«Почему не перевести врачей в ИП? Пусть получают нормально»
В ближайшее время в платежках по ЖКХ 10 регионов страны появится строка «Добровольное страхование жилья от чрезвычайных ситуаций». Для граждан, которые оставят этот пункт в квитанции, стоимость расходов на содержание недвижимости может повыситься на 300 рублей в год. Таким образом начнут реализовываться нормы закона, который вступит в силу 4 августа. Он предполагает развитие нового вида страхования жилья, что особенно актуально для регионов, подверженных природным катаклизмам. В дальнейшем уровень распространения таких программ планируется учитывать в KPI губернаторов. Об этом в интервью «Известиям» рассказал президент Всероссийского союза страховщиков (ВСС) Игорь Юргенс. Он также поделился мнением о том, как на стоимости ОСАГО скажется либерализация этого рынка, нужно ли вводить ответственность пациентов и врачей в ходе реформы ОМС и когда в стране может появиться система софинансирования платежей на медицинские услуги.
— Игорь Юрьевич, как вы оцениваете будущее добровольного страхования жилья от чрезвычайных ситуаций?
— Модель такого добровольного страхования с 1993 года существует в Москве. В квитанции, что и сейчас предусмотрено законом, включили страхование — 150 рублей. Не хочешь платить — просто вычеркиваешь эту строку. Кстати, многие даже не замечали появление нового платежа. Еще 150 рублей доплачивал город. Благодаря этому удалось создать большой фонд, половина которого отходила страховщикам, половина — городу. На эти деньги власти Москвы отремонтировали все крыши, усилили группировку МЧС. И когда в доме происходил потоп или другое бедствие, люди просто не замечали, как и за счет чего решается проблема.
Но в нынешней версии страхования жилья, которая распространена на всю территорию страны, эта система пошла на спад. Поэтому я понимаю скепсис в отношении работы закона. Московская модель была основана на софинансировании со стороны города, а сейчас все наши губернии закредитованы. Например, страховщики начнут программу, но не получат поддержки со стороны местной власти. Если модель будет правильно организована, мы ждем подзаконных актов от Минфина к закону о ЧС.
— Сколько же придется гражданам дополнительно платить с учетом страховки жилья от ЧС?
— Согласно предварительным расчетам, в регионах стоимость страхования жилья от ЧС будет составлять примерно 300 рублей в год. Страховые компании будут заключать договоры страхования, а для того чтобы система была устойчивой, все они будут отдаваться в перестрахование в Российскую национальную перестраховочную компанию (РНПК).
— Для чего это нужно?
— Если, например, в Москве при страховании квартиры никто не думает о наводнении, то есть регионы, которые постоянно тонут. Для того чтобы тариф для тех территорий, которые в наибольшей степени подвержены ЧС, не был слишком высоким, и будет создан фонд РНПК.
Если вы начинаете программу, тем самым снимаете компенсации за пострадавшее от ЧС имущество с резервного фонда президента — каждый год оттуда тратится по 40 млрд рублей, с бюджета, и перекладываете на страховщиков. Кому плохо? Поэтому, как нам обещала администрация президента, губернаторам включат в KPI уровень проникновения страхования жилья от ЧС в их регионе. Можно было бы шагнуть дальше и страховать всё жилье и от пожаров, и от протечек. Там, где у граждан будет спрос на такое страхование, там будем и это делать.
Вода во дворе жилого дома после паводка
— Регионы для пилота развития этого вида страхования уже определены?
— Да, сейчас определены 10 пилотных регионов для запуска программ: Московская область, Санкт-Петербург, Ленинградская, Тверская, Свердловская, Тюменская, Новосибирская, Белгородская и Омская области, а также Пермский край. Выбирались субъекты, в которых уже значительно развито страхование, где имеются наиболее подготовленные специалисты, готовые на местах обсуждать возникающие вопросы. Конечно, работа по запуску программ будет проводиться не только в выбранных для пилота регионах. Заинтересованность уже высказывают многие другие региональные власти — страховщики будут работать со всеми. Мы договорились с Центробанком, что с его представителями в ближайшее время посетим пять-шесть глав различных субъектов для общения по этому вопросу.
Плата за жизнь
— В этом месяце правительство одобрило законопроект о либерализации тарифов ОСАГО. Единого мнения нет, к чему это приведет. Например, на Международном финансовом конгрессе в Санкт-Петербурге приводились данные исследования Финансовой академии, согласно которым из-за повышения стоимости жизни в страховке с 500 тыс. рублей до 2 млн стоимость полиса вырастет на 15%. Вы согласны с такой оценкой?
