«Обвинения России в кибератаках приобрели невиданные масштабы»
Британские власти до сих пор не допустили российских дипломатов к Сергею и Юлии Скрипалям и без объяснения причин отказываются вести совместное расследование. Об этом в интервью «Известиям» рассказал посол России в Великобритании Александр Яковенко. Дипломат подчеркнул, что все новости о них посольство узнает из утечек в СМИ. Он также рассказал о росте торговли двух стран, ситуации вокруг ДРСМД и о том, как работает посольство после высылки половины его состава.
Посол России в Великобритании Александр Яковенко
— Одним из наиболее громких дел как в мировой политике, так и в двусторонних отношениях стало «дело Скрипалей». Когда российская сторона в последний раз получала какие-либо новости о Сергее и Юлии Скрипалях?
— Как это ни парадоксально, всю информацию посольство получало и получает через вбросы и утечки в британских СМИ. К сожалению, на официальном уровне британская сторона нам ни разу не подтвердила достоверность такого рода «информации». Однозначно можно сказать одно: представители посольства, несмотря на наши многочисленные ноты и официальные запросы, к российским гражданам Сергею и Юлии Скрипалям допущены не были.
Официальный Лондон без каких-либо объяснений категорически отказывается от взаимодействия с Россией в расследовании отравления двух российских граждан на британской территории. Пресловутое следствие, о котором мы тоже слышим только из СМИ, ведется нетранспарентно, обстоятельства дела засекречиваются. Всё это мы воспринимаем как подтверждение того, что консервативному правительству есть что скрывать, раз оно боится открытого и честного сотрудничества. Вместо реального представления Сергея и Юлии общественности здесь предпочитают довольствоваться пропагандистскими акциями вроде публикации книги о бывшем полковнике ГРУ и показом на центральном канале Би-би-си фильма об инциденте в Солсбери, которые ни на миллиметр не приближают нас к установлению истины.
В данном случае мы столкнулись с губительным, по нашему мнению, прецедентом: Великобритания целенаправленно проигнорировала нормы международного права, в том числе специально предназначенные для применения в подобных непростых ситуациях. Речь идет о Венской конвенции о консульских сношениях 1963 года, двусторонней Консульской конвенции 1965 года, Европейской конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам 1959 года и Конвенции о запрещении химического оружия 1993 года.
Юлия Срипаль, пережившая 4 марта в Солсбери вместе с отцом, экс-полковником ГРУ Сергеем Скрипалем, по версии британской полиции, покушение на убийство с помощью воздействия нервно-паралитического вещества, во время записи своего первого после инцидента видеобращения
— В результате масштабной высылки российских дипломатов посольство РФ в Лондоне покинули 23 сотрудника. Как изменилась работа диппредставительства и каковы перспективы замещения освободившихся должностей?
— Совершенно очевидно, что этот недружественный и, на наш взгляд, необдуманный шаг со стороны официального Лондона серьезно ослабил деятельность нашего диппредставительства. 23 дипломатических сотрудника — это почти половина посольства. В тяжелом положении оказался наш консульский отдел, на который приходится большая повседневная нагрузка по оказанию помощи российским гражданам и выдаче виз британцам. К сожалению, мы были вынуждены ограничить участие наших дипломатов во многих мероприятиях, снизилась интенсивность контактов в парламенте, в регионах.
Однако здесь намеренно замалчивается вопрос о «зеркальной» высылке 23 британских дипломатов из России. Лондон рекламирует нанесенный российскому присутствию в Великобритании ущерб как свое важное внешнеполитическое достижение, но по факту это решение нанесло урон и самим британцам.
Что касается заезда новых дипсотрудников, то это дело постепенное, работа в этом направлении ведется. Не буду раскрывать всю кухню, но здесь есть много нюансов, связанных как с диалогом с британской стороной, так и с правильным выстраиванием приоритетов нашей собственной кадровой политики.
