«Происходящее вокруг меня — театр абсурда»
Одна из самых необычных российских групп «Ногу свело» завтра отмечает на сцене Государственного Кремлевского дворца двойной юбилей — 30 лет существования и 50-летие фронтмена Максима Покровского. В преддверии выступления лидер коллектива встретился с «Известиями».
— Две круглые даты — неплохой повод подвести определенные промежуточные итоги.
— Эти даты народу известны, и все прекрасно понимают, что это очередной повод, чтобы еще раз «продать группу». С тем же успехом можно было бы справлять и 31 год, и 29 лет.
— Ваш артистизм — явление однозначно природное. Как он реализовывался до момента создания «Ногу свело»?
— До момента создания группы никаких признаков музыкального дарования я не подавал. Я неплохо чувствую цвета и кадр, если фотографирую, но изобразить сам что-то на бумаге не могу. К музыке у меня способностей явно больше. Но даже в первые годы существования «Ногу свело» мое исполнение и даже звучание собственного голоса вызывало у меня активное раздражение.
— С самого начала группа «Ногу свело» выделялась даже в рядах Московской рок-лаборатории, где стилистический диапазон простирался от металла до декаданса. Ваши творческие стимулы с тех пор изменились?
— Рок-лаборатория действительно была хорошей питательной средой, и с тех пор, как ее не стало, эта среда сильно обеднела. Почему-то сейчас нужно быть похожим на кого-то, рок-лаборатория же не отвергала, а напротив — поощряла эту «непохожесть». Наверное, суть «Ногу свело» в том, что мы остались прежними. В первую очередь неизменными остались стимулы жить интересной жизнью и делать что-то не похожее на то, что делают другие. Хотя, кое-что у нас действительно поменялось. Например, тексты. Другой вопрос, что зритель не всегда видит их изменение в серьезную сторону, если они соседствуют с раздолбайскими и ироничными.
— Вы начинали во времена, когда рок-музыка несла четкий социальный заряд. Как возник ваш сюжетный театр абсурда, а чуть позже и вовсе самостоятельный «харумамбурушный» новояз, которым больше никто не овладел?
— Все эти песенные формы и сами тексты возникали и возникают у меня подсознательно. Первоисточником всегда является мой взгляд на мир. Это мое восприятие, очень сильно отличающееся от восприятия окружающих. Я стараюсь себе представить этих людей, расписать их поведение, внутренний мир, выстроить какие-то образы, связанные с внешностью человека. Именно поэтому в наших песнях и появился тот самый «театр абсурда». Все происходящее вокруг себя я считаю полнейшим театром абсурда и отражаю его в творчестве «Ногу свело» с определенной долей юмора. В этом и есть наша работа.
— Выбор столь чопорной площадки для празднования юбилея выглядит как дань вашей нынешней респектабельности и знак сопричастности с музыкальным истеблишментом. Только зачем называть все это «Панки в Кремле»?
— Что касается выбора площадки, то скорее сама площадка выбрала нас. Команда организаторов со стороны ГКД сделала предложение, и мы с радостью его приняли. Название «Панки в Кремле» — неофициальное. Официально концерт назван «30 лет назло шоу-бизнесу», и из этого следует, что никакой сопричастностью к истеблишменту мы не бравируем, а само мероприятие — это в первую очередь отчет о том, как мы провели эти годы.
— До альбома «Хару Мамбуру» (1993) вы использовали приемы панк-рока. Почему же группа, не имеющая сегодня ничего общего с Sex Pistols или, скажем, The Stranglers, использует термин «панк» — пускай даже неофициально?
— По вашему утверждению, мы пользовались приемами панка только до «Хару Мамбуру». Давайте возьмем две песни, вышедшие из-под пера «Ногу свело» совсем недавно. Одна из них — «Ватрушки» — на мой взгляд, абсолютный панк-рок. Правда, добрая часть слушателей этого не поняла, потому что в этом панк-роке присутствует весьма мягкая синтезаторная партия со звуком скрипок. Что опять же, на мой взгляд, является еще большим панк-роком, но не стилистическим, а ментальным. Другая песня — «Русский алфавит» — традиционный панк-рок. Вы приводите примеры радикально правого и левого панка, но давайте тогда вспомним группу The Police — пример стилистического ответвления. «Ногу свело» — такое же ответвление.
«Панк» для меня, это, в общем-то, обозначение отношения к жизни. Отчасти заключающегося и в совершенно безалаберном отношении к собственной истории и карьере — к тому, что творилось на протяжении 30 лет истории группы. В тех возможностях, которые мы упустили, и начинаниях, которые мы не довели до конца. И, наконец, в том количестве семян, которое мы посеяли и не дождались никаких плодов, несмотря на то, что есть коллективы, многое заимствовавшие у нас. Мне не жалко. Все мы что-то берем, чем-то питаемся и оставляем после себя некое наследие. В общем, всё, что творилось за эти 30 лет в группе «Ногу свело», мне кажется, легко можно обозначить как панк-рок. Так что я считаю, что имею полное право назвать концерт именно так.