— Ни у меня, ни в РСА (Российский союз автостраховщиков. — «Известия») нет таких данных. Из очевидного: полис ОСАГО действует с 2003 года, и выплаты по жизни и здоровью составляли там очень небольшую величину — 1–2% от общих выплат. Сначала покрытие составляло 150 тыс. рублей, а три года назад поднялось до 500 тыс. И мы сразу увидели, как стоимость устремилась вверх. Сейчас те самые сакраментальные 15% из общих выплат — это выплаты по здоровью. Если стоимость жизни и здоровья повышается в четыре раза, то можно предположить, что это скажется на тарифе.
Можно посмотреть на эту тему с другой стороны: после введения ОСАГО смертность на дорогах снизилась в четыре раза. Если тариф индивидуализируется, то мы косвенно будем влиять на степень дисциплины на дороге, а, значит, и на ситуацию со смертельными исходами и травмами.
— Может ли тариф снизиться в связи с индивидуализацией — во всяком случае, для дисциплинированных водителей, которые сейчас вынуждены переплачивать за нарушителей и лихачей?
— Уже сейчас, через пять месяцев после начала реформы, мы отмечаем снижение средней цены полиса ОСАГО на 5–6% в 81 регионе, где проживает 97,7% автовладельцев. Если не случится никаких кардинальных перемен в экономике, то этот тренд продолжится. По статистике РСА, 80% водителей являются законопослушными и дисциплинированными. Они получают бонус в системе «бонус-малус», то есть платят за полис ОСАГО с пониженным коэффициентом. Опять же, наша статистика свидетельствует, что этот коэффициент у дисциплинированных водителей снижается. А у некоторых он и вовсе минимальный, то есть они платят половину стоимости полиса за многие годы безаварийной езды. Конечно, аккуратные автолюбители доплачивают за тех, кто управляет машиной, скажем так, энергично. Таких, как вы понимаете, 20%, из них 15% водят с некоторыми нарушениями и только 5% — лихачи, как Мара Багдасарян, скажем.
В относительных, очищенных от инфляции вариантах увеличение индивидуализации, безусловно, приведет к стабильности или понижению стоимости ОСАГО для дисциплинированных водителей и повышению — для недисциплинированных. Я бы даже сказал, что подорожание полиса может затронуть некоторые субъекты РФ, хотя региональный коэффициент в ходе либерализации будет снят. Но есть национальная специфика. Например, в Кабардино-Балкарии, в Дагестане принято лихачить больше, чем в других регионах. В тарифе ОСАГО будет учитываться и возрастная специфика. У молодежи меньше опыта, зато больше адреналина.
Свое дело сделает и конкуренция. Как только монолайнер «Росгосстрах» снизил свою долю с более чем 40% до 15%, это дало возможность другим компаниям войти в этот сегмент. Началась конкуренция, коридор расширился, что привело к снижению стоимости полиса в среднем на 6% по данным на 11 июля этого года. Я думаю, что у каждой компании есть понимание, что выдержка и правильное поведение на рынке сейчас — это перспектива, а «крысятничество» — тупиковый путь.
— Модная тема объединения каско и ОСАГО может быть реализована и когда?
— Идея была высказана депутатом во время отчета главы правительства Дмитрия Медведева перед Госдумой. Премьер-министр сказал, что это интересно: «Давайте подумаем». Эта идея пришла в Минфин, к законодателю, по касательной — к нам, но пока никаких конкретных предложений, отраженных на бумаге, нет.
— В этом вопросе больше сложностей, чем перспектив?
— Главная сложность, что нет прецедентов объединения добровольного вида страхования и обязательного в силу абсолютно различной их природы — ответственности перед третьими лицами и имущества. По этой же причине мы не можем ввести обязательное страхование жилья от ЧС. В конституции сказано: каждый распоряжается своим имуществом как хочет. Проще говоря, есть конституционный запрет объединять добровольный и обязательный виды страхования. В Минфине продолжают думать.
Но что-то в принципе можно сделать. При индивидуализации тарифа ОСАГО автолюбителю предлагается телематика. Страховщик видит, как вы водите, и в зависимости от этого может дифференцировать тариф каско, который становится совместимым с ОСАГО. В этом смысле психологически эта модификация ОСАГО становится базовым каско.
