«Наши сыновья долго не знали, кто их отец»
Наталье Дмитриевне Солженицыной — общественному деятелю, жене великого писателя и бессменному редактору его сочинений — исполнилось 80 лет. Накануне этой даты она пригласила «Известия» в недавно открывшийся мемориальный музей-квартиру Александра Солженицына, где рассказала о муже, эпохе и немного о себе.
С одной из самых ярких женщин нашего Отечества «Известия» связывают не только давние дружеские, но, можно сказать, родственные отношения. Ее дед по материнской линии Фердинанд Светлов был известным публицистом и вплоть до своего ареста в 1938 году возглавлял отдел критики и библиографии в «Известиях».
Траектория судьбы
Под началом Фердинанда Светлова были изданы рецензии на новые сочинения Ричарда Олдингтона, только что вышедший в русском переводе роман Томаса Манна «Молодые годы короля Генриха IV» и книгу Мариэтты Шагинян «Семья Ульяновых» (автором стал брат Ленина Дмитрий Ульянов). Наталье, родившейся через полтора года после ареста деда, осталась его библиотека, в том числе научные монографии и запрещенные протоколы партсъездов — всё это пригодилось аспирантке мехмата МГУ в работе над рукописями Александра Солженицына.
В постсоветскую эпоху «Известия» освещали главные этапы жизни знаменитой семьи. В начале 2000-х в газете публиковался «Дневник Р-17», который Александр Солженицын вел при работе над «Красным Колесом». Именно «Известиям» Наталья Дмитриевна рассказала о расставании с вермонтской усадьбой в мае 1994-го: «К Вермонту у нас самые теплые чувства, но у каждого человека своя судьба, у каждой судьбы — своя траектория. Естественно, что траектория судьбы Александра Исаевича должна завершиться в России».
Бывали корреспонденты газеты в гостеприимном доме в подмосковном Троице-Лыкове, где по возвращении из Америки поселились Солженицыны и стала собираться разросшаяся семья — сыновья с женами и детьми.
«Вы удивитесь, но наши сыновья долго не знали, кто их отец, — делилась Наталья Дмитриевна. — Ну, писатель. Сидит и пишет. А мы были этому неведению рады. Чем дольше они не догадывались о мировом признании отца, тем дольше росли нормальными детьми. И сегодня его слава для детей и внуков означает одно — они должны быть достойны унаследованного имени».
Навещали известинские корреспонденты и Фонд помощи политзаключенным (Тверская, 12, с. 8, кв. 169), где ныне развернул свои экспозиции музей-квартира. Здесь Солженицыны прожили менее четырех лет, но по концентрации событий — и радостных, и трагических — это, возможно, были самые насыщенные годы их семейной жизни.
Телогрейка и фрак
Обстановку тех лет в музее воссоздавать не стали — решили пойти по этапам жизни семьи, показать, как в частной истории отразилась история страны.
— Музеи, будь то музей Солженицына, или Шостаковича, или любого другого писателя, ученого, артиста, учат истории общества, — предвосхищает путешествие по квартире Наталья Дмитриевна. — Человек, одаренный внутренним огнем, способный творить, подобен лучу, который преодолевает все преграды. Через судьбы таких людей общество может больше и точнее узнать о времени, в котором они жили.
Экспозиция самой большой комнаты (зал «Нобелиана») посвящена творческому пути Солженицына. В центральной витрине выставлены два полюса его судьбы — телогрейка зэка с лагерными номерами и фрак нобелевского лауреата. Среди экспонатов — лагерный блокнот, номера журналов «Новый мир» с первыми публикациями и мировые издания, снискавшие писателю славу пророка.
— Он не любил, когда к нему применяли это слово, — замечает Наталья Дмитриевна. — Чтобы понимать, куда всё идет и чем кончится, нужно изучать факты, хорошо знать историю. И я бы добавила — иметь структурированный ум. Всё это у него было, и я всегда склонна была верить тому, что он предвещал.
Еще одна важная часть экспозиции — кабинет времен работы над «Красным Колесом». Все экспонаты оригинальные: рабочий стол, пишущая машинка, аппарат для просмотра диафильмов, наборно-верстальная машина, на которой Наталья Солженицына в одиночку набрала и сверстала 20-томное вермонтское собрание сочинений. Это был гигантский труд, включавший редактуру, корректуру, правку, набор, верстку и оформление. За пределами вермонтского дома — в Париже — тома только печатались. Что касается работы над 30-томным российским изданием, то оно продолжается по сей день.