— В нынешнем «Ногу свело», кроме вас, не осталось никого из тех, с кем вы когда-то начинали. По каким причинам в разное время ушли сооснователь «Ноги» Антон Якомульский и участники «золотого состава» — гитарист Игорь Лапухин и клавишник Виктор Медведев?
— Начнем с последнего нашего товарища Виктора Медведева. По какой причине он покинул группу, я вам сказать не могу, потому что это было его решение, которое он донес до меня через нашего директора. Насколько я знаю Виктора, он всегда считал себя весьма самодостаточным человеком и имел склонность к тому, чтобы делать свой собственный проект. Что произошло дальше и что он делает сейчас, я, если честно, не знаю. Уход Игоря Лапухина — это самый сложный момент для меня. Потому что Игорь очень талантливый и безупречно порядочный человек. Да, безумно сложный, но, думаю, ему со мной было еще тяжелее. В какой-то момент я понял, что если мы не расстанемся с Игорем, то нам не остается ничего, кроме медленного движения в никуда. Мы шли какими-то разными путями, в итоге всё превратилось в некое обязательное производство. Об этом я Игорю однажды и сказал честно, глядя в глаза.
Антон Якомульский действительно пришел в коллектив «Ногу свело» в тот момент, когда не было даже названия группы. Тем не менее он влился в уже готовый коллектив, который совершал первые, пускай и нелепые, шаги. У Антона была своя группа «Рукастый перец», в которой он считался руководителем. Если это является достаточным для присвоения какому-то участнику ансамбля звания «сооснователь», то тогда я чего-то не понимаю. Наше расставание произошло формально по моей инициативе. Фактически же это процесс, в который надо глубоко вникать. Скажу лишь, что ситуация длилась очень долго и всё пришло к тому, что мы не могли даже находиться в одном помещении.
— Практически все группы времен ленинградского рок-клуба и московской рок-лаборатории, начинавшие как коллективы единомышленников, на сегодняшний день представляют собой лидера-основателя и команду приглашенных музыкантов. Такая форма удобнее?
— Недавно мы с моим саунд-продюсером, с которым сделали наши последние песни, коснулись похожего вопроса и вспомнили про Мика Джаггера и Кита Ричардса из The Rolling Stones. Когда-то они настолько не выносили друг друга, что даже жили на разных этажах гостиницы. И именно этим сохранили группу. Наверное, у «Ногу свело» не было такого количества денег, чтобы Покровский и Якомульский могли жить на разных этажах (смеется). Но в какой-то момент действительно легче иметь дело с приглашенными музыкантами, потому что те, с кем ты начинал, становятся старше. Понимаете, то, что они стояли у истоков, не значит, что всю оставшуюся жизнь они могут существовать за счет этого, не уделяя музыке столько времени, сколько она заслуживает.
Группа существует сегодня и сейчас. И часто лидер коллектива именно потому и лидер, что является двигателем — пишет песни, энергетически развивает коллектив. Существовать и работать вместе было непросто с самого начала, но к 2005 году это стало просто невозможно. Какие-то вещи приходилось делать под именем «Ногу свело», но кто-то уже ушел на вольные творческие хлеба и стал делать какие-то сольные работы, и стало абсолютно ясно, что создавать новую музыку с прежними музыкантами «Ногу свело» невозможно. В те годы, помимо всего, мы еще и музыкально мыслили по-разному. У меня была мысль всё это закончить сразу после того, как мы сняли клип «Наши юные смешные голоса» (по сюжету клипа группу хоронят живьем. — «Известия»). Это был бы потрясающий, хотя и несколько дешевый пиар-ход. Тогда и надо было уйти, а потом совершенно цинично возродить через год «Ногу свело» в каком-нибудь другом составе.
— Однажды вы с головой нырнули в сольные проекты с западными продюсерами, невзирая на то что достижения отечественных рок- и поп-музыкантов за границей всегда были скромными. Что заставило вас поверить в успех?
— В какой-то момент я просто понял, что не прощу себе, если не попробую это сделать. «Ногу свело» даже музыкально всегда были интернациональны. Кроме этого, могу совершенно четко сказать, что если бы я жил где-то в другой точке света, я бы и там музыкально преуспел. Подтверждение тому — недавний североамериканский тур «Ногу свело». Я вижу, как люди реагируют на эту музыку, на энергию, которую она несет. Но проблема в том, что между Россией с русским языком и остальным миром — огромное расстояние. Мы знаем отдельные примеры успешных проектов, но так сложилось, что если ты родился в Америке, у тебя куда больше шансов стать артистом международного уровня. Я учусь совмещать «ногусвеловскую» аутентичность и западный подход. Моему набору фраз, мыслей, потоку сознания нужен большой живой процесс, позволяющий делать музыку мира.
Максим Покровский в 1992 году окончил Московский авиационный институт. Во время учебы вместе с барабанщиком Антоном Якомульским организовал группу «Ногу Свело». В общей сложности коллектив записал 13 альбомов. С 2005 года Покровский параллельно работает сольно в проекте Max Inc., а также участвует в телевизионных и кинопроектах.