— Москву неоднократно обвиняли в кибератаках, в том числе и на территории Великобритании. На полях ГА ООН был принят российский проект резолюции по вопросам кибербезопасности, против которого, впрочем, проголосовали США и их союзники по НАТО. Возможно ли сотрудничество в этой сфере между странами на данный момент и на каких принципах его удается выстраивать?
— Беспочвенные обвинения со стороны британских властей в адрес России в кибератаках приобрели невиданные масштабы, впрочем, как и охватившая английский политистеблишмент шпиономания. Хорошим примером служит история со взломом компьютерных систем телеканала Islam Channel. Дело было три года назад, когда, получив тревожный сигнал, сотрудники местных спецслужб в течение пяти месяцев бесконтрольно работали на компьютерах в редакции канала, но тогда ни о какой причастности России речи не шло. Буквально пару месяцев назад в угоду политической конъюнктуре официальный Лондон начал раскручивать этот сюжет в антироссийском ключе. Причем наше прямое общение с руководством Islam Channel показало, что канал никаких претензий к российской стороне не имеет.
Британский государственный деятель Борис Джонсон и глава МИД РФ Сергей Лавров
Мы многократно на различных уровнях предлагали британцам организовать экспертные консультации с целью снятия озабоченностей в киберсфере, если они действительно имеются. Еще в декабре 2017 году в ходе переговоров с Борисом Джонсоном в Москве Сергей Лавров предложил провести сверку часов на тему кибербезопасности. Кстати, некоторые западные страны, также обвиняющие нас в «хакерских атаках», согласились с аналогичным предложением. С британской же стороны мы видим лишь нагнетание риторики и подтасовку фактов.
Этот подход в равной степени отражается и на продвигаемых Россией в ООН инициативах по созданию общих и справедливых для всех государств правовых основ международной борьбы с киберпреступлениями, которые британцы без сколь-нибудь внятных аргументов отвергают. К слову, отстаиваемая ими модель такого сотрудничества (так называемая Будапештская конвенция) была создана в интересах ведущих западных стран и фактически закрепляет возможность нарушения государственного суверенитета при борьбе с киберпреступлениями. В звучащих предложениях западных стран размывается ключевая роль государств в обеспечении кибербезопасности, уравниваются в правах государства и негосударственные игроки. Хорошо, что всё больше стран осознают эти опасности и поддерживают наши инициативы.
— Выход США из договора о РСМД не поддержали многие европейские страны, однако вопрос, похоже, решен. Еще в 2008 году Сергей Лавров на полях конференции по разоружению внес на обсуждение инициативу о создании многостороннего формата на базе ДРСМД. 10 лет спустя идея так и осталась нереализованной. Насколько возможен этот формат в новой реальности?
— В Великобритании есть заинтересованность в сохранении ДРСМД, который здесь по праву называют одним из важнейших договоров в области обеспечения стратегической безопасности. Мы чувствуем серьезную обеспокоенность британцев в связи с заявлениями президента США Дональда Трампа о возможности выхода США из договора. Британские эксперты предупреждают о рисках новой гонки вооружений — уже на новом технологическом уровне, размещения американских ракет в Европе, разрушения ускоренными темпами всей архитектуры контроля над вооружениями и нераспространения.
Президент США Дональд Трамп
Другой вопрос, что официальный Лондон, претендующий на лидирующие позиции в вопросах разоружения и нераспространения, мог бы сыграть более конструктивную роль в сохранении ДРСМД, в том числе при обсуждении упомянутых вами инициатив. Общественное мнение внутри страны подталкивает к этому правительство Терезы Мэй. Однако пока мы слышим от британского правительства только повторение голословных обвинений США в адрес России в контексте договора.
— Ситуация вокруг иранской ядерной сделки также не добавляет стабильности по части разоружения и нераспространения. Каковы перспективы сохранения СВПД?
