Трудности перевода: почему Севастополь получил свое необычное имя
Этот город занимает особое место в истории России. Он родился как база флота, предназначенного для покорения Константинополя, но так и не выполнившего своей миссии. Флота, корабли которого дважды были затоплены своими же моряками, но не спустили флага. Город-воин, который два раза героически держал многомесячную оборону и был разрушен до основания. Оба раза он был оставлен защитниками, но не замарал воинской чести, став символом гражданского мужества и воинской доблести. Находясь на самом краю страны, он всегда был в центре событий, всегда был очень значимой частью России. И остается таковым по сей день. 21 (10 по старому стилю) февраля 1784 года городу указом императрицы Екатерины II было даровано имя: Севастополь. В 235-ю годовщину появления его на карте России «Известия» вспоминают об истории города русской славы и происхождении его необычного названия.
Суворовым указанный
Отправной точкой, с которой начинается история создания русского города на юго-западе Крыма, можно считать 1778 год. Крымское ханство тогда формально считалось независимым, а за влияние на него боролись Российская империя и Оттоманская Порта. Правителем был ставленник Санкт-Петербурга Шахин Гирей, но на его власть активно покушались поддерживаемые турецким султаном многочисленные родственники, норовившие при первом удобном случае высадить десант и учинить гражданскую войну. Выросший в Европе Шахин Гирей популярностью у татарской знати не пользовался, и переворот имел хорошие шансы на успех, так что русскому корпусу была поставлена задача ни в коем случае не допустить высадку турецкого десанта. Командовал нашими войсками в Крыму тогда генерал-поручик, а впоследствии генералиссимус Александр Васильевич Суворов.
Однажды при объезде берегов на юго-западе полуострова он обратил внимание на вместительную и удобную бухту, в глубине которой располагалась татарская рыбацкая деревенька Ак-Яр, или Ахтияр, что переводится как «белый утес». В бухте стояли немногочисленные турецкие корабли, зашедшие туда якобы для пополнения запасов воды. Суворов отлично понимал, что это разведчики, а поскольку место замечательно подходит для высадки десанта, то водой дело вряд ли ограничится. Поэтому генерал распорядился укрепить бухту — построить по берегам несколько полевых батарей и редутов. Мера оказалась весьма своевременной — 16 июля 1778 года сильная турецкая эскадра с войсками действительно вошла в Ахтиярскую бухту. Увидев русские укрепления, незваные гости не решились на высадку и поспешили ретироваться. «За вытеснение турецкого флота из Ахтиарской гавани и от крымских берегов» Екатерина II пожаловала Александру Васильевичу богато украшенную бриллиантами золотую табакерку со своим портретом.
Первый русский корабль появился в бухте тоже благодаря Суворову — он пригласил туда приданный крымскому отряду фрегат «Восьмой» Азовской флотилии, которым командовал капитан II ранга Иван Михайлович Берсенев. Капитан оценил удобство Ахтиярской бухты с точки зрения профессионального моряка и, будучи хорошим геодезистом и картографом, набросал первую карту местности, которая была доставлена им в штаб Азовской флотилии. Так бухта стала всерьез рассматриваться как возможная база для русских кораблей.
Первая зимовка
Осенью 1782 года, за полгода до официального присоединения Крыма к России, в Ахтиярскую бухту были отправлены два фрегата Азовской флотилии — «Восьмой», которым теперь командовал капитан-лейтенант Степан Юрасов, и «Одиннадцатый» под началом Ивана Щербачева. Общее руководство экспедицией было поручено капитану I ранга Ивану Одинцову. Морякам было приказано не просто осмотреть бухту, а остаться в ней на зимовку, дабы досконально изучить условия: можно ли там круглогодично держать большой флот, каковы температуры и ветра, хватает ли воды, промерить глубины, изучить течения, окрестности и всё необходимое.
Из донесения капитана Одинцова главному командиру Херсонского порта генералу Ивану Абрамовичу Ганнибалу:
«С начала пребывания моего в Ахтиарской бухте прошлого 1782 года с 17 ноября по 7 марта 1783 года порученной мне эскадры фрегаты стоят на одних якорях посредине самой бухты; при перемене якорей канаты всегда бывают целы, потому что грунт ил мягкий; при всех бывающих крепких ветрах волнения никакого не бывает, кроме вестового, от которого при ветре не малое волнение; а по утихании — зыбь, но безвредна. В разных местах опущены с грузом доски, также и фрегаты осматриваемы при кренговании; однако червь нигде не присмотрен: сему причина — часто бывающая при остовом ветре, по поверхности губы из речки Акерманки, пресная вода; в губе превеликое множество дельфинов или касаток; но они безвредны».
