«Не есть — страшное зверство»
Прима-балерина Наталья Осипова не сидит на диетах, больше доверяет своей интуиции, нежели хореографам, и не против съемок в кино. А еще знаменитая танцовщица мечтает о тихом семейном счастье. Обо всем этом она рассказала «Известиям» во время подготовки к премьере спектакля The Mother. Постановку хореографа Артура Питы можно увидеть на сцене МХАТа имени Горького 24, 25 и 26 мая.
— Я читала, что работа над спектаклем The Mother произвела на вас сильное впечатление. Почему?
— Спектакль подарил мне эмоции, которых я еще ни разу не ощущала. Мне пока не довелось испытать любви женщины к своему ребенку, а в спектакле эта тема очень сильно прозвучала...
Вообще в этой постановке переплетаются несколько вечных тем — материнской любви, детства, религии. А с другой стороны, Артур Пита, который поставил спектакль, — человек с довольно черным юмором, любящий мистику. У него такая гуща всего намешана, что грань между настоящим и параллельным мирами стирается как для меня, так и для зрителя.
— В сольных программах вы предстаете не только как танцовщица, но и как драматическая актриса. Если вам предложат роль в театре или кино, как, например, вашему другу Сергею Полунину, согласитесь?
— Кино мне интересно: я люблю его смотреть и, возможно, смогла бы даже сняться в фильме, если бы позвали. Но брать инициативу в свои руки, нанимать специальных агентов ради этой цели никогда не стану. В глубине души я бы больше хотела сыграть в драматическом театре. Хотя спектакли, которые я делаю, и так близки к драме. Но эти мои мысли о кино и театре — лишь фантазия. И без меня хватает прекрасных артистов. Я же всю жизнь посвятила танцу, многое прошла этим путем и буду продолжать идти.
А играть я действительно люблю, думаю, у меня есть экспрессия, которую хочется выплеснуть. И такая возможность предоставляется, когда я, например, танцую в спектаклях Артура Питы. Сейчас я работаю в Австралии над монопостановкой Two Feet про Ольгу Спесивцеву — это еще одна моя роль на грани безумия.
— Что доставляет вам больше удовольствия — классический или современный танец?
— Сложно ответить однозначно. Я люблю классический танец, но я непременно должна в него углубляться, передо мной обязательно нужно ставить актерские задачи. Самое непростое в серьезных классических работах — станцевать их по-настоящему интересно, чтобы можно было сказать себе: «Да, у меня получилось».
Честно признаюсь, о многих балетах, которые танцую, пока не могу так сказать. Но я продолжаю кропотливо работать, чтобы довести их до нужного результата. А современный танец люблю за его стилистику, за физику, за то, что это просто танец, который выражает мое внутреннее состояние.
— Вы как-то признались, что в современной хореографии чувствуете себя собой. Классический балет этого ощущения не дает?
— Кому-то, может, и не дает, а я в классическом балете всегда предстаю такой, какая есть. На сцене я никакая не Жизель, а Наташа-Жизель. Да, я ставлю себя в условия героини, но реагирую на происходящее, как реагировала бы сама. Какой я проснулась, такой и станцевала: без лишних масок, без кабалы образа и навешанных на него ярлыков. Не хочу быть принцессой — у меня и не получается их играть, абсолютно их не чувствую.
А вот когда я танцевала Татьяну в балете «Онегин», поняла, что всё о ней уже знаю. Эта партия давалась мне настолько легко и естественно, что ничего не надо было придумывать и играть — всё выходило само собой. То же самое было, когда танцевала в Лондоне «Месяц в деревне» по Тургеневу. К сожалению, у меня не так много подобных спектаклей, но я все-таки надеюсь, что будут и Настасья Филипповна, и Анна Каренина.
— Любите русскую литературу?
— Да! У меня были замечательные педагоги, которых я всегда вспоминаю с нежностью — они привили мне вкус и тягу к чтению. Большую роль сыграли и мои родители, прекрасно образованные люди.
— Вы доверяетесь хореографам, с которыми работаете?
— С одной стороны, очень хочется довериться, чтобы меня чему-то еще научили, дали вдохновение. С другой — я до сих пор до конца не поняла, правильно ли это — на 100% отключиться и поверить другому человеку, как себе.
Мне говорят, что со мной не очень легко работать — у меня на всё есть свое мнение, и чем больше я танцую, тем оно сильнее. Думаю, что далеко не за всеми авторами можно слепо следовать, иногда лучше верить собственной интуиции. Но есть такие выдающиеся личности, как Алексей Ратманский, был Кеннет Макмиллан. Его давно нет с нами, но в его постановках я сейчас танцую. Таких талантливых хореографов можно и нужно слушать.
— Сегодня вы — звезда мирового уровня. Высокий статус оберегает вас от интриг закулисья балетного мира?
