Слово «фестиваль» — французского происхождения. В словаре Владимира Даля оно толкуется как «пирушка» и «вечеринка». На современном языке можно сказать — «тусовка». В мире их множество, но Авиньонский, пожалуй, один из главных. В этом году наш театр «У Никитских ворот» стал его участником.
Авиньон, городок на юге Франции, под Марселем на берегу Роны, со средневековым Папским дворцом и крепостными стенами, узкими улочками и кафешками, где под бокал белого вина подают устриц и креветок на сковороде со льдом и мидии в кастрюлях с крышками, — место грандиозной театральной тусовки, которую придумал после войны с Гитлером некто Жан Вилар, знаменитый артист и режиссер, автор идеи «народного театра» в противовес театру обуржуазившемуся и далекому от жизни. В нынешнем году Авиньонский международный фестиваль проходил в 73-й раз. Наряду с Эдинбургским Фестивалем в Шотландии он держит мировое театральное первенство.
Программ в Авиньоне — две. Одна называется in — по спецприглашениям и за государственный счет, другая — off: тут едут все, кому не лень, и кто имеет для этого желание и деньги. В этом году таких сумасшедших на off было 1500 спектаклей и, соответственно, трупп. Из Франции, Алжира, Испании, Мексики, Швейцарии, Италии… Даже из Австралии, Ирана и Буркина Фасо. Только из Китая — 13 театров, а из Гонконга — шесть (что хорошо). Из России — мы одни-единственные (что плохо).
При этом цель у всех одна — не заработать, нет, а себя показать. Ведь зрители съезжаются из всей Франции, из Европы, из Африки. Разве что, пожалуй, из Антарктиды никого нет.
Театр «У Никитских ворот» привез в Авиньон спектакль «Папа, мама, я и Сталин» — это моя пьеса и постановка, идущая на нашей сцене в Москве третий сезон. Поездку полностью оплатил наш спонсор, который просто увидел спектакль и сказал: «Это должны увидеть в Европе. Я помогу». И помог. Огромное спасибо!
Мы сыграли в Авиньоне 21 раз подряд. Это было фантастическое испытание, феноменальный опыт. Не хвастаюсь, а констатирую: вся команда продемонстрировала высший профессионализм, классное мастерство и самоотдачу. Горжусь нашими актерами, которые заставили чужой зал плакать и вставать с овациями. Один экспансивный француз даже бросился целовать мне руки. Количество «мерси боку!», услышанное нами, казалось безмерным. Спрашивается, почему? Только ли великолепная игра — причина потрясения? Нет.
Люди во всем мире соскучились по проблемному человечному искусству, по тому, что мы у себя дома называем «театром переживания и сопереживания», «театром сочувствия и смысла». Великая русская театральная школа реалистической игры. Глубинный психологический театр. Я не буду здесь пересказывать пьесу. Скажу только, что она автобиографична, это частная история моей семьи, пострадавшей во времена сталинщины, документальное повествование — там правда, трагическая и забытая. Вернее, забываемая. К большому сегодняшнему сожалению. Таких историй, как моя, миллионы. Оттого-то, наверное, наш спектакль воспринимается как чрезвычайно актуальный. Что дома, что за рубежом, где мы нашли такое же понимание.
И всё же театральная коммуникация, которая показала в Авиньоне свою значимость, внушает и некоторую тревогу. Руководит фестивалем Пьер Беффейт, вкусу и отбору которого следует доверять. Однако даже от французских критиков приходилось слышать: «Что вы хотите? Он же гей». Казалось бы, и что? Лично я в этом вопросе абсолютно толерантен. Но сия толерантность заканчивается, когда театр оказывается во власти, действующей по привычному принципу «свои — своим».
И всё же на фестивале в Авиньоне я посмотрел десятки опусов, которые восхитили меня как обыкновенного зрителя прежде всего разнообразием форм и художественных выбросов — тут и культура жеста, пластики, мимики, легкость импровизации, музыкальность, умение жить на сцене в бешеных темпоритмах. Стихия игры торжествовала повсюду — на площадях и в крохотных зальчиках старинного города.
Первое представление начиналось в 7 часов утра. Последнее заканчивалось где-то в час ночи. И тут до нас вдруг окончательно дошло: театр вовсе не тусовка, а Праздник с большой буквы, энергетический фейерверк во славу преображения. Когда дух искрит, человек молодеет. Игра как форма приобщения к чему-то небывалому и сокровенному способна вовлечь нас в ту жизнь, которой в реальности нет, но заразительное представление хотя бы на время оказывается отнюдь не пустой выдумкой. Средоточие театра на фестивале есть доказательство того, что параллельные миры существуют и в них можно купаться.
Месяц в Авиньоне пролетел быстро, и уезжать было грустно, как всегда бывает грустно по окончании карнавала. Но нас ждала родная Москва и открытие нового 37-го сезона в любимом театре «У Никитских ворот». Мерси боку, Авиньон!
Автор — режиссер, народный артист России, худрук Театра «У Никитских ворот»