(Цитата по: В.Ф. Головачев «История Севастополя, как русского порта». СПб., 1872)
Кстати, морякам Одинцова принадлежит и первый русский топоним (точнее, гидроним), по сей день существующий на карте города-героя. Экипажи фрегатов зимой «килевали» корабли — вытаскивали на берег, чтобы очистить дно от водорослей, ракушек и ила. А небольшую бухту, где удобно было производить эти работы, назвали Килен-бухта.
Потемкинская дипломатия
Решение о «заведении» Черноморского флота и базировании крымской эскадры в Ахтиярской бухте было принято в самом начале 1783 года. Одиннадцатого января адмиралтейств-коллегии дан был высочайший указ Екатерины II:
«Для командования заводимым флотом Нашим на Черном и Азовском морях повелеваем тотчас отправить Нашего вице-адмирала Клокачева, которому для принятия потребных наставлений явиться у Нашего генерал-губернатора князя Потемкина».
Сухопутное прикрытие гавани Потемкин поручил командующему первым корпусом в Крыму генерал-поручику графу Антону Богдановичу де Бальмену. Нельзя не отдать должное дипломатическому таланту Потемкина, проявившемуся в наставлениях относительно тактики переговоров с крымским ханом Шахин Гиреем:
Ордер Г. А. Потемкина генерал-поручику графу де Бальмену от 20 января 1783 года:
«Высочайшая Ея Императорского Величества есть воля приобресть навсегда гавань Ахтиарскую, исполнение чего и возлагаю я на Ваше Сиятельство. Вы, содержа в непроницаемой тайне вам предписанное, объявите Хану, что имеете повеление расположить главную часть войск у оной гавани... присовокупив к тому, что флот Ее Императорского Величества, не имея в Черном море гавани, не может употребиться к удержанию действий на море, турками производимых, а чрез то невозможно будет защищать и его самого... ежели Хан на сие отвечать вам будет с упрямством, то, Ваше Сиятельство, в разговоре упомяните ему, что вы имеете повеления... приготовить войски к выходу из Крыма, и тогда ту часть войск, которая оставлена при Хане для его охранения, присовокупите к Ахтиару же, куда и отправляется для назначения укреплений инженер... Но если бы Хан без всякого упрямства строению способствовал, в таком случае войски, находящиеся при нем, по прежнему оставьте. Рекомендую вам ласкать правительство Татарское, стараясь приобресть на свою сторону начальников, кои в народе важны. Не упустите. Ваше Сиятельство, употребить все способы занести в них доброхотство и доверие к стороне нашей, дабы потом, когда потребно окажется, удобно можно было их склонить на принесение Ея Императорскому Величеству просьбы о принятии их в подданство».
(Цитата по: А.А. Лебедев «У истоков Черноморского флота России», СПб., 2011)
Аналогичные указания получил и назначенный командовать «заводимым на Черном море флотом» вице-адмирал Федот Алексеевич Клокачев:
Из ордера Г.А. Потемкина вице-адмиралу Ф.А. Клокачеву от 23 января 1783 года:
«При настоящем поручении Вашему Превосходительству команды над флотом на Черном и Азовском морях находящемся, весьма нужно скорое ваше туда отправление, чтобы, приняв в ведомство ваше состояние там корабли и прочие суда, идти в море могущие, снабдить их всем потребным к предпринятою немедленного плавания. Собрав повсюду теперь находящиеся, кроме тех, кои нужны для примечания в Керченском проливе, имеете войти со всеми в гавань Ахтиарскую, где командующий войсками в Крыму г. генерал-поручик и кавалер граф Бальмен сильный учинил отряд, как ради охранения, так и для производства тамошних укреплений... Я рекомендуя Вашему Превосходительству стараться ласковым обхождением с тамошними жителями приобресть их доверенность. Сие подаст вам способ через них часто узнавать о состоянии турецких морских сил...»
(Цитата по: А.А. Лебедев «У истоков Черноморского флота России». СПб., 2011)
Итак место для города и будущей базы флота было выбрано еще до официального присоединения Крыма к Российской империи, манифест о котором вышел 8 (19) апреля 1783 года. В это время два русских фрегата уже стояли в бухте, на берегу поставили полевой лагерь наши гренадеры, а со стороны Азова к месту будущей стоянки двигалась эскадра адмирала Клокачева.
