурных традиций способствует лишь «активизации исламофобов и усилению религиозного экстремизма», фактически пытаются настроить население против организаций правого толка, выступающих за сохранение национальной самоидентификации — против «Альтернативы для Германии», поднявшейся до второго места в табели о политических рангах страны, прежде всего.
«Медленное явление» спроектировано было правительством страны еще в начале 2017 года. Программа должна была, по мысли разработчиков из ХДС/ХСС, стать мощным подспорьем партиям, входящим в правительственную коалицию, для победы на сентябрьских того же года выборах в бундестаг.
Было много слов о неминуемом успехе проекта и мало цифр, которые бы свидетельствовали о том, что так и случится. В правительстве поговорили о необходимости установить «налог на мечеть», то есть взимать с мусульман деньги за отправление культа. Действовать эта фискальная мера должна была точно так же, как и существующие налоги на католическую, протестантскую и иудейскую конфессии, то есть государство собирало бы отчисления прихожан, а затем вновь направляло эти средства на нужды религиозных организаций. В правительстве ФРГ уверены, что такая манера самофинансирования, примененная к исламу, «сделает проживающих на немецкой земле мусульман независимыми от спонсорской помощи монархий Персидского залива».
Мечеть в Берлине
Видимо, именно по этой причине авторы проекта постеснялись объявить цену вопроса, то есть в какое количество бюджетных средств обойдется эта амбициозная программа. Хотя слово «амбициозная», постоянно звучавшее в комментариях политологов, наводило на мысль, что денег на нее должно было быть выделено немало. А как иначе соперничать «со спонсорской помощью» от Саудовской Аравии и Катара в борьбе за умы мусульман?
Согласно информации Федерального ведомства Германии по защите конституции (служба внутренней разведки, отвечает за сбор и анализ данных об экстремистах и террористах и деятельности иностранных спецслужб) в 2015 году на территории страны проживало не менее 10 тыс. человек, исповедующих салафизм, наиболее радикальное течение ислама. Сколько ваххабитов — данных в открытых источниках нет. Как нет и сообщений о численности группировки турецких исламских экстремистов «Братья-мусульмане», действующей в Германии.
Если программа отработала два года, то какие-то результаты должны быть? Кроме восторженных речей о том, что дети мусульман растут в обществе, где к приверженцам однополой любви относятся терпимо и женщин не забивают камнями насмерть за измену? Но сведений о количестве салафитов, отказавшихся от своих воззрений, нет. И это прозрачно намекает на то, что программа работает не на те цели, которые официально объявлены.
Диктатура без совести
— Гораздо проще сразу не пускать в Германию тех мусульман, которые еще в офисе по работе с иностранцами не примут на себя обязательств сменить вероисповедание, — оценил в начале 2017 года проект либерализации ислама видный член партии «Альтернатива для Германии» Маркус Фронмайер.
Эта реплика ультраправого активиста дала повод обвинить «АдГ» в «разжигании религиозной ненависти и экстремизме, против которых надо вести самую решительную борьбу». Получилась классическая оговорка по Фрейду: представители власти нечаянно проговорились, против кого должна в итоге работать программа. В работе с мусульманами у «смягчителей» нет задачи адаптировать их к традиционным европейским ценностям.
Очередь из беженцев в отделе регистрации Государственного управления здравоохранения и социальных дел, Берлин
Западная либеральная демократия — это такая форма общественной жизни, когда различные меньшинства вначале требуют уважения к их «нетрадиционности», затем — равных прав с большинством во всех жизненных аспектах, а по достижении этого переходят к диктату своих принципов и навязыванию своей воли большинству. Вид деятельности, обозначенный как «либерализация ислама», на поверку оказывается просто очередной возможностью для либералов протолкнуть свои идеи доминирования меньшинства над большинством в обществе, попутно ударив по противникам. Весьма показателен в этом смысле пример довольно известной в Европе «активистки всего и вся» Сейран Атес, турчанки, проживающей в Германии.
— Я — феминистка и борюсь против патриархата, откуда бы он ни происходил. От христианства, от ислама — без разницы, — заявляет она.
Два года назад Атес с помпой открыла «либерализированную» мечеть. Проект не пошел. Сегодня эту мечеть мусульмане обходят стороной, а Сейран, периодически появляясь в YouTube в обществе четырех телохранителей, рассказывает, что неудача — это всё «результат происков врагов, экстремистов всех мастей». Содержание роликов далеко от пропаганды «мягкого» ислама и призывов к адаптации на новой родине.
Но официальные СМИ продолжают видеть в «либерализации» ислама выход из ситуации. Ибо провальную миграционную политику Меркель надо как-то отмыть, поднять и показать, что это на самом деле достижение.
