«Дружба» не победила: «Транснефть» снова допустила грязную нефть в главный трубопровод
- Статьи
- Экономика
- «Дружба» не победила: «Транснефть» снова допустила грязную нефть в главный трубопровод
19 июня в нефтепроводе «Дружба», который снабжает российской нефтью половину Европы, был зафиксирован второй за последние два месяца случай загрязнения хлорорганикой. Согласно сделанным пробам, превышение норм в контролируемом «Транснефтью» трубопроводе составило 60 ppm (частиц на миллион) при максимально допустимом в России уровне в 10 ppm. Это произошло буквально через два дня после того, как движение нефти по трубопроводу в направлении Германии было восстановлено. Перспективы обещанного «Транснефтью» полного возвращения «Дружбы» к обычной работе ставятся под вопрос. Еще большим вопросом остается, каким образом «Транснефть» допустила такое нарушение в условиях жесткого контроля после первого эксцесса с грязной нефтью и что теперь будет с накопившимися объемами некондиционного сырья, которые уже превышают 3 млн т.
Объяснение произошедшего 19 июня «Транснефтью» следующее: из России в Белоруссию нефть с хлорорганикой в последний месяц не шла. Вероятной причиной роста концентрации явилось автоматическое включение системы раскачки дренажных емкостей на белорусской станции Кобрин. При этом в «Транснефти» ссылаются на данные белорусских коллег.
Стоит отметить, что после апрельского загрязнения нефти в «Дружбе» «Транснефть» пыталась объяснить произошедшее деятельностью третьих лиц и организаций. В апреле компания обвинила частную фирму «Самаратранснефть-терминал» в умышленном загрязнении. Позже выяснилось, что данная структура уже полтора года как не владеет узлом слива, на котором и произошло загрязнение, а в прессе появились указания на то, что загрязнение осуществляли «дочки» «Транснефти», в частности, «Транснефть-Приволга».
Нынешнее объяснение ситуации устраивает тоже не всех. По словам директора Фонда прогрессивной политики Олега Бондаренко, польские эксперты скептически отнеслись к версии «Транснефти» о том, что виноваты белорусы. «Единственная удобоваримая версия фантастического рецидива с «грязной» нефтью — это подтверждение информации о том, что «Транснефть» ведет переговоры с польскими партнерами о создании, в том числе на территории Польши, «хлорных банков» — специальных центров по компаундированию загрязненного сырья с качественной нефтью для снижения концентрации агрессивных соединений. Таким образом, очередной вброс «грязной» нефти — это опережающая поставка ценного сырья. А поляки закрыли прокачку, очевидно, потому что не все вопросы были урегулированы», — рассказал Бондаренко.
Обещания начать прокачку качественной нефти по трубопроводу «Дружба» уже к июлю вообще вызывают большие сомнения. Да, некоторые европейские заводы подтвердили получение чистого незараженного сырья, но при этом мы знаем, что эти НПЗ работают сейчас не на полную мощность. В связи с чем президент Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений имени Примакова РАН Александр Дынкин обратился к «Транснефти» с вопросом, в каком объеме восстановлена прокачка. «Есть основания полагать, — заявил эксперт, — что функционирует только одна из четырех ниток «Дружбы». Конечно, восстановление прокачки по одной ветке — факт позитивный, но потребителям этого явно недостаточно, их убытки продолжают расти. Поэтому хотелось бы знать конкретный график ввода всех четырех ниток трубопровода и — что не менее важно — хотя бы предварительные причины происшествия», — добавил он.
Пока в странах, по территории которых проходит нефтепровод, пытаются разобраться в случившемся, непонятной остаются перспективы ликвидации последствий апрельского инцидента. Изначально «Транснефть» пообещала взять всю нефть с повышенным содержанием хлорорганики на переработку и компаундинг, то есть смешивание с чистой нефтью, в результате чего концентрация посторонних веществ падает до допустимых уровней. В Белоруссии общий объем загрязненной нефти составляет 1,3 млн т, из которых «Белнефтехим» уже вернул в Россию 450 тыс. т реверсом.
При этом, по словам самих представителей новороссийской «дочки» «Транснефти», в последние месяцы они приняли на переработку 80 тыс. т, а в июне к ним добавится еще одна партия в 35 тыс. т. Никаких планов по приему загрязненной нефти в июле не обнародуется. В целом «Транснефть» не особо распространяется, каким образом будут возвращены в оборот эти объемы — свыше миллиона тонн.
Старший аналитик WMT Валерий Андрианов считает объяснения компании о ходе ликвидации проблемы с грязной нефтью неудовлетворительными. По его словам, пока удалось слить нефть только на одной из ниток трубопровода. А для сырья из второй нет свободных резервуаров. «Пока этот вопрос решается — НПЗ будут по-прежнему получать по «Дружбе» только часть необходимых объемов сырья, — отметил он. — При этом загрязненную нефть, стоящую в пресловутых резервуарах, тоже необходимо вывозить — и здесь снова вопрос логистики: пытаться частями отправлять нефть по тому же нефтепроводу? Но куда? Кому? Или отправлять железнодорожным транспортом? Но речь о сотнях тысяч тонн загрязненной нефти, это сотни железнодорожных составов и огромные логистические затраты. Кто их понесет?»