«Столица полуденная»
Второго мая эскадра из девяти боевых кораблей под флагом вице-адмирала Клокачева и контр-адмирала Мекензи вошла в Ахтиярскую бухту. Здесь она нашла два фрегата экспедиции Одинцова, которые поступили под начало Клокачева. Бухта, которую адмирал видел впервые, произвела на него неизгладимое впечатление:
Из письма адмирала Клокачева вице-президенту адмиралтейств-коллегии графу Ивану Григорьевичу Чернышеву от 6 мая 1783 года:
«При сем непремину я вашему сиятельству донести, что при самом входе в Ахтиарскую гавань дивился я хорошему ее с моря положению; а войдя и осмотрев могу сказать, что во всей Европе нет подобной сей гавани — положением, величиной и глубиной. Можно в ней иметь флот до ста линейных судов; ко всему же тому сама природа такие устроила лиманы, что сами по себе отделены на разные гавани, то есть — военную и купеческую. Вез собственного обозрения нельзя поверить, чтоб так сия гавань была хороша. Ныне я принялся аккуратно сию гавань и положение ее мест описывать, и, коль скоро кончу, немедленно пришлю карту».
(Цитата по В.Ф. Головачев «История Севастополя, как русского порта». СПб., 1872)
Карта, о которой писал Клокачев, была готова к началу июля, готовил ее уже известный нам капитан II ранга Берсенев. Интересно, что на ней впервые появляются привычные сегодня названия: к Килен-бухте, добавилась большая Южная бухта или, собственно, Гавань, а небольшая бухта, где складировались порох и снаряды названа Артиллерийской, или Арт-бухтой. Чуть позже к ним добавятся Корабельная (бухта, где близко к берегу могли подходить большие линейные корабли) и Карантинная бухта.
Не прошло и недели, как Клокачеву пришлось покинуть эскадру. Потемкин в это время посетил Херсон и остался крайне недоволен темпом строительства новых кораблей. Разгневанный князь снял с должности надзиравшего над строительством флота Ивана Ганнибала (старшего сына «арапа Петра Великого» и двоюродного деда Пушкина) и срочно вызвал на его место Клокачева. Соответственно, командование ахтиярской эскадрой и строительство порта принял на себя Фома Фомич Мекензи. Ему и суждено было закладывать новый город.
Фома Фомич был потомственным русским моряком — он родился в Архангельске, а отцом его был поступивший на русскую службу шотландец Томас Маккензи, ставший на новой родине Фомой Калиновичем Мекензи и дослужившийся до звания контр-адмирала. В море Фома Фомич ушел в 1765 году мичманом. В Чесменской битве командовал брандером, поджег турецкий корабль. Был ранен, награжден боевым Георгием IV класса. В начале 1783-го едва разменявший пятый десяток офицер был произведен в контр-адмиралы и переведен на Черное море.
Перед Мекензи стояла задача — к следующей зиме подготовить жилища экипажей и базу флота, поэтому нужно было торопиться. Главной проблемой оказалась нехватка строительных материалов, прежде всего дерева и различных металлических вещей, необходимых для ведения работ. Их доставляли из Таганрога и Херсона, но грузы постоянно опаздывали и тормозили процесс.
Наконец 14 июня в присутствии приехавшего в Крым светлейшего князя Потемкина были торжественно заложены первые четыре каменных здания: часовня во имя Николая Чудотворца (ныне Дом офицеров Черноморского флота России), «дом командующего», пристань напротив этого дома (тогда Екатерининская, Графской ее станут называть при графе М.И. Войновиче) и адмиралтейская кузница. Этот день и сегодня считается днем рождения города — пока еще безымянного, неофициально именуемого по названию бухты Ахтияром.
Из письма светлейшего князя Григория Потемкина императрице Екатерине II от 13 июня 1783 года:
«...Не описываю о красоте Крыма, сие бы заняло много время, оставляя для другого случая, а скажу только, что Ахтиар лучшая гавань в свете. Петербург, поставленный у Балтики, — северная столица России, средняя — Москва, а Херсон Ахтиарский да будет столица полуденная моей Государыни. Пусть посмотрят, который Государь сделал лутчий выбор...»