Пациент в ответе
— По моей информации, РСА пару лет назад готовил дорожную карту по реформированию ОМС и даже представил документ в Совете Федерации, где он был воспринят с интересом. Но тогда против выступила курирующий вице-премьер Ольга Голодец. После смены правительства у вас появились перспективы рассмотрения этого документа, особенно вашего предложения ввести ответственность пациента?
— Ответственность пациента — очень маленькая частность большой проблемы, которая стоит перед каждой страной, и нигде не решена, и будет решаться столько, сколько будут существовать здоровье, гражданин и государство.
В мире есть несколько моделей здравоохранения. Например, американская, где медицинское страхование полностью ложится на плечи граждан. Никакой государственной системы не было до того, как Барак Обама совершил грандиозный шаг в этом направлении с Obamacare. Есть французская модель: за тебя полностью отвечает государство, которое выдает гражданам карту социального страхования. Она является ключом к получению бесплатного базового медицинского обслуживания и компенсации расходов на лекарства. Есть много различных промежуточных моделей типа бельгийской и голландской, где присутствует софинансирование.
Мужчина получает полис обязательного медицинского страхования (ОМС)
Российская модель произошла от советской — полная ответственность государства за гражданина. Да, сейчас она многоуровневая — есть, например, ДМС, в том числе за счет работодателя. Но в конституции закреплено право на всеобщее бесплатное медицинское обслуживание, которое по факту является лицемерием. И все это прекрасно знают, когда лежат в больнице и приплачивают «в конверте» за лучшее качество услуг.
Чтобы российская модель начала быть как-то совместимой с реальностью, когда бюджета здравоохранения не хватает на всеобщее полное и бесплатное лечение, мы начинаем говорить о страховых принципах. Президент не раз говорил об этом в посланиях Федеральному собранию.
Но пока страховые принципы воспринимаются в рамках существующей парадигмы, когда страховщик является проводником и контролером финансовых потоков между государством и лечебным учреждением. Что в настоящий момент может сделать ФФОМС? Они создали больницы и распределяют между ними средства по принципу «всем сестрам по серьгам». Страховая модель — когда деньги, полученные от государства на лечение, идут именно тем заведениям, на которые есть спрос, и именно на те болезни, которые актуальны, а не по душевому тарифу.
— Но ведь у нас до 2017 года активно обсуждалась система софинансирования, которая в каком-то смысле предполагала ответственность пациента? Казалось, что работа в этом направлении ведется и модель вот-вот будет запущена. Если мне не изменяет память, обсуждался тариф доплаты гражданином в 2%?
— Кстати, в этом случае, если привести аналог с ОСАГО и каско, ДМС легко надстраивается к ОМС. Приведу свой пример: я много лет обслуживаюсь в одной поликлинике по обязательной страховке, по этому полису мне положен небольшой набор услуг, который с возрастом сжимается. Но я приобрел там же добровольный полис, который покрывает дополнительный набор услуг. И если я слежу за своим здоровьем, не пью и не курю, прохожу диспансеризацию, то стоимость полиса не растет. Это и есть индивидуализированный подход и страховые принципы.
Мы всё это прописали в наших предложениях правительству по реформированию ОМС. Туда же вошло и софинансирование. Но сейчас, после того как вступила в силу пенсионная реформа, его не будут вводить еще долго.
— До нового руководства соцблока доводили ваши предложения?
— Сейчас социальный блок на пациент-ориентированную модель получил от государства немалые деньги — 3 трлн рублей — плюс нацпрограмму «Здравоохранение». Они пытаются привести в чувство и врачей — заставить их работать лучше, эффективнее, и страховщиков — попытаться внушить гражданам вести здоровый образ жизни. Но в стране остро стоит демографическая проблема, рождаемость не увеличивается, а смертность потихонечку растет. И самое главное — увеличивается численность людей, за которых платит активное население. Если в СССР такая модель была жизнеспособна, поскольку одного пенсионера содержали 10 работающих, то сейчас уже пятеро на десятерых. Лет через 15 будет уже 10 на 10. Поэтому нынешняя модель — тупиковая.
Никакая бесплатная модель не выдержит и пенсионное обеспечение, которое мы предполагали в Советском Союзе, поэтому софинансирование, сбережение, собственные накопления со временем неизбежны. Чтобы сделать это менее болезненным, нужна страховая модель, когда страховщик делает солидарный тариф. Если компания собирает много, то может перераспределить средства между тем, кто помоложе и меньше нуждается в медицинской помощи, и тем, кто постарше и нуждается больше.