— Мы не теряем оптимизма, который подкрепляется активным диалогом со всеми участниками СВПД. Здесь Великобритания не является исключением. Наше плотное взаимодействие с Лондоном по этому вопросу обусловлено общей заинтересованностью в сохранении сделки, развал которой может умножить риски для региональной и глобальной безопасности. В Великобритании это прекрасно понимают и демонстрируют готовность к доверительному диалогу. Продолжим нашу совместную работу, которая могла бы служить положительным примером для сотрудничества между нашими странами в решении других острых международных проблем при всех существующих отдельных расхождениях.
— Если всё пройдет по запланированному сценарию, Британия покинет Евросоюз к 2021 году. Как, по оценкам российской стороны, Brexit скажется на отношениях Москвы с Лондоном и Брюсселем?
— Решение о выходе Великобритании из Евросоюза и длительные переговоры по этому вопросу являются исключительно внутренним делом Британии и стран ЕС. Они не затрагивают жизненно важных интересов России, как бы это ни пытались представить некоторые недобросовестные политики и журналисты. Мы неоднократно заявляли о том, что наша страна готова развивать равноправное взаимовыгодное сотрудничество как с Великобританией, так и с континентальной Европой независимо от членства Соединенного Королевства в ЕС.
Теоретически «развод» с Евросоюзом мог бы стать для Великобритании мощным импульсом для выстраивания новых, более выгодных экономических отношений с государствами, находящимися вне ЕС, включая Россию. О наличии серьезного потенциала на этом направлении свидетельствует, в частности, настрой представителей бизнеса обеих стран на расширение связей.
В любом случае выход Великобритании из ЕС означает необходимость согласования будущих условий торгово-экономических связей, в том числе в рамках ВТО. Россия готова к конструктивной работе на этом направлении, безусловно, исходя из наших национальных интересов.
— Начиная с 2014 года постепенно приостановилась работа ключевых российско-британских механизмов. Какие каналы коммуникации остались на сегодняшний момент и угрожает ли им что-то?
— Действительно, многие каналы сотрудничества между Россией и Великобританией, к сожалению, сошли на нет, оказавшись заложниками политической близорукости британского руководства. В результате событий на Украине и воссоединения России с Крымом британцы заняли принципиальную антироссийскую позицию, инициативно заморозив все механизмы двустороннего сотрудничества, включая стратегический диалог в формате министров иностранных дел и обороны (2+2), межправительственный комитет по торговле и инвестициям, энергетический диалог высокого уровня, комитет по науке и технологиям. Результаты проводимой Лондоном линии неутешительны: последняя встреча глав государств состоялась 4 сентября 2016 года на полях саммита G20 в Ханчжоу. Прекращены регулярные консультации на уровне внешнеполитических ведомств, не говоря о контактах министров иностранных дел — последние переговоры Сергея Лаврова с главой Форин-офиса прошли в Москве в декабре 2017 года.
Новый удар по двусторонним отношениям официальный Лондон нанес после инцидента в Солсбери, объявив о заморозке контактов между странами на высшем и высоком уровнях и выдворив группу российских дипломатов, что повлекло зеркальное выдворение британских сотрудников из России. В результате сложившейся вокруг посольства неблагоприятной атмосферы практически полностью прекратились мои контакты с представителями британских властей на высоком уровне, несистемный характер носит диалог с парламентариями, возникли проблемы с обменом мнениями с руководством Форин-офиса. Не следует забывать, что основой дипломатических отношений между государствами является принцип взаимности. Я говорю об этом к тому, что работа моего коллеги, посла Великобритании в Москве Лори Бристоу, отягощена такого же рода политическими проблемами.
