«А вас я попрошу остаться»: Леонида Броневого не хотели снимать в кино
Трудно представить, что мы уже год живем без него — Леонид Сергеевич Броневой умер 9 декабря 2017 года, не дожив недели до 89-летия. 17 декабря ему исполнилось бы 90, и в день рождения великого артиста «Известия» вспоминают, кем был для всех нас человек, воплотивший на экране добродушного Велюрова и зловещего «папашу» Мюллера.
Сила внушения
Актерская биография Леонида Броневого традиционно начинается с фамилии Мюллер, к которой позже присоединилась и фамилия Велюров, а когда к ним добавились персонажи из фильмов Марка Захарова «Тот самый Мюнхгаузен» и «Формула любви», стало практически невозможно превзойти его по «индексу цитируемости» в народе. Люди разговаривают репликами этих персонажей, часто не отдавая себе отчета, почему они выскакивают из подсознания. Такова сила своеобразного актерского НЛП, когда ничем не примечательная фраза, пусть даже «Кушать подано», будучи произнесена с неповторимыми модуляциями Броневого, обладавшего абсолютным музыкальным слухом, вживляется зрителю глубоко в мозг.
Артисты Дмитрий Дорлиак (слева) в роли Анучкина и Леонид Броневой — Яичница в сцене из спектакля по пьесе Н.В. Гоголя «Женитьба»
Свое первое «Кушать подано» артист Броневой произнес на узбекском языке. Точнее, это была стандартная фраза, которой в 6 утра открывался эфир на Ташкентском радио: работа студента Ташкентского театрально-художественного института заключалась в том, чтобы говорить по-русски «Говорит Ташкент», в то время как его напарник делал это по-узбекски, но однажды коллега почему-то прогулял эфир, и Броневой не без блеска его заменил. На актерском факультете ташкентского вуза Леонид Броневой оказался не потому, что стремился именно туда после окончания вечерней школы рабочей школы молодежи в Чимкенте, где он жил с матерью в эвакуации из родного Киева. Просто как у сына репрессированного «врага народа» у Леонида не было особого выбора — мечтавшееся ему летное училище, карьера дипломата или на худой конец журналиста были ему недоступны из-за порочащих анкетных данных, которых не спрашивали только на актерском.
Швейцар ее превосходительства
Окончив институт в 1950-м, Леонид Броневой получил распределение в Магнитогорский драматический театр, где его первой ролью стал швейцар Капитоныч в «Анне Карениной», — «зерно» ее заключалось в том, чтобы наклеить седые усы, притвориться стареньким и на протяжении спектакля три раза на разные лады произнести: «Ваше превосходительство». Впоследствии актер не без гордости рассказывал, что один раз даже заслужил аплодисменты, когда проводил ее превосходительство Анну Аркадьевну с особым сочувствием.
Дальнейшие перемещения Леонида Броневого по различным провинциальным театрам тоже могут претендовать на своего рода рекорд — по охвату географии. После Магнитогорска он работал в Оренбурге, где играл Володю Ульянова, за что был представлен к званию народного артиста, однако не дождался его, потому что увидел по телевизору мхатовскую постановку «На дне», где Луку играл Алексей Грибов, которому Броневой немедленно написал письмо: «Мечтаю учиться у Вас во МХАТе». Дерзкий замысел удался: приехав в Москву и подкараулив Грибова у выхода из театра в Камергерском переулке, Броневой проводил его до дома на улице Горького, по дороге прочитав финал «Тараса Бульбы», с которым и был принят сразу на третий курс Школы-студии МХАТ, где пользовался грибовским покровительством. Видя, что у молодого артиста не густо средств к существованию, Грибов предложил ему поставить на двоих чеховский рассказ «Злоумышленник», где Броневой играл следователя, и с этим номером они гастролировали по провинции.