Я думаю, что нужно такую смешанную модель системы здравоохранения начать аккуратно реализовывать в России. Конечно, делать это взвешенно, начать пилотные проекты в нескольких регионах, где достаточное количество лечебных заведений, губернатор открыт к диалогу, поскольку без поддержки местных властей такое реализовать невозможно. Мы работаем над этим, размышляем и ни в коем случае не навязываем государству. Но говорим о том, что такой способ есть, и он апробирован в ряде стран, которые с нами схожи.
— На каком уровне сейчас находятся дискуссии с правительством?
— У нас есть диалог. Мы этот проект представили в ФФОМС и Минздрав, они смотрят. Относятся к этому очень аккуратно, потому что социальная напряженность и так уже существует. Посмотрим. Нам казалось, что там есть здравое зерно. Что из этого возьмут, не могу сказать.
— А как вы относитесь к разговорам о том, что государству надо определиться — или перевести ОМС на страховые принципы, или полностью взять на себя?
— Я считаю, что в нашем государстве чем больше валентности, тем лучше. Это дает больше гибкости. Или-или я бы не делал, потому что наше государство такое большое, что где-нибудь на Алтае такой вариант не потянут.
Вот где наша проблема — уравниловка. Скажем, есть хороший врач — сарафанное радио это транслирует, к нему собираются очереди, но с точки зрения зарплаты он свои достижения не ощущает. Да, конечно, несут «в конверте». Но почему не сделать, как на Западе, где посещают не поликлинику, а именно специалиста? Почему не перевести врачей в ИП? Пусть арендует кабинет и получает нормально именно за свой труд. Это и есть страховой принцип, и он работает.
— Это личное мнение, или у вас есть какое-то предложение?
— Мое мнение. Но я уверен, что некоторые из практикующих врачей и теоретики здравоохранения со мной согласятся, что каждый специалист, после того как получил диплом и заработал имя, должен стараться стать индивидуальным предпринимателем. И если к нему будут ходить на прием, то он может быть даже богат.
— Наравне с ответственностью пациента много говорится и об ответственности врача…
— Это — часть реформы, с моей точки зрения. Если врач что-то сделал не так, допустил ошибку, он должен отвечать за это перед пациентом. Это своего рода «личное ОСАГО». Достаточно посмотреть хотя бы на рынок пластической хирургии, сколько там ошибок допускают врачи, но при этом они не застрахованы. Например, во Франции это обязательный вид страхования. У нас за врачей отвечает поликлиника или больница, а если специалисты будут проходить лицензирование и становиться ИП, ответственность распространится непосредственно на них.
Пенсионная страховка
— Страховщики наряду с НПФ хотят участвовать в реформе пенсионных накоплений. Как органы власти реагируют на это желание?
— Минфин и ЦБ разрабатывают систему индивидуального пенсионного капитала. И такая реформа неизбежна. Пенсионный фонд планово убыточен, бюджет туда всё равно доплачивает, и рано или поздно из-за демографии работающие граждане или будут половину времени трудиться на пенсионеров, или государству придется повысить налог на доходы с 13% до 40–60%, как в Швеции и Норвегии. Другой вариант — чтобы люди сами копили себе на пенсию.
Страховщики также могут и должны участвовать ИПК (индивидуальный пенсионный капитал. — «Известия»). Что мы предлагаем? На уже существующие накопления мы не замахиваемся, а что касается новых, то страховщики жизни также надеются, что их привлекут в систему. Если ты накапливаешь при помощи страховых механизмов, ты одновременно копишь на пенсию и страхуешь свою жизнь, и эти взносы вычитаются из твоего подоходного налога. А когда ты достигаешь пенсионного возраста, то мы отдаем тебе накопленную сумму аннуитетами, регулярными платежами раз в месяц или как ты скажешь. Во многих странах страховщики в данном сегменте играют одинаковую роль с пенсионными фондами.
— Проще говоря, страховщики хотят делать то, что уже делают, но претендуют на льготы, предусмотренные в рамках ИПК?
— Да, на льготы при налогообложении застрахованных лиц. В настоящий момент государство допустило страховщиков к аннуитетным выплатам, а к самому накопительному элементу не подключило. Думаю, для этого есть ряд причин, в том числе позиция регулятора, который говорит, что НПФ так часто притесняли, откладывали им выплаты, устроили мораторий на пенсионные накопления, поэтому на первой стадии ИПК нужно дать этому рынку немного вздохнуть, дать шанс институту, который существует во всех экономиках и является источником долгих денег. Потом уже можно разбираться со страховщиками, которые и так неплохо себя чувствуют.
