Кинофутуризм: «ВМаяковский» дает пощечину общественному вкусу
Арт-эксперимент, видеоперформанс, художественное исследование — все эти определения подходят к работе Александра Шейна «ВМаяковский» куда больше, чем стандартное «фильм». И тем не менее с сегодняшнего дня его можно посмотреть в кинотеатрах. Будет прокат успешным или нет, предсказать сложно: на одной чаше весов — впечатляющий список звезд (Юрий Колокольников, Евгений Миронов, Чулпан Хаматова, Михаил Ефремов), на другой — бескомпромиссная режиссерская манера. Но в любом случае это неординарное событие.
Двухчасовая кинолента — часть междисциплинарного проекта «Атлас ВМаяковский», который включает также инсталляции, предметы искусства, цифровые материалы, архивные документы, посвященные центральному персонажу — поэту Владимиру Маяковскому. Эта арт-вселенная открылась в 2018 году, причем не где-нибудь, а в Третьяковской галерее (в ее филиале — Доме-мастерской Анны Голубкиной). Позже сам фильм проехался по фестивалям, взяв, в частности, два приза на «Окне в Европу». И только сейчас «ВМаяковский» выходит на широкую публику.
Не исключено, что многим зрителям он категорически не понравится и до конца сеанса досидят далеко не все. Но если не ждать честного байопика в исторически достоверных декорациях, а приготовиться к восприятию чего-то совсем нестандартного и лишенного «смотрибельности» в привычном смысле, «ВМаяковский» может доставить удовольствие и даже увлечь.
Драматургия здесь выстроена не столько вокруг судьбы главного героя, как это обычно бывает в лентах подобного плана, сколько вокруг становления художественной формы. Начинается фильм как читка-репетиция: на пустой сцене за столом сидят актеры в повседневной одежде и по ролям проговаривают сценарий. Порой прерываются, распределяют реплики, в общем — идет рабочий процесс. В документацию читки вклиниваются кадры с улиц современной Москвы (митинг националистов), загадочные макросъемки и прочие «чужеродные элементы».
Смотреть это, прямо скажем, непросто, и к концу первого часа зрительское терпение уже на исходе. Но постепенно в сыром «подготовительном» материале прорастают полноценные игровые эпизоды, где Колокольников действительно очень похоже загримирован под Маяковского, Хаматова и Людмила Максакова убедительно воплощают роковую Лилю Брик в молодости и старости соответственно, а Миронов в гимнастерке становится вездесущим чекистом Яковом Аграновым, требующим поставить поэзию на службу революции.
Чем дальше, тем таких сцен становится всё больше: фильм «обрастает плотью» буквально на наших глазах. Правда, даже в них сохраняется театральная условность: прощание Маяковского с Лилей и Осипом происходит рядом с воображаемым поездом (вместо вагонов — лишь свет из окон). А в последнем публичном выступлении поэта слушателей изображают парящие в пространстве головные уборы. Это уже шаг на территорию видеоарта: самодостаточная метафора безликости толпы. К слову, подобных моментов, которые органично смотрелись бы зацикленными и спроецированными на музейные стены, у Шейна много.
В этой жанровой неоднородности — главная прелесть фильма. Или его несовершенство, тут уж каждый решает сам. Декламация стихов, актерская читка, видеоарт, мокьюментари, элементы игрового байопика, театральное действо, документальные съемки, перформансы соединяются в ядреный коктейль. Многие поморщатся. Но право на его существование можно обосновать «от противного». Слишком дерзкой, дисгармоничной, взрывной были и эпоха, и искусство того времени, чтобы воплощать это на экране приглаженно и по правилам. Уж лучше — пощечина общественному вкусу.