Эксперты указывают, что вероятнее всего непрозрачный процесс компаундирования является одним из источников заработка для «Транснефти», причем контролировать получаемые таким образом прибыли по факту не получается. «Реальная практика состоит в том, что стандартная российская нефть, добываемая компаниями-отправителями, изымается из трубы и перекидывается на бесконечное множество — десятки и сотни — мини-заводов, которые прилепились к «Транснефти», — объясняет Олег Бондаренко. — Там из нее извлекаются легкие фракции, а назад в трубу сливаются отходы низкотехнологичной перегонки, непереработанные остатки нефтехимического производства и посторонние примеси, разбавленные растворителями. Отсюда — обнаруженный поляками хлороформ и прочие ингредиенты нефтехимии, которых ни при каких обстоятельствах не может быть в добычной нефти».
По его словам, вся сложившаяся ситуация является прямым следствием существования подобной практики. «При этом объявляется, что единственным средством устранения результатов компаундирования является, представьте себе, компаундирование, — добавил эксперт. — Мастерство «Транснефти» состоит в том, что, попав в скандальную ситуацию, она технично и последовательно превращает ее в источник дополнительной выгоды для себя». Когда грязная нефть будет смешана с чистой и возвращена на рынок, выручка от выросшего из-за «диверсии» экспорта будет зачислена на счета корпорации.
Как заметил вице-президент «Транснефти» Сергей Андронов, затраты на ежедневный контроль существенны и не предусмотрены бюджетом «Транснефти». Поэтому ФАС должна рассмотреть «возможность их учета в тарифе». Иными словам, пострадавшие нефтяники должны оплатить часть потерь «Транснефти» и грядущих компенсаций из своего кармана.
После двух подряд скандалов потребители в Европе справедливо задаются вопросом: а где гарантия, что такое не будет повторяться и дальше? По оценке руководителя Фонда национальной энергетической безопасности Константина Симонова, работы по компаундированию могут занять до двух-трех лет, если объем загрязнения не превысил 3 млн т. Из-за предыдущих эксцессов вероятность, что эта сложная деятельность будет исполнена достаточно качественно, оценить сложно.
При любом раскладе повторяющиеся эпизоды с загрязнением нефти нанесли России серьезный коммерческий ущерб. Суммы возможных компенсаций потребителям могут составлять от сотен миллионов долларов до миллиарда и выше. Кроме того, возникли проблемы с уже отправленной в Европу нефтью, в частности, на заводе Total в Германии. По словам старшего аналитика WMT Валерия Андрианова, пока из трубы эту нефть не заберут, поставки по «Дружбе» французской компании будут невозможны. Вот только выкачать нефть обратно из этой части трубы, скорее всего, придется, прокачав ее назад до другого НПЗ — PCK и далее через трубопровод, идущий в Росток. Но он, по сообщениям немецкого Союза нефтепромышленников, занят поставками нефти на сам PCK — и вряд ли освободится так скоро для прокачки загрязненной нефти в порт, к тому же принадлежащей соседнему заводу. Да и покупатели, готовые забрать загрязненную нефть в порту Ростока, вряд ли выстроятся в очередь. Всё это означает многочисленные простои и перебои, за которые кому-то придется платить.
Отраслевые эксперты сходятся во мнении, что суммы ущерба и компенсаций могут составить от сотен миллионов до миллиарда долларов и выше.
«Что касается возмещения убытков, «Транснефть» предлагает ввести универсальный дисконт в 15%, — рассказывает Бондаренко, — а это совершенно неприемлемо, ведь убытки у всех — отправителей, грузополучателей, нефтепереработчиков — складываются по-разному. Это и убытки получателей некондиционного сырья, которые вынуждены были перерабатывать его или отправлять назад, и убытки, связанные с простоем заводов в России и за границей, выходом из строя оборудования, необходимостью получения нефти из других источников с более высокими транспортными расходами и более сложной логистикой. Это — компенсации за срыв контрактных сроков и снижение объемов поставок».
Но еще существеннее — ущерб имиджевый. Скандал с грязной нефтью — ровно то, чего не хватало стране на фоне политизированной кампании против России, в которой она подается как ненадежный поставщик энергоресурсов. История была быстро подхвачена активистами, критикующими российскую «энергетическую экспансию».
Явно не добавляет оптимизма двусмысленная позиция, которую занимает «Транснефть», умалчивающая о происходящем. По словам Александра Дынкина, за прошедшие два месяца давно можно было бы уже выдать официальную информацию о происхождении загрязнения в трубопроводе, а не довольствоваться эпизодическими утечками в прессе. По мнению эксперта, не менее важно понять, какие меры приняты для того, чтобы не допустить в дальнейшем повторения такой ситуации.
«Мы знаем, что «Транснефть» перешла на ежедневный мониторинг качества нефти вместо ежедекадного, как это было раньше. Мы слышали также предложение «Транснефти» передать ей на баланс корпоративные пункты сдачи нефти. Бесплатно или «Транснефть» готова их выкупить? И как при таком раскладе должны вести себя добывающие компании, следует ли им по-прежнему проверять качество своей нефти? Вот ключевые вопросы, ответы на которые нефтетранспортная монополия пока нам не дает», — заявил эксперт.
