Недавно я получил неожиданный отклик на свою заметку «Всполохи Победы» («Известия», № 141, 1 августа), посвященную начальной стадии наступательной операции «Багратион», осуществленной 75 лет назад нашей Красной армией в июне-августе 1944 года.
Мой внук Федя, 17-летний юноша, студент-второкурсник, любимым предметом которого в школе была история, прочитав заметку, признался, что больше всего его заинтересовал сюжет с «Маршем побежденных». Ему трудно было поверить, что его дед — живой свидетель этого давнего и такого неординарного события: «Ты действительно видел это мрачное шествие?» Видел, видел, хотя мои детские впечатления ограничены одним абзацем газетной статьи. Но спустя десятки лет я по разным источникам восстановил подробности того памятного дня — 17 июля 1944 года. И сегодня, через год и месяц, хочу поделиться с теми, кого волнуют уроки истории.
Впрочем, к тем детским воспоминаниям уместно добавить сопутствующие обстоятельства нашей семейной хроники. Мы в снежном декабре 1943-го вернулись в Москву из эвакуации. Наш дом на Коровьем Валу поздней осенью 1941-го разбомбил немецкий самолет, и первое время мы ютились в полуподвале у знакомых. Рядом бы Парк культуры и отдыха имени Горького. Первое воспоминание о нём связано тоже с войной. 22 июня 1943-го года, во вторую годовщину начала войны, здесь открылась Выставка образцов трофейного вооружения (работала до 1 октября 1948 года), занявшая всю набережную Москва-реки до Зеленого театра.
От нашего дома до парка — 10 минут трусцой, и мы, дворовые малолетки, постоянно бегали туда поглазеть на фашистские чудища, запоминая их диковинные названия — «тигры», «фердинанды», «юнкерсы», «мессершмиты». Те, что Красная армия захватила как трофеи, вызывали в нас оцепенение, а покореженные, доставленные с поля боя, — восторг. В июле 1944-го немцы, прошагавшие по Москве, могли видеть эту нашу предпобедную экспозицию с высоты Крымского моста.
В корреспонденции Н. Козева в «Известиях» за 18 июля говорилось: «По улицам Москвы двигались нескончаемые колонны пленных немецких солдат и офицеров. Их было 57 600 человек. Но это лишь часть той огромной массы военнопленных, которые захвачены меньше чем за месяц наступающими войсками 1, 2, и 3 Белорусских фронтов. Они следуют через Москву в лагери для военнопленных».
Вот что стояло за скупыми строками газетного отчета и о чем стало возможным говорить по истечении срока давности. Операция под кодовым названием «Марш побежденных» секретно и тщательно готовилась в недрах наркомата внутренних дел. По некоторым источникам эту идею подал Сталину Лаврентий Берия. Он же предложил название операции для внутреннего пользования — «Большой вальс».
Накануне войны одноименный музыкальный фильм, посвященный жизни «короля вальсов» Иоганна Штрауса, с огромным успехом прошел по советским экранам. Его тогда посмотрели 25,7 млн зрителей. Сталин видел картину не меньше 10 раз. Зная эту слабость вождя, Берия предложил провести пленных немцев по Москве под звуки вальсов Штрауса, разбив общую колонну на две части и пустив их по Садовому кольцу навстречу друг другу в круговом движении. Сталин такой сценарий одобрил, усмехнувшись: «Это будет «Большой вальс» в исполнении немцев».
25 эшелонов доставили в столицу плененных в Белоруссии генералов, офицеров, солдат. Их держали на московском ипподроме и на стадионе «Динамо». Накануне сытно накормили, чтобы хватило сил на долгий поход. Рано утром черные тарелки радио (они были в каждой квартире) вместо традиционной военной сводки Совинформбюро сообщили москвичам о предстоящем показательном шествии и его маршруте. Было воскресенье, июльская жара, плавился асфальт. Тем не менее десятки тысяч москвичей высыпали на улицы, образовав огромный коридор, внутри которого шагали пленные фашисты.
Марш начался в 10 часов утра. Общая колонна прошла по улице Горького до площади Маяковского, затем одна часть (более 40 тыс.) по часовой стрелке направилась в сторону Курского вокзала, вторая (15 тыс.) — против часовой стрелки к парку Горького. При подходе к Крымскому мосту они соединились.
Процитирую известинский отчет: «С затаенной ненавистью и глубоким презрением смотрят на этих оборванных и грязных «завоевателей» москвичи. Они знали, что это — убийцы наших братьев и сестер, грабители, факельщики, насильники. Но организованность и дисциплина советских людей сказались и здесь, — на всем пути следования колонн военнопленных царили исключительная сдержанность и внешнее спокойствие, не произошло ни одного эксцесса, ни одной попытки дать выход обуревавшим всех чувствам гнева и возмущения».
Конечно, порядок шествия обеспечивал мощный конвой. Однако по сохранившимся кадрам кинохроники можно заметить, что этот акт возмездия вызывал у многочисленных зрителей не только утоленную жажду торжества справедливости, но и чувство брезгливой жалости и даже тени сочувствия: «Довоевались!».
Перед ними двигалась серая масса изможденных, оборванных людей, некоторые шли в портянках на босу ногу по горячему асфальту. Даже кормежка накануне обернулась садистским наказанием: трехчасовой переход в изнуряющей жаре не допускал даже минутной передышки, и шли они, побрякивая кружками и мисками для справления нужды.
Заключительным аккордом московского «Большого вальса», последним пунктом «Марша побежденных» стало подмосковное Канатчиково (теперь здесь — оживленная трасса Варшавского шоссе), где немцев погрузили в эшелоны и развезли по лагерям для военнопленных.
Надо сказать, что соображения гуманности, во время войны отступившие перед жаждой возмездия, в 1949 году привели к принятию Женевской конвенции, запрещающей подобные демонстрации торжества победителей.
…Пишу эти заметки, и мне вдруг вспомнилась Вена. Декабрь 1990 года, памятник Иоганну Штраусу. Композитор стоит на невысоком пьедестале и вдохновенно играет на скрипке. Памятник возле пруда, подернутого легкой ледяной коркой, а в полынье — несколько уток, жалких, нахохленных, не успевших улететь от неожиданно грянувших холодов. Почему-то пришла странная ассоциация с жарким московским летом июля 1944 года и «Большим вальсом» пленных немцев...
Автор — ведущий Исторического клуба «Известий»
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