— Самое главное — это рабочая обстановка и хорошая энергетика. Там, где ее нет, я не только не работаю, но и стараюсь больше никогда не появляться.
Конечно, в моей карьере были неприятные моменты, но благодаря им я оказалась там, где я сейчас, — в лондонском Королевском балете. Что касается «звезды мирового уровня» — ею себя никогда не чувствовала. Каждым спектаклем, каждой новой партией надо что-то доказывать.
— Недавно вы сказали, что вам всё больше нравится находиться среди людей, открываться им. Что способствовало таким изменениям?
— Понимаете, когда твердо идешь по какому-то пути, формируешься, надо быть очень сосредоточенной на себе, чтобы сохранить свой внутренний мир первозданным. Кто-то скажет: искусство — это то, что ты вобрал. Но это только с одной стороны. А с другой — это всё твое, внутреннее, не затененное чужими знаниями и мнениями...
Я всегда любила читать и смотреть, но никогда особо не общалась с людьми. Когда я поменяла страну и повзрослела, многое стало даваться мне проще. В 30 лет уже не будешь, как в 20, в зале до полуночи репетировать. Приоритеты меняются. Вот и мне захотелось пожить нормальной жизнью, пообщаться, что-то почувствовать.
Я уверена, что молодым нужно быть абсолютными фанатиками своей профессии, посвящать ей всё, а дальше можно пожинать плоды и совершенствоваться, но больше уже не вкладывать в профессию такой физики и упорства. Сейчас мне нравится духовно расти, ездить, быть в курсе всего, что происходит в мире искусства.
Звезды мирового балета Наталья Осипова и Иван Васильев во время исполнения первой части нового проекта «Соло для двоих»
— Ваш ближний круг — танцовщики?
— У меня не так много друзей-танцовщиков, с ними я дружила в молодости, мы были одной компанией, куда-то двигались. Сегодня я сама себе хозяйка и меня больше интересуют люди других профессий. В основном это хореографы.
— Однажды вы сказали, что вам всё равно, что о вас напишут. Неужели негативные отзывы не огорчают?
— Я какие-то жесткие моменты начала переживать очень рано. Когда ты ребенок, которому 15–16 лет, а тебя унижают и оскорбляют, это очень больно и неприятно. Потом на протяжении 10 лет делаешь карьеру в театрах Нью-Йорка и Лондона и читаешь о себе очень и очень много всего... А затем в какой-то момент понимаешь, что все эти слова вообще ничего не решают. Напишут о тебе плохо или хорошо — зависит только от тебя, от того, насколько упорно ты двигаешься дальше.
— Вы росли в балетной системе координат. Это повлияло на ваши человеческие ценности?
— Да, но я бы не сказала, что это плохо. Восемь лет ты учишься в закрытой школе, общаешься в своем кругу, потом этим же кругом вы все идете в театр. Я получила прекрасное образование, научилась дисциплине. Это только плюс. Думаю, даже для тех, кто не остался в искусстве и в балете, это была хорошая школа. И я бы в любом случае предпочла ее обычной.
— Кто-то из журналистов удивился, увидев у вас в гримерке блюдо с пирожками. Балуетесь запрещенными для балерины лакомствами?
— Я хорошо питаюсь и не очень переживаю по этому поводу. Когда репетирую и играю спектакли, никогда не поправляюсь. Если работа идет на спад и я занимаюсь подготовкой проектов, с весом начинаются небольшие проблемы.
В балетной школе мы все страдали от бесконечных диет, а это очень отражается на здоровье. Сейчас предпочитаю нормально есть и, если надо, сгонять вес физическим трудом, а не гастрономическими лишениями. Не есть — страшное зверство. Ограничивать себя в еде — нездорово. А я не хочу быть нездоровым человеком.
— Ваше любимое блюдо?
— Шашлык! И хотя я вегетарианка уже около двух лет, до сих пор с тоской вспоминаю вкус и аромат мяса, приготовленного на костре.
— Майя Плисецкая говорила: «Целью моей жизни всегда был танец, и эта цель достигнута». А ваша цель какова?
— Я чувствую, что у меня есть талант, мне не хочется его предавать. Я привыкла к тому, что всему надо учиться и очень много работать, отдавать себя без остатка. Поэтому моя цель — пытаться расти и получать от этого удовольствие.
Хочу, чтобы у меня всё сложилось как надо: правильные люди встретились на моем пути, правильные проекты, ощущения, искусство, любовь. Верю, что всё это только помогает самореализации.
— То есть вы бы хотели состояться во всех сферах жизни?
— Конечно, я по натуре человек очень семейный, мне бы хотелось, чтобы у меня была любовь, семья и дети. Я не из категории людей, которые хотят жить только в искусстве.
Наталья Осипова окончила Московскую государственную академию хореографии, после чего была принята в труппу Большого театра.