Чрезвычайный и полномочный посол Великобритании в России Лори Бристоу
Несмотря на сложную геополитическую конъюнктуру, после спада товарооборота в 2014–2016 годах в 2017-м и в первой половине 2018 года наблюдалось заметное оживление торгово-экономических связей. В авангарде остается культурно-гуманитарная сфера, где у нас осталась ощутимая позитивная динамика. Это отвечает настроениям наших граждан и запросу в обществе на взаимное общение и дружественные контакты. Так, с британскими коллегами мы находимся в заключительной стадии подготовки перекрестного Года музыки, который, уверены, пройдет с большим успехом в России и Великобритании в 2019 году.
— Чем можно объяснить рост товарооборота?
— Действительно, оборот двусторонней торговли между Россией и Великобританией растет. Он достиг в 2017 году порядка $13 млрд, увеличившись где-то на четверть по сравнению с 2016-м. Сейчас еще рано подводить итоги текущего года, но уже ясно, что положительная динамика сохраняется.
Очевидно, что Россия является весьма привлекательным торговым и инвестиционным партнером в глобальном масштабе, в том числе для британского бизнеса. Наша страна — сама по себе огромный рынок с высоким платежеспособным спросом. Кроме того, через нас открывается выход и на широкое пространство Евразийского экономического союза и СНГ, а также далее — в Южную и Юго-Восточную Азию.
Проекты на нашей территории почти в любой сфере: инфраструктура и транспорт, торговля, сельское хозяйство, добыча полезных ископаемых, коммуникации, информатика и цифровая экономика, медицина, культурные, научно-академические и образовательные связи, как правило, приносят большие нормы прибыли на вложенный из-за рубежа капитал.
Россия при этом не просто гонится за чужими знаниями, но и сама готова предложить для взаимовыгодного обмена самые передовые технологии высочайшего уровня. Где еще вы найдете такую атомную энергетику? А доступность широкополосного интернета и спутниковой навигации? Или такие же успехи в продвижении новых стандартов мобильной связи? Мы также вряд ли уступаем по уровню научно-технологических наработок в таких отраслях, как космос, авиа- и кораблестроение. Наши физики, математики, программисты — лучшие в мире.
Добавьте к этому постоянно растущее положение России в индексе Всемирного банка Doing Business — преодолев несколько десятков ступенек за несколько лет, мы уже достигли 31-го места. Иными словами, у нас весьма благоприятный деловой климат.
И всё это не только в Москве или Санкт-Петербурге. Вся Россия является зоной активно развивающейся и либеральной экономики знаний и передовых технологий. Один лишь российский Дальний Восток привлекает десятки миллиардов долларов иностранных инвестиций.
Конечно, британцы как люди, весьма искушенные в предпринимательстве, хорошо понимают перспективность поддержания экономического сотрудничества с нами. К тому же нельзя забывать, что в условиях Brexit вопрос продвижения концепции «глобальной Британии» стал для Лондона жизненно важным. Было бы крайне недальновидно отказываться от широких возможностей, открывающихся в России.
— А что касается российских компаний в Британии?
— Для нас Великобритания также была всегда интересна. Лондон по-прежнему является ключевым деловым и финансовым центром, одной из культурных столиц мира. Наши компании стремятся использовать местные торговые площадки, чтобы привлечь инвестиции и расширить свои международные контакты.
Со своей стороны посольство активно поддерживает и укрепляет российско-британские экономические связи, прежде всего с помощью информационной работы. Один из удачных примеров — ежегодный Российско-Британский деловой форум, проводимый российским торгпредством в ноябре-декабре. Последнее такое мероприятие собрало порядка 800 человек. Британские бизнесмены вновь подтвердили: они хотят и будут продвигать свой бизнес во взаимодействии с Россией.
Искренне надеемся, что неосторожные политические игры определенного слоя местной элиты не скажутся негативно на английском деловом прагматизме и джентльменском духе. В конечном счете это может подорвать привлекательность Великобритании для российского и иного иностранного бизнеса (а таких сигналов поступает все больше), обернуться значительными прямыми потерями и упущенной выгодой для британской экономики.
