В юбилейных статьях о безвременно ушедших обычно пишут, что сегодня поэту, скажем, N исполнилось бы 70 (80, 90) лет. Начиная со столетнего юбилея «бы» незаметно исчезает. Столетие уже не подразумевает отсутствия, и безвременный уход превращается в бессрочное возвращение. Сегодня исполняется 100 лет со дня рождения выдающегося русского поэта Александра Галича.
Биография не из рядовых: успешный литератор и сценарист, променявший советское благополучие на непростую долю диссидента, позднее — эмигранта. Трагическая зигзагообразная линия, оборвавшаяся в Париже (1977, смерть от удара током).
Начало ее — Екатеринослав. Город, где родился Александр Галич, сейчас делит свое имя с рекой. Словно был затоплен при строительстве ГЭС и, подобно Калязину, напоминает о себе уцелевшей колокольней. А мог бы, пожалуй, быть назван Галичем: подходящее название для города.
С грустью отмечаю, что от колокольни по имени Галич осталась одна верхушка. Молодые Галича не знают. Чтобы понять, о чем он пел, требуется некоторое умственное усилие. Дело не только в ушедших реалиях — в широте кругозора, тоже в значительной степени ушедшей. Да и не пел он: скорее, декламировал под музыку. Собственно, его стихи и были музыкой:
«Быть бы мне поспокойней — / Не казаться, а быть. / Здесь мосты, словно кони: / По ночам — на дыбы».
Рассказывая одной студентке о Галиче, услышал уточнение: «Типа рэпер?» Типа того. С той лишь разницей, что его стихи на бумаге только приобретают в красоте, а стихи рэперов не приобретают. Строго говоря, даже среди бардов (а Галича принято рассматривать в этом контексте) он единственный, чьи песни и в печатном виде безупречны.
Разумеется, глупо спорить о том, что лучше — оргáн или банджо, у каждого инструмента свое предназначение. Особенность Галича состояла в том, что он умел играть на том и на другом. Его мудрость не подавляет, со стихами она соединяется естественно, как виски с содовой, и так же легко пьется. Эти тексты настолько хорошо сделаны, что даже их горечь («не уксус еще, но уже не вино») не разъедает губ.
«Мутный за тайгу / Ползет закат. / Строем на плацу / Пятьсот зэка. / Ветер мокрый хлестал мочалкою, / То накатывал, то откатывал, / И стоял вертухай с овчаркою / И такую им речь откалывал…»
Всякая строка в стихах Галича кажется единственно возможной. Его тексты, пользуясь определением Лескова, «нестертые», словно был у автора доступ к некой небесной кладовой, где все слова с иголочки и ни одного б/у.
Отдельная тема — смех Александра Галича, который не без колебаний назову сатирой. Сатира зачастую несмешна, она проседает под грузом своей идейности. Сатирические же песни Галича вызывают гомерический хохот: достаточно вспомнить цикл о Климе Петровиче Коломийцеве. Не менее известный персонаж — Егор Петрович Мальцев:
«По площади по Трубной / Идет он, милый друг. / И всё ему доступно, / Что видит он вокруг. / Доступно кушать сласти / И газировку пить. / Лишь при советской власти / Такое может быть».
Юмор сквозил даже в режиссуре его трагической, в общем, судьбы. Говорят, что в день отъезда Александра Галича в эмиграцию фильм по его сценарию «Вас вызывает Таймыр» в телесетке заменили на картину «Будь здоров, дорогой».
Он был тесно связан со своим временем. Кому-то может показаться, что слишком тесно. Когда это время ушло, его песни потеряли в актуальности. Это так и не так. Историю своего времени он проецировал на историю всемирную, где все уже когда-то случалось и выглядело («и римский опер, жаждая награды…») до странности похожим. Во многих его стихах открывается иное измерение, и оттого лагерные сюжеты там перемежаются с библейскими. Это область вневременного, и тленья, нужно думать, убежит.
Настоящее творчество — это собеседование с Богом или (у всех ведь складывается по-разному) с собственной совестью:
«С добрым утром, Бах, — говорит Бог. / — С добрым утром, Бог, — говорит Бах».
Такие диалоги не устаревают.
Автор — писатель, доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Института русской литературы (Пушкинского Дома)