Актеры Ольга Волкова (слева) в роли Кати Ивановой, Леонид Броневой (в центре) в роли Семена Ефремовича и Лия Ахеджакова (справа) в роли Фимы в фильме режиссера Эльдара Рязанова «Небеса обетованные»
«Кина не будет»
Первой киноролью 36-летнего Леонида Броневого тоже стал следователь — жандармский полковник, допрашивающий юного Михаила Фрунзе в байопике Ивана Лукинского «Товарищ Арсений». Несмотря на смешные пушистые усы, в иронии, с которой жандарм предлагает революционеру стакан чаю: «Прошу, господин Фрунзе, с лимоном», уже предчувствуется хладнокровное мюллеровское коварство. Однако в кино Броневой попадет лишь почти 10 лет спустя после окончания школы-студии, где на перспективы экранной карьеры Броневого смотрели со скепсисом — ввиду явной некиногеничности. Московские театры после диплома Броневым не заинтересовались, и он уехал в Грозный, где играл Сталина, пока Хрущев не разоблачил «культ личности», а потом перебрался в Воронеж, где играл Ленина в «Третьей патетической» по Погодину, за что местные власти премировали его квартирой. «Ленин дал мне квартиру, а квартиру я поменял на коммуналку в Москве», — рассказывал Леонид Броневой, решивший уехать из Воронежа после смерти жены, оставившей ему четырехлетнюю дочь.
В Москве Броневого в 1962-м взяли в Театр на Малой Бронной, где он проработал 25 лет, из них — 16 с Анатолием Эфросом, который при всем преклонении Броневого перед режиссерской гениальностью расстраивал актера тем, что старался вытаскивать из него преимущественно отрицательность. Впрочем, возможно, именно благодаря этой усиленной отрицательности персонажи Броневого порой из второстепенных превращаются в главных, как, например, доктор Шпигельский в тургеневском «Месяце в деревне» — просто потому, что он, хоть и не самый хороший человек среди всех окружающих, но явно самый умный и проницательный. Аналогичное впечатление производит и Фирс в «Вишневом саде», которого Леонид Броневой сыграл уже у Марка Захарова, в 1988-м пригласившего его в «Ленком». Правда, поначалу актера несколько смутило, что его зовут на роль Крутицкого в постановке по пьесе Островского «На всякого мудреца довольно простоты» — традиционно этот образ интерпретируется как более или менее комический старый маразматик, однако в захаровском спектакле «Мудрец» Крутицкий-Броневой — один из самых страшных и опять-таки слишком хорошо всё понимающих персонажей. В лице Марка Захарова Леонид Броневой нашел практически режиссера своей мечты, одинаково владеющего и формой, и содержанием, однако сыграть роль своей мечты — Арбенина в лермонтовском «Маскараде», — актеру так и не довелось. Хотя представляется, что это мог быть совершенно гениальный Арбенин, сочетающий железную выдержку опытного игрока (каким был и сам Броневой, игравший в карты, домино, бильярд и на бегах) и запальчивость человека с «кипучей, как лава» душой.
Броневой Леонид Сергеевич — заслуженный артист РСФСР
Демонический персонаж
Снимался Леонид Броневой немного, сам объясняя это «нестандартностью физиономии», но именно она превращает каждую его проходную роль в маленький шедевр двусмысленности и амбивалентности. В шестидесятническом фильме Генриха Габая «Лебедев против Лебедева» о нравственных исканиях молодого физика Броневой появляется в роли загадочного начальника героя, который носит пижонские тонированные очки и пользуется неоднозначной репутацией: «Евгений Викторович только наполовину ангел — иногда умеет отстегивать крылышки». «Приятно, когда тебя считают дьяволом», — скажет восемь лет спустя Мюллер, с ангельским простодушием глядя на своих противников по аппаратным интригам — Штирлица и Шелленберга, и в этой мизансцене можно наблюдать удивительный эффект: в одном кадре два красавца (Вячеслав Тихонов и Олег Табаков), но взгляд притягивается к третьему человеку, с гораздо более заурядной внешностью, но с каким-то более замысловатым рельефом внутреннего мира.
Снова и снова пересматривая «Семнадцать мгновений весны», с каждым разом замечаешь, что монотонные рассуждения благообразного и насквозь положительного Штирлица гораздо менее увлекательны, чем стремительные перепады настроения и нюансы интонаций непредсказуемого Мюллера. Если в детстве невозможно не влюбиться в Штирлица, то, повзрослев, понимаешь, что с Мюллером-то гораздо интереснее — заурядный полицейский карьерист, обычный мерзавец среднего пошиба (каким был реальный шеф гестапо) в исполнении Броневого превратился в стратега и циника поистине макиавеллиевского калибра.
