Doing Business: быть или казаться
Всемирный Банк закончил очередной тур формирования глобального индекса ведения бизнеса Doing Business. По его итогам Россия поднялась еще на четыре позиции и теперь занимает 31-е место. Не будет большим преувеличением сказать, что индекс Doing Business является одним из самых известных и престижных в сфере экономического развития. Считается, что его параметры демонстрируют успешность реформ, направленных на облегчение условий ведения бизнеса. В теории это должно иметь непосредственное отношение к конкурентоспособности экономики.
Высокий авторитет и значимость этого индекса таковы, что в версии майских указов президента России Владимира Путина от 2012 года была прямо сформулирована задача вхождения России к 2018 году в первую двадцатку рейтинга. С учетом того что в 2011 году наша страна занимала лишь 124-ю позицию, достигнутый к настоящему моменту результат можно признать впечатляющим. Анализ данных Всемирного банка показывает, что основной рост показателей для российской экономики связан с улучшением механизмов регистрации бизнеса, собственности и доступа к электрическим сетям.
Однако результаты России меркнут по сравнению с рывком такой страны, как Грузия, которая уверенно закрепилась в первой десятке и сейчас занимает шестое место, уступая только Новой Зеландии, Сингапуру, Дании, Гонконгу и Корее. Такой результат для страны, чей ВВП на душу населения в текущих ценах едва перевалил за $4 тыс., вызывает изумление. Оказывается, что в одной из беднейших стран Европы условия ведения бизнеса лучше, чем в США (8-е место) и существенно лучше, чем в соседней Турции (42-е место). Не совсем понятно, правда, почему при такой потрясающей конкурентоспособности и легкости ведения бизнеса экономический рост в этой стране на крайне низкой базе сравнения составляет всего 3–4% в год, а значительная часть ее экономически активных граждан ищет работу за пределами родины.
Если же посмотреть на российскую историю, то перемещение почти на 100 позиций в рейтинге в период 2008–2017 годах сопровождалось ростом отечественной экономики всего на 4%. Фактически это было десятилетие экономической стагнации. Следует оговориться, что на него пришлось два тяжелых финансовых кризиса и период внешнего санкционного давления. Однако вряд ли можно всерьез говорить о том, что в этот период вести реальный бизнес в нашей стране стало намного проще. Например, в рейтинге наша стана находится на высоком 22-м месте по показателю простоты получения кредита. Действительно, процедура получения проста, если ваш бизнес отвечает определенным критериям. Беда в том, что 90% предприятий малого и среднего бизнеса им не соответствуют. В результате доля инвестиций, финансируемых за счет банковского кредитования в нашей стране не превышает 7–10%.
Таким образом, ясно, что, к сожалению, индекс Doing Business весьма слабо отражает реальное положение дел в экономике и ее реальную конкурентоспособность. Привлекательность таких индексов объяснима, так как в отличие от сложных агрегированных показателей вроде ВВП или реальных доходов населения здесь есть понятный алгоритм улучшения показателей. Соответственно, можно ставить ориентиры и достигать их за счет мер законодательного или административного характера. Возможно даже, что какой-то чиновник облегченно вздохнул, увидев результаты рейтинга: выполнен очередной целевой показатель (KPI). Однако наполнена ли деятельность по повышению рейтинга реальным экономическим смыслом — большой вопрос. Казаться конкурентоспособной экономикой еще не означает ею быть.
И, наконец, показатели рейтинга позволяют заново взглянуть на спор о том, что важнее: ускорение экономического роста или институциональные реформы. Анализ показателей Doing Business для нашей страны скорее свидетельствует в пользу того, что сами по себе качественные институциональные изменения не могут привести к экономическому росту. Требуется что-то еще. Нужен импульс, который поможет сдвинуть инертную неповоротливую экономику с места, а запрос на институциональные изменения возникает тогда, когда появляются дополнительные доходы и формируется запрос на механизмы их перераспределения.
Автор — замдиректора Института народохозяйственного прогнозирования РАН
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
