«Я заложник информационной войны между РФ и США»
В Греции состоялось очередное судебное заседание по делу российского гражданина Александра Винника, которого местная полиция арестовала два года назад. 5 апреля была рассмотрена жалоба на его арест без судебного решения. В итоге суд первой инстанции города Пирей заслушал свидетелей, не успев дать слово самому Александру Виннику и его адвокатам, и объявил перерыв до 11 апреля. Как рассказал «Известиям» россиянин, от этого заседания он ничего хорошего не ждал, поскольку его дело «уже давно вышло за рамки судопроизводства». Вместе с тем Винник верит в справедливость и скорое возвращение на родину. Россиянин письменно ответил на вопросы «Известий», переданные ему через адвоката, и рассказал, как в течение трех месяцев держал голодовку и в каких условиях его содержат сейчас.
Греческая полиция задержала Александра Винника в июле 2017 года по запросу США, где его обвиняют в кибермошенничестве. Спустя два месяца в РФ против него возбудили дело о мошенничестве в особо крупном размере, а Генпрокуратура направила в Грецию запрос о его выдаче. В начале июля 2018 года стало известно, что экстрадировать гражданина РФ потребовал еще и Париж, где его обвиняют в том, что он похищал личные данные французских граждан.
— На что вы рассчитывали, когда в ноябре прошлого года объявили голодовку?
— Я объявил голодовку в знак протеста против дискриминации российских программистов по всему миру. Соединенные Штаты объявили на нас охоту, а отношение к русским айтишникам крайне предвзятое — законы мирного времени на нас не распространяются. Судебный беспредел невозможно победить с помощью права. Поэтому моим лозунгом является «Правосудие или смерть». Ведь в случае добросовестного рассмотрения моих дел я бы точно давно был на родине. Меня держат в тюрьме в нарушение конституции Греции более 18 месяцев и, как выяснилось, вообще без судебного решения.
— Спустя три месяца вы решили голодовку прекратить. Что заставило вас это сделать?
— Я не прекращал голодовку, я ее приостановил. Это произошло после визита Татьяны Николаевны Москальковой, которая дала мне надежду на то, что я увижу свою семью и детей, и пообещала защиту со стороны российского государства. Чтобы дожить до суда, мне нужно было немного стабилизировать свое состояние.
— В начале марта вас перевели в больницу, где специалисты должны помочь вам выйти из голодовки. Как это происходит? В каких условиях вы сейчас содержитесь и как оцениваете уровень медицинской помощи, которую вам оказывают?
— В данный момент я нахожусь в больнице в тюремной палате за решеткой. Со мной ничего не делают, кроме того что измеряют давление, температуру и берут кровь.
— Поддерживаете ли вы связь со своей семьей? Есть ли у ваших родных возможность посещать вас в Греции?
— Я могу звонить своей жене и своему адвокату. Поскольку моя супруга тяжело больна и весь год она находится в больнице, она не может меня посещать. Я же нахожусь под особой охраной, и увидеть меня — большая проблема. К примеру, меня хотели посетить афонские монахи, но им до сих пор не дали на это разрешения.
— 5 апреля состоялось очередное судебное заседание по вашему делу. Что стояло на повестке и каких итогов вы ожидали?
— Судебное заседание проходило по жалобе моих адвокатов на то, что я нахожусь под арестом без судебного решения в нарушение конституции Греции. От суда ничего хорошего я не ждал, так как мое дело давно вышло за рамки судопроизводства. Я заложник информационной войны между РФ и США. Греция в этом отношении лишь поле битвы. За деньги греческих налогоплательщиков меня круглосуточно охраняют 22 человека. Охранники прекрасно понимают абсурдность ситуации, так как для их страны я ничего плохого не делал. Уголовного преследования против меня нет, я являюсь гражданином Российской Федерации.
— Часто ли вас посещают российские дипломаты и есть ли шансы, что вас вернут в Россию?
— Я хочу воспользоваться случаем и поблагодарить российских дипломатов за то, что они постоянно работают над моим делом и оказывают мне постоянную помощь. Я неоднократно заявлял, что хочу вернуться в Россию, и с приездом Татьяны Москальковой я увидел, что это возможно, что я небезразличен своему государству.
— В контексте трех конфликтующих запросов со стороны России, Франции и США были ли в последнее время попытки американских или французских властей выйти на вас?
— Так сложилось ситуация, что выходить на меня не имеет никакого смысла, так как я неоднократно заявлял и своими действиями показывал, что сотрудничать с французами или американцами не буду.
— Недавно пресс-атташе диппредставительства США в Афинах Уильям Мурад заявил, что Штаты «уважают независимый греческий судебный процесс и не оказывают давление через заявления в СМИ», призвав «Россию делать то же самое». Насколько вы согласны с этим утверждением?
— Когда действуешь вне закона, любая огласка является угрозой. Когда меня задержали, именно в Америке развернулась пропагандистская война, одновременно вышло огромное количество публикаций, содержащих сведения о том, что я преступник. Именно там мне дали прозвище Мистер Биткойн. С помощью прессы американцы давили на греческие власти, и теперь, когда обстоятельства и факты говорят в мою пользу, скрывать весь ужас вокруг моего дела уже невозможно. Правда на моей стороне, и мне нечего бояться огласки.
— Недавно вы потребовали освободить вас из тюрьмы, поскольку, вопреки греческому законодательству, которое предполагает не более 18 месяцев содержания без предъявления обвинений, вас держат в заключении уже 20 месяцев. Почему, на ваш взгляд, греческая сторона действует таким образом?
— Греческая сторона не освобождает меня и не передает в Россию исключительно из политических соображений, пытаясь угодить своим друзьям-американцам, забыв о том, что мы одной веры. Я имею в виду лишь небольшую часть политиков, которые сейчас управляют страной вопреки интересам своего собственного народа.
— Планируете ли вы обращаться в какие-либо международные судебные инстанции?
— Я не могу ничего планировать, эти вопросы вы можете задать моим адвокатам, уполномоченному по правам человека в России и другим людям, которые занимаются моим делом. Я знаю, что они обратились уже в максимальное количество инстанций вплоть до комиссара Совета Европы по правам человека.