Подчеркну, что для нас Великобритания остается важным, но далеко не единственным международным партнером. «Глобальная Россия» готова к сотрудничеству со всеми странами, коль скоро оно строится на условиях взаимности, прагматизма, равенства и неполитизированности.
— С момента назначения Джереми Ханта главой британского МИД прошло уже практически полгода. Как отличается работа с ним от работы с тем же Борисом Джонсоном?
— По сути, разницы во взаимодействии с нынешним главой британского внешнеполитического ведомства и его предшественником нет. Почему? С сожалением вынуждены констатировать, что диалога как не было, так и не наблюдается в настоящий момент. Борис Джонсон одно время выражал заинтересованность в восстановлении связей, нанес визит в Москву, но не проявил никакой расположенности именно к диалогу, к тому, чтобы слушать и воспринимать чужую позицию, искать точки соприкосновения и выходить на объединительную повестку дня. И Борис Джонсон, и Джереми Хант являются ярыми приверженцами жесткой антироссийской линии Консервативной партии. Со своей стороны мы остаемся открытыми для откровенного разговора по всему спектру двусторонних отношений, но на взаимоуважительных и равноправных условиях. Подождем, когда наши британские коллеги созреют для установления нормальных контактов без ультиматумов, к которым в последнее время они столь часто прибегают.
— В октябре прошел саммит России, Германии, Турции и Франции. Почему в число европейских стран, участвующих в мирных переговорах, не входит Великобритания, которая в военном отношении принимает активное участие в сирийском конфликте?
— Великобритания в последнее время предпочитает дистанцироваться от происходящих на сирийском направлении процессов. Мы не видим конструктивных инициатив с британской стороны, которая свела свою позицию по Сирии к простой и одновременно очень удобной формуле, заключающейся в пассивном наблюдении за развитием событий и выдвижении при любой возможности обвинений в адрес России.
В Москве не считают данную позицию оправданной. Сирийское урегулирование является общей задачей мирового сообщества. Сейчас, когда большая часть территории страны освобождена от террористов, необходимо бросить все силы на восстановление разрушенной инфраструктуры и оказание всесторонней помощи возвращающимся в свои дома сирийским беженцам. Вместо этого официальный Лондон предпочитает поддерживать представителей вооруженной оппозиции и сотрудничающую с террористами псевдогуманитарную организацию «Белые каски», а также с упорством отказывается от участия в восстановлении страны — видимо, всё еще надеясь на смену неугодного режима.
Одновременно Великобритания принимает активное участие в возглавляемой США так называемой антиигиловской коалиции, которая, не обладая необходимым мандатом СБ ООН, наносит авиаудары по целям на сирийской территории. На этом фоне более чем странными кажутся регулярные упреки британского руководства в адрес России в нарушении изобретенной самими же англичанами абстрактной концепции некоего «основанного на правилах миропорядка».
Несмотря на все вышеперечисленное, мы по-прежнему открыты к взаимодействию с Лондоном: в случае появления у британцев конструктивных предложений по сотрудничеству на сирийском направлении с готовностью их рассмотрим.
— Широкий резонанс вызвала идея французского президента Эммануэля Макрона о создании «настоящей общеевропейской армии», которую поддержала Ангела Меркель. Как скажется на региональной и международной стабильности стремление Европы к независимости от США?
— Решение принимать европейцам. Необходимо понять, как эту идею ЕС планирует реализовать на практике, учитывая обязательства многих членов в рамках НАТО. Мы будем внимательно за этим следить. Россия заинтересована в сильном и самостоятельном Евросоюзе. Однако хотелось бы, чтобы европейцы не сводили дискуссию по безопасности на нашем общем континенте исключительно к кулуарным разговорам между ЕС и НАТО. У нас общие границы, и нам давали много обещаний, когда мы выводили свои войска из Европы. Пока ответом было только расширение НАТО и продвижение военной инфраструктуры альянса к российским границам одновременно с наращиванием антироссийской риторики и расцветом направленных именно против нас натовских проектов и программ.