Кстати, в то посещение черноморской эскадры Потемкин по предложению Клокачева решил дать фрегатам, которые по азовской традиции числились под номерами, отдельные имена. Приказ, обращенный контр-адмиралу Мекензи, был подписан 18 июня 1783 года:
«Безыменным в команде вашего превосходительства фрегатам даны от меня следующие названия: седьмому — «Херсон», восьмому — «Осторожный», девятому — «Поспешный», десятому — «Крым», первому-на-десять — «Храбрый», второму-на-десять — «Стрела», третьему-на-десять — «Победа», четвертому-на-десять — «Перун», пятому-на-десять — «Легкий», шестому-на-десять — «Скорый», купленному у купца Фурсова — «Вестник», а бомбардирскому кораблю — «Страшный». Ваше превосходительство о таковом оном именовании имеете предложить в команде вашей».
Символично, что первыми в Ахтиярской бухте зимовали фрегаты, получившие названия «Храбрый» и «Осторожный».
Достойный поклонения
Судя по словам Потемкина в письме к Екатерине, он знал о том, что рядом с новой базой флота находятся развалины древнего Херсонеса Таврического. Светлейший прямо об этом говорит. Но название городу дали другое.
Это одна из загадок, по сей день не имеющих точного ответа. Античный город Херсонес, он же средневековый византийский Херсон и русский Корсунь, были крупнейшими поселениями юго-западного Крыма, опорными центрами древних империй. Город с названием Севастополь тоже существовал, но на кавказском побережье Понта Эвксинского, на территории современной Абхазии. Однако в XVIII веке в честь города где крестился князь Владимир, был назван Херсон в устье Днепра, а настоящий Херсонес (Корсунь) получил название Севастополь. Кстати, в это же время на карте появилась Одесса, названная так по античному городу Одессос, который находится в районе... болгарской Варны.
Обычно эти странности объясняют слабым развитием в те времена (а точнее, полным отсутствием) археологии как отдельной науки. Недоразумение случилось еще в 1778 году, когда Потемкин сознательно или по ошибке предложил назвать заложенный в устье Днепра город в честь древнего Херсонеса, на тот момент находившегося на территории другого государства. Через пять лет ситуация изменилась, но Херсон уже был — не менять же название главной базы Черноморского флота. Тогда-то и возникла идея с абстрактным, но красивым названием Севастополь — «город достойный поклонения», «величественный город». Еще один вариант перевода (он был популярен в дореволюционное время) связан с тем, что греческое слово «себастос» в римское время часто использовали в значении «август», «император» — то есть название можно перевести еще как «императорский город» или «город императора». Неизвестно, кто был инициатором этого названия — Потемкин, Екатерина или кто-то из академиков. Но точно, что впервые оно появляется 10 (21) февраля 1783 года в указе императрицы: «устроить крепость большую Севастополь, где ныне Ахти-Яр».
Указом Екатерины II Севастополь был объявлен открытым для торговли городом. Уже весной 1784 года в него прибыли первые торговые суда из Керчи и Таганрога, а затем из Херсона и Николаева. В первый же год в порту отметились около двадцати иностранных судов. Севастополь стал воротами русского Крыма, торговля помогала развиваться и порту, и городу. Но в феврале 1804 года возмужавший Севастополь был объявлен главным военным портом Черноморского флота, которым до этого считался Херсон. В связи с эти коммерческий порт в Севастополе был закрыт, вход торговым кораблям запрещен. Деловые люди и купцы перебрались в Феодосию и Евпаторию, а Севастополь стал постепенно приходить в упадок, ведь теперь это была исключительно военная база. К 1822 году из 25 тыс. населения лишь 500 не состояли на государевой службе, остальные были военными или членами семей. Снабжением занимались флотские чиновники, не всегда чистые на руку. К счастью, правительство быстро одумалось, и уже в начале 1820-х годов порт снова открыли, правда, только для внутренней торговли.
В 1820–1830 годы XIX столетия командирами Черноморского флота последовательно были два великих адмирала — Алексей Самуилович Грейг и Михаил Петрович Лазарев. Именно благодаря им Севастополь стал настоящей базой флота и красивейшим городом Крыма. Впоследствии ему не раз пришлось пережить тяжкие испытания, дважды город был разрушен до основания, но он всегда возрождался благодаря заложенным некогда традициям и удивительному характеру своих жителей. Впрочем, это уже другая история.
