Не стало Романа Карцева. Я убеждена, что он совершенно потрясающий артист. Его творческий диапазон был очень широк — он мог блестяще сыграть и в кино, и на сцене. Разумеется, все его знали в первую очередь благодаря юмористическим монологам на эстраде. Но даже в этом, на первый взгляд легкомысленном жанре он был особенным.
Сегодня все артисты этого амплуа стремятся к тому, чтобы в зале была «ржака», у Ромы же был совсем другой смысл в его юморе. И никогда, ни разу я не слышала его монолога или иного выступления, в котором он был бы неубедителен. Его творческие проявления не вызывали сомнений в их состоятельности.
Конечно, во многом тон его юмора был задан Михаилом Жванецким, тексты которого Рома со своим многолетним напарником Виктором Ильченко так блистательно читал и разыгрывал на сцене. Но в последние годы Рома сам стал много писать — и получал от этого большое удовольствие.
После смерти Вити он нередко выступал в дуэте со мной — у нас были концерты, которые мы провели «на двоих» от начала и до конца. И значение Ромы в моей судьбе невозможно переоценить: это действительно человек всей моей жизни. Невероятно лестной оценкой для меня были его слова о том, что из женщин он только меня воспринимал как сценического партнера.
Бывало, мы с ним часами говорили по телефону. Он мог читать свои рассказы, высказывать точные, проницательные суждения об увиденном и услышанном, о каких-то жизненных ситуациях. Порой в этих суждениях он бывал резок, и мне чисто по-женски казалось, что стоило бы сказать помягче, поделикатнее. Но Рома не мог лукавить — такой он был человек. Предельно честный с самим собой и своими знакомыми, в чем-то даже непримиримый.
Это распространялось и на творчество. Он выходил на сцену только там и тогда, когда ему это хотелось. Порой Рома начинал работать над новым спектаклем, уже какое-то время репетировал, но потом вдруг отказывался: «Я это уже играл. А хочу новое».
Он любил экспериментировать и открывать в себе самом что-то новое. Так, например, наряду с юмористическими монологами читал со сцены стихи Хармса — ему очень нравилась эта абсурдистская поэзия. Были в его репертуаре тексты Чехова, Зощенко и других классиков...
В последнее время он не отвечал на звонки и сообщения, а я не знала, что он в больнице. Он стеснялся этого, скрывал даже от друзей. И мне, признаюсь, было очень тяжело без общения с ним. Он проводил время, создавая свои рассказы — писал и больше ничего не хотел. А раньше Рома был, напротив, очень активным, увлекался спортом — занимался теннисом, плаванием. Каждое лето ездил в Одессу, чтобы покупаться, побыть у моря... Одесса была его стихией, и каждая встреча с родным городом становилась для него глотком свежего воздуха, настоящей необходимостью. И обязательно он выходил там на сцену — проверял себя перед требовательной одесской публикой.
Я знаю очень много людей, которые это трагическое событие принимают близко к сердцу и воспринимают как личную утрату. Но, конечно, в первую очередь я приношу соболезнования родным Ромы. У него прекрасная семья! Сын, дочь, которая была с ним буквально до последней секунды. И, конечно, он очень любил свою жену Вику — ценил ее хозяйственность, обожал соленые арбузы, которые она готовила. Помню, на дни рождения он приносил мне трехлитровые банки с этими арбузами — и это было невероятно вкусно!
Часто говорят: «Нет незаменимых людей». Думаю, это глупость. Такой артист, как Роман Карцев, действительно незаменим. Второго такого не будет...
Автор — народная артистка России