— Музеи, конечно, очень нужны, но я больше люблю работать над текстами, — улыбается Наталья Дмитриевна. — Мое заветное желание — чтобы как можно больше людей прочитали то, что Александр Исаевич написал. Не в изложении. Слово его жгучее, он будит мысль.
Говорящие стены
В музее множество разнообразных экспонатов и интересных уголков, но самый трогательный, безусловно, кухня — сосредоточие жизни советской интеллигенции. Посетители попадают туда, как и гости Солженицыных, с черного хода: на парадном обычно дежурили люди в штатском. Среди кухонной утвари — эмалированный таз, похожий на тот, в котором Наталья Солженицына жгла бумаги после ареста мужа. А вот радиоприемник «Грюндиг» — подлинный, подарен Солженицыну Мстиславом Ростроповичем. Вражеские голоса он ловил отлично.
На кухонных стенах фотографии. Ростропович, писатель Борис Можаев, академик Андрей Сахаров, математик Игорь Шафаревич, дети Бориса Пастернака, несколько поколений семьи Чуковских...
— Здесь фото людей, которые часто бывали в квартире, помогали в жизни, — поясняет Наталья Дмитриевна. — В другой комнате, посвященной «Архипелагу ГУЛАГ», — фото тех, кто помогал в работе. Перепечатывал, хранил, распространял, то есть работал вместо советских издательств, которые не хотели публиковать «Архипелаг».
28 декабря 1973 года из дневных новостей Би-би-си Солженицыны узнали о выходе в Париже первого тома «Архипелага». Затем последовали травля, арест и высылка автора из СССР.
— Мы понимали, что этот момент наступит, поэтому, когда это случилось, страшно не было, — вспоминает Наталья Дмитриевна. — А до этого — да, было страшно. Писали подметные письма, угрожали детям, за них боялись. Но когда Александра Исаевича арестовали, бояться было уже нечего. Нужно было успеть сохранить и вывезти архив, необходимый для работы.
На стены нанесены записи Натальи Солженицыной — хроника тех дней. Сам писатель о своем аресте и высылке напишет четыре месяца спустя и тогда же обратится к жене с просьбой сделать то же самое.
— Это не дневник, это [написано] намного позже, когда я приехала с детьми на Запад, — замечает Наталья Дмитриевна. — Он тогда писал «Бодался теленок с дубом» и сказал мне: я свою часть написал и ты тоже напиши или расскажи. То, что я тогда сделала, не было опубликовано. Первая публикация — на этих стенах.
Сказочный поворот
Вечером 12 февраля 1974 года в квартиру Солженицыных шли друзья. Услышав рассказ очевидцев ареста, передавали следующим, а те по цепочке дальше.
— Раньше здесь была сосредоточена работа, жизнь семьи, а как только его арестовали, я распахнула дом, тут бывало по 40 человек, — вспоминает Наталья Дмитриевна. — Некоторые частями выносили отработанный архив. Могли их, конечно, на выходе задержать и обыскать, но всех же не обыщешь. Шумно было, дети спать не могли.
27 марта, в канун отъезда семьи в эмиграцию, квартира тоже заполнилась людьми. Читали прощальное письмо Натальи Солженицыной — о том, как больно расставаться с Россией, оставлять друзей, не защищенных мировой известностью от мести власти. О том, как пробивается и крепнет подлинно русское чувство — сострадание к гонимому и на глазах совершается чудо — возвращается поруганная вера. «В этом чуде — наше будущее, в нем — основание надежды. Не мне судить о сроках, но мы вернемся. И детей наших вырастим русскими. И потому — не прощаемся ни с кем».
Прощальное письмо здесь же на кухонной стене. Какой-то «цатый» экземпляр тогдашнего самиздата.
— Сколько-то копий я распечатала и в последний вечер раздавала, — рассказывает Наталья Дмитриевна. — Откуда уверенность, что вернемся? Рационально не могу объяснить. Саня был абсолютно уверен, что возвращение случится еще при его жизни, не сомневался в нем никогда.
Пророческий дар и на этот раз не подвел писателя. 5 июля 1994 года Александр Солженицын вместе с женой и сыновьями вернулся в легендарную квартиру. Жить здесь им не пришлось, но память осталась.
— Александр Исаевич любил это место и этот двор. Говорил: как только сворачиваю в него, сердце бьется, — завершает путешествие по семейному гнезду Наталья Солженицына. — И меня, когда прихожу сюда, охватывает радостное и удивительное чувство. Такой сказочный поворот судьбы...
«Известия» поздравляют Наталью Дмитриевну с юбилеем и желают долгой плодотворной работы на благо Отечества.
