В начале августа на уровне министров Греции, Израиля и Кипра при участии помощника госсекретаря США прошли переговоры по вопросу реализации проекта Eastern Mediterranean pipeline (EastMed). С легкой руки Соединенных Штатов этот проектируемый газопровод окрестили заменой «Северного потока – 2», хотя ни по мощности, ни по срокам, ни по целевым рынкам эти проекты не могут рассматриваться в качестве соперников. Более того, до сих пор нет ответа, кто заплатит за реализацию EastMed.
Перед Европейским союзом стоит объективная проблема — падение внутренней добычи газа. Так, на одном из важнейших месторождений Гронинген (Нидерланды) в прошлом году извлекли 21 млрд куб. м голубого топлива, в 2022-м этот показатель должен снизиться до 12 млрд куб. м, а к 2030-му и вовсе упасть до нуля. Следовательно, регион будет всё больше и больше зависеть от импортных поставок.
Ситуация осложняется планами по отказу от угля в электрогенерации. В 2018 году из угля было произведено 20,5% всей европейской электроэнергии. Какую-то долю возьмут на себя возобновляемые источники, но в то же время в электрогенерации существенно вырастет потребление газа.
Сегодня крупнейший внешний поставщик голубого топлива в ЕС — это Россия, доля которой на европейском рынке составляет 37% (по итогам 2018 года). Очевидно, что наша страна является единственным крупным поставщиком, который способен в будущем предложить региону необходимые объемы газа по приемлемой цене. Но с точки зрения европейских чиновников это означает рост зависимости от РФ.
Еще в прошлом десятилетии власти ЕС озаботились вопросом альтернативных источников поставок. В результате феноменальных ошибок в планировании были построены терминалы для приема сжиженного природного газа. На протяжении последних лет они используются не более чем на 25%. В нынешнем году этот показатель, скорее всего, будет выше, но незначительно, и повторить успех в 2020-м будет весьма проблематично. Но еще большим просчетом оказался проект Nabucco. Обладая полной поддержкой со стороны руководства ЕС, одобряемый абсолютно всеми европейскими СМИ проект с треском провалился. Политики так и не нашли желающих вкладывать деньги в это сомнительное предприятие.
EastMed — духовный наследник Nabucco. По сути, он возник на фоне открытия новых месторождений на шельфе Средиземного моря в районе Израиля и Кипра. В светлые головы ряда чиновников пришла идея проложить морской газопровод от средиземноморских месторождений через Кипр до Греции, а далее через не построенный еще Poseidon довести его до Италии.
Мощность EastMed планируется на уровне 10 млрд куб. м в год (с возможным увеличением до 16 млрд куб. м). А протяженность трассы — 1,9 тыс. км. Для сравнения: длина «Северного потока – 2» составляет 1,2 тыс. км при мощности 55 млрд куб. м. При этом «Северный поток – 2» укладывается на максимальной глубине порядка 400–450 м, а для EastMed придется где-то найти судно, способное укладывать тубы на глубину порядка 3 тыс. м. Кстати, куда логичнее было бы сравнить средиземноморский проект с «Турецким потоком» — в силу географического положения и ориентации на схожие рынки. Но и этот российский газопровод оказывается эффективнее своего «конкурента», так как он короче (1,09 тыс. км), мощнее (31,5 млрд куб. м) и укладывается на меньших глубинах. Но максимального уровня ирония достигает в момент, когда мы узнаем, что стоимость EastMed и «Турецкого потока» практически одинакова.
У желания американских чиновников в лице представителей Госдепартамента противопоставить менее эффективный уже на уровне проекта средиземноморский газопровод «Северному потоку – 2» может быть только одно объяснение: попытка повысить его значимость, в очередной раз продемонстрировав свою «поддержку европейской энергобезопасности». Для участников проекта такой подход выгоден тем, что он теоретически мог бы привлечь инвесторов. А те, к огромному сожалению европейцев, не выстраиваются в очередь, чтобы профинансировать EastMed. Возможно, если США заявят о своей поддержке проекта и его важности в деле неравной борьбы с российской «газовой агрессией» (в которой охотно участвуют крупнейшие европейские предприятия), то инвесторы наконец появятся. Но это вызывает закономерные сомнения.
Несмотря на то что EastMed и Poseidon получили исключения из правил третьего энергопакета (так называемый статус «проектов общественной значимости»), крупные компании не торопятся вкладывать в них деньги. Они охотнее направляют их в «Северный поток – 2», который никаких исключений пока не получал. Связано это с двумя факторами. Первый — наличие ресурса. Чем больше прокачивается газа, тем проще и быстрее окупается инфраструктура. Второй фактор — спорные месторождения. EastMed напрочь игнорирует реальную политическую ситуацию в регионе. В частности, позицию Турции по Северному Кипру. С точки зрения Анкары разработка месторождений у острова немыслима без участия непризнанной республики. При этом представителей Северного Кипра и Турции на переговорах по средиземноморскому газопроводу почему-то не было. А потому не было и денег. Стоит упомянуть, что по своим параметрам EastMed является прямым конкурентом не российских газопроводов, а азербайджанско-турецко-европейской системы TANAP-TAP.
Но даже если всё сложится невероятно удачно и в 2025 году EastMed вопреки всему заработает, его мощности никак не подвинут российские поставки. Максимум, что они смогут, — это лишь частично компенсировать выпавшие объемы добычи на одном только Гронингене. В общем, стоит поискать более серьезных конкурентов «Северного потока – 2»: этот с такой ролью не справится.
Автор — аналитик, заместитель генерального директора Института национальной энергетики
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
