По краю: на что рассчитывает Турция в сирийском Идлибе
Интенсивный дипломатический трафик между участниками астанинского механизма урегулирования сирийского конфликта может свидетельствовать об очередном этапе реализации планов по стабилизации гражданской войны. На этот раз речь идет об уничтожении террористической угрозы в сирийском Идлибе. Очевидно, что решение проблемы терроризма выгодно всем участникам конфликта, однако как показывают затянувшиеся консультации между Анкарой и Москвой, стабилизация Идлиба не будет возможной без учета турецких интересов. Подробности — в материале портала iz.promo.vg.
Одной из главных внешнеполитических новостей августа стали встречи турецких и российских официальных лиц. Так, 17 и 24 августа Москву посетили глава военного ведомства Турции Хулуси Акар и национальной разведки Хакан Фидан, предметом переговоров турецких чиновников с российскими коллегами были технические детали предстоящей военной операции в Идлибе. Политические консультации между сторонами проводились 2, 14 и 24 августа по линии дипломатических ведомств. Ожидается, что соответствующие решения между Россией и Турцией будут закреплены на высшем уровне на предстоящей встрече глав стран — гарантов Астанинского процесса на саммите 7 сентября в Иране.
Президент РФ Владимир Путин во время встречи с министром иностранных дел Турции Мевлютом Чавушоглу (второй слева) и министром обороны Турции Хулуси Акаром (второй справа). Справа — глава Национальной разведывательной организации Турции (MIT) Хакан Фидан
Внимание к подобным события продиктовано прежде всего весом России и Турции в общесирийских делах, особенно в вопросе военно-политической ситуации в Идлибе, последней из четырех зон деэскалации, установленных в рамках Астанинских соглашений. В провинции с населением более чем 2 млн человек присутствует более 80 тыс. вооруженных лиц, главным образом сторонники и члены международной террористической организации «Фронт ан-Нусра», аффилированной с «Аль-Каидой». Как представляется, Москва и Анкара ведут политический торг вокруг того, как террористическая угроза будет решена и какую роль при этом могут сыграть группы умеренной оппозиции.
Главные требования российского руководства заключаются в необходимости уничтожения террористических организаций в Идлибе. В качестве обоснования российские дипломаты приводят договоренности с турецкими и иранскими коллегами о совместной борьбе против радикальных групп, внесенных резолюцией СБ ОНН 2401 в список террористических. Кроме того, настойчивость России в предприятии срочных мер против террористов «Нусры» (организация запрещена на территории РФ) в Идлибе продиктована и желанием прекратить продолжающиеся уже несколько месяцев атаки дронов на российские военные объекты и позиции сирийской армии.
Очевидно, что Россия всё это время рассчитывала на поддержку Турции, чье влияние могло быть использовано для контроля над всей территорией провинции. Однако расчет не оправдался, очевидно в силу нежелания Турции напрямую давить на террористов.
Наконец, необходимость операции против террористов продиктована и желанием российской стороны улучшить ситуацию на подконтрольных Турции территориях. Стабильность политической ситуации и безопасность — главные условиях для возвращения сирийских беженцев, а с ними и для начала диалога с западными странами по вопросу предоставления помощи для восстановления Сирии.
Камнем преткновения между Турцией и Россией стал вопрос о необходимости военной операции. Турция настаивает на том, что военная операция сирийской армии и российских военных в провинции может вызвать новую волну сирийских беженцев: по подсчетам турецкой стороны, в приграничных провинциях Турции может оказаться 250–500 тыс. человек.
Кроме того, Турция опасается, что под предлогом борьбы с террористами, позиции которых зачастую находятся поблизости от мест дислокации умеренных групп, сирийская армия может атаковать турецких партнеров в Сирии, таким образом поставив под угрозу весь механизм сотрудничества в рамках Астанинских соглашений.
Продолжительные консультации между турецкими и российскими дипломатами и военными могут свидетельствовать о серьезных опасениях турков относительно позиции Анкары в сирийском конфликте в долгосрочной перспективе. Изменение баланса сил в Идлибе, последнем оплоте умеренной оппозиции, напрямую связано с участием Турции в формировании будущей политической системы Сирии и ее экономическим восстановлением.
Министр национальной обороны Турции Хулуси Акар, министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу и руководитель Национальной разведывательной организации Турции Хакан Фидан (слева направо) во время встречи с президентом РФ Владимиром Путиным в Кремле
Во-первых, на фоне переговоров об Идлибе начали говорить о всё меньшем влиянии Турции в общесирийских делах. Все понимают, что Турция вынуждена по многим вопросам идти на компромисс с российской стороной в силу недостаточности собственной военной силы и нежелания вступать в конфликт с российскими партнерами.
Если Турция даст зеленый свет ограниченной военной операции, проводимой даже без прямого участия турецких военных, имиджу турецкого правительства в глазах сирийцев будет нанесен очередной удар. После фактической сдачи Алеппо в 2016 году и ликвидации трех из четырех зон деэскалации умеренная оппозиция в случае начала военной операции в Идлибе перестанет видеть в Турции надежного партнера.
Во-вторых, ситуация в Идлибе напрямую связана с переговорами вокруг роли внешних игроков в вопросе восстановления Турции. Естественно, что Россия заинтересована в привлечении как можно большего числа партнеров. В первую очередь это касается Турции, которая располагает динамичным строительным сектором. Однако участие в распределении контрактов на восстановление сирийской инфраструктуры для Турция на сегодня затруднительно.
Тем не менее именно контроль Анкары над сирийскими территориями позволяет турецкому руководству надеяться, что торговые и экономические связи будут проходить именно через приграничные территории. Турция уже инвестирует в развитие инфраструктуры в северном Алеппо. Стабилизация ситуации в Идлибе может открыть путь турецким инвестициям и в этой провинции.
Наконец, переговоры о будущем Идлиба могут быть связаны с позицией Турции относительно продолжающихся переговоров между сирийскими курдами и Дамаском. На сегодня Турция вынуждена констатировать, что потеряла все инструменты политического и дипломатического влияния на сирийских курдов, стремящихся построить на севере Сирии автономию. Военные операции в Африне и сопредельных приграничных территориях показывают, что Турция будет готова идти и на военную эскалацию против курдских боевиков, связанных с турецкой террористической организацией «Рабочая партия Курдистана».
Очевидно, что Турция может попытаться разменять свое согласие на ограниченную операцию в Идлибе на уступки в вопросе противостояния курдским националистам. Одной из возможных сделок может стать передача курдских территорий вокруг Телль-Рифаата под контроль протурецких сил.
