Беги, кролик, беги: журналу Playboy исполнилось 65 лет
Ровно 65 лет назад вышел первый номер самого, вероятно, известного мужского журнала в истории — Playboy. О том, как начинающий редактор по имени Хью Хефнер создал самую необычную медиаимперию своего времени и почему это больше не повторится, рассказывает для «Известий» журналист и бывший главный редактор русской версии Playboy Алексей Королев.
Дом с привилегиями
Холмби Хиллс — это лос-анджелесская Рублевка в самом чистом, дистиллированном виде. Узкие улицы, на которых иногда и не разъехаться двум автомобилям (особенно таким, которые здесь в чести — Cadillac Escalade, Lincoln MKZ и Lexus ES), высокие глухие изгороди — правда, не из кирпича, а живые, редко-редко увидишь человека — он всегда занят физическим трудом, только здесь он не таджик, а мексиканец.
Одна из вершин так называемого платинового треугольника (две другие — Беверли-Хиллз и Бель-Эйр), квинтэссенция всего самого дорогого, что есть в этом и без того помешавшемся на деньгах городе. Тут жили Майкл Джексон, Кларк Гейбл, Фрэнк Синатра, Грегори Пек, Барбара Стрейзанд.
Здесь, на улице с лондонским названием Чаринг-Кросс, стоит в глубине роскошного поместья псевдоготический особняк, построенный в 1927 году. Когда-то в нем обитали нью-йоркские торговцы, а в 1971 году его за миллион долларов купил самый — вернее, единственный — богатый главный редактор в мире — Хью Хефнер, основатель Playboy. Дом этот так и называется — Playboy Mansion.
Особняк Playboy в Беверли-Хиллз
Я был здесь в гостях (именно так было написано в приглашении) пятнадцать лет назад. Хеф был уже не слишком бодр, официальную церемонию встречи с иностранными подданными своей империи (редакция мексиканского издания, помню, привезла чуть ли не сорок человек) провел еще более-менее, но на последующую вечеринку же спустился всего на несколько минут, разумеется — в халате.
Было видно, как он устал, — от этого тридцатикомнатного особняка с собственным зоопарком и огромным винным погребом, снабженным потайной дверью (привет сухому закону), от бесконечного шумного веселья, даже от своих bunny girls. Но харизматичность Хефнера и в 80 лет оставалась просто невероятной.
Писатели и читатели
Когда вспоминают создание Playboy, никогда не забывают напомнить, что это было за время, 1953 год. В Голливуде действовал кодекс Хейса, запрещавший, в частности, показывать поцелуи, если один из целующихся — отрицательный персонаж. Сенатор Маккарти возглавил постоянный подкомитет по расследованиям конгресса США и практически ежедневно бился в антикоммунистической падучей, находя всё новых и новых врагов народа, — композитора Бернстайна, например, или режиссера Стэнли Крамера.
До знаменитого дела Розы Паркс, чернокожей, арестованной за отказ уступить место белому в автобусе (с этого момента началась карьера Мартина Лютера Кинга) оставалось целых два года. В общем, журнал, внутри которого было цветное фото полостью обнаженной Мэрилин Монро, с тем же успехом мог выйти, скажем, на Луне.
Я листаю самый первый номер Playboy (официальный репринт 2003 года, конечно, — оригинал давно уже аукционный товар большой редкости). 42 полосы на среднего качества бумаге, немного рекламы — мультитул с гаечным ключом, корзина для льда, набор пластиковых стаканов. Кролик — еще совершенно не такой, как впоследствии, зато уже в халате. Уже есть фирменные соленые карикатуры. Довольно много девушек топлес, все картинки явно приобретены у разных фотографов (фото Монро, кстати, тоже).
Конечно, порнографические журналы существовали всегда, и бывший сотрудник Esquire 27-летний Хью Хефнер мог запросто начать издавать еще один. Но порнографические журналы не печатают рассказы писателей-классиков. В первом номере Playboy их было сразу два — «Всадник в небе» Амброза Бирса и первая глава «Знака четырех» Конан Дойла. Это станет первым профессиональным трюком Хефнера — на страницах Playboy лишенные покровов девицы будут соседствовать c прозой Брэдбери, Мейлера, Керуака, Набокова, Ле Гуин, Роалда Даля, Маркеса.
Второй трюк представлен здесь же — уже в дебютном выпуске Хефнер раздел самую желанную знаменитость Америки и в дальнейшем следовал этой стратегии неукоснительно. Ведь подглядывать за настоящей кинозвездой куда пикантнее, чем просто за девушкой, пускай и очень красивой.
Хью Хефнер отбирает фотографии для нового выпуска журнала, 1983 год
Разумеется, было бы лукавством утверждать, что миллионы читателей (это не фигура речи — мартовский номер 1989 года с Ла Тойей Джексон разошелся, например, тиражом в 8 млн копий) покупали журнал ради Набокова. Но и обратное утверждение как минимум некорректно. Пикториалы занимали максимум 20% журнального объема — всё остальное было отдано чтению.
Playboy в пору своего расцвета — едва ли не главный либеральный рупор Америки, поднимающий на своих страницах самые острые общественные проблемы страны и мира. Ему давали интервью Мартин Лютер Кинг и Джавахарлал Неру, Малькольм Икс и Лех Валенса, Джимми Хоффа (дважды!) и Джимми Картер (в тот месяц, когда стал президентом), Фидель Кастро и Даниэль Ортега, Ясир Арафат и Имельда и Фердинанд Маркос. На протяжении как минимум полутора десятилетий Хефнер был не просто успешным издателем, но и серьезной политической фигурой.
Слово хозяина
Разумеется, рядом с такой славой и таким успехом обычно идет какое-никакое, но материальное благополучие.
Выходец из семьи провинциальных служащих, Хеф утверждал обложки (он всегда делал это лично, до самого последнего дня) на борту личного брендированного джета, на котором в компании девушек-банни мотался по всему миру. Он купил тот самый особняк в Лос-Анджелесе, крутил бесчисленные романы с героинями своих фотосессий (хотя женат был только трижды).
Хеф стал не просто иконой, но родоначальником собственного стиля — пусть не слишком лощеного и высоколобого, зато витального и шикарного до самой последней степени. Смокинг, халат или гавайка — в зубах неизменная прямая трубка, на голове — дурацкая капитанская фуражка, вокруг — толпа девиц и очередь знаменитостей, жаждущих приобщения к щедротам Playboy Mansion.
Тем удивительнее, что после него осталось всего $50 млн, заработок Месси за семь месяцев. Конечно, Хеф всегда жил на широкую ногу (даже на такой, в общем, третьеразрядной вечеринке, как та, в 2003 году с моим участием, в барах не наливали ничего ниже Blue Label), но просто прогулять такие деньжищи — задача нетривиальная.
Хью Хефнер и Кристалл Хефнер в особняке Playboy в Лос-Анджелесе, 2014 год
Он и не прогулял — просто фактически разорился. Принято считать, что Playboy проиграл в схватке с интернетом, где вволю бесплатного контента самого откровенного свойства. Это, конечно, не объяснение — еще в 2010 году, когда с интернетом всё уже было в порядке, Playboy выходил тиражом 2,5 млн экземпляров. К тому же конкурировать с порнографией Хефнер никогда и не собирался (и к этому жанру относился без почтения).
Причины, думается, в другом. Тот Playboy, который составил себе и своему создателю вечную славу, был идеально сбалансированным коктейлем из секса, власти, денег, интеллекта и юмора и мог существовать только в те времена, когда эти ингредиенты — все без исключения — пользовались всеобщим уважением и всеобщим интересом. Сейчас, во времена #MeToo и серой футболки Цукерберга как новых стандартов взаимоотношений человека с сексом и деньгами, ничего подобное уже просто невозможно. Это во-первых.
А во-вторых, дело в самом Хефнере. Как только он в силу возраста начал терять сперва острый вкус к настоящей журналистике, а потом и вовсе к ней интерес, его журнал начал хиреть. Ибо Playboy никогда не был просто средством массовой информации и просто успешным коммерческим проектом (хотя в обеих ипостасях преуспел и весьма). Это был личный, авторский продукт, плод гения только одного человека, что-то вроде фильма или романа, только выходивший на протяжении десятилетий.
И как только Хью Хефнера не стало, журнал Playboy немедленно последовал за ним. Пусть об этом еще и не объявили в пресс-релизе.
