Роман Гофман: «Не задумываюсь о работе в НХЛ»
Клубы Континентальной хоккейной лиги (КХЛ) усиленно готовятся к стартующему в начале сентября сезону. Не отстают от игроков и судьи. В их число входит, например, 33-летний Роман Гофман, который в 2018 году впервые попал на Олимпийские игры, а на прошедшем чемпионате мира во второй раз в карьере получил право обслуживать финальный матч. В 2016-м арбитр работал на решающей встрече мирового первенства в Москве — тогда Канада обыграла Финляндию (2:0). В 2018 году финал проходил в Копенгагене, где Швеция по буллитам победила Швейцарию (3:2).
За месяц до старта регулярного чемпионата Роман Гофман дал интервью «Известиям», в котором рассказал о самом сложном моменте финала в Дании, работе системы видеопомощи (VAR) и знакомстве с азиатской кухней во время Олимпиады в Корее, а также оценил свои шансы в Национальной хоккейной лиге (НХЛ) или Американской хоккейной лиге (АХЛ).
— Чем для вас этот чемпионат мира отличался от предыдущих?
— В целом ничем. Он был таким же напряженным и трудным как для игроков, так и для судей. Конечно, приятно заканчивать чемпионат, международный турнир на такой ноте. Второй в моей карьере финал получился интереснее, потому что было дополнительное время, всё решилось в серии буллитов — такой финал было интереснее смотреть, чем встречу Канады и Финляндии в Москве.
— Вы обсуждали с вашим канадским коллегой Оливье Гуеном замеченное им нарушение правил Романом Йози, когда тот уходил на лед со скамейки штрафников и задел коньком проехавшую мимо шайбу?
— Оливье был ближним в этом моменте. Игроку открыли калитку, шайба пролетала рядом со скамейкой, и он сыграл в нее клюшкой. По правилам этого делать нельзя: такое трактуется как блокировка игрока, не владеющего шайбой. Нужно быть готовым к любому эпизоду в игре. Случился момент — естественно, Гуен сразу отреагировал, поднял руку. Такие моменты бывают, но нечасто. Хоккеисты не понимают, за что их удалили, поэтому мы спокойно объяснили швейцарскому капитану, что есть правила, что так делать нельзя. Все вопросы сразу ушли.
— Многие представители СКА и ЦСКА признавали, что эмоционально их не хватило на Кубок Гагарина после Олимпиады. Вам пришлось в таком режиме работать всю весну. Тяжело было восстановиться к чемпионату мира, когда закончился постолимпийский Кубок Гагарина?
— Сезон получился длинный, насыщенный, пауз у нас практически не было. После Олимпиады мы сразу включились в работу в КХЛ. Так получилось, что после КХЛ небольшой был промежуток. 20 апреля я провел последний матч в финальной серии между «Ак Барсом» и ЦСКА, а уже 1–2 мая мы прибыли в Копенгаген. Это время мы не отдыхали — удалось поработать. Больше внимания уделялось кардионагрузкам, нужна была выносливость. Остальное подтягивать не имело смысла, потому что в физическом и игровом плане всё было в порядке. После чемпионата мира тоже получилась небольшая пауза. Нужно было успеть отдохнуть, потом начинать тренироваться. Такого отдыха, когда ты вообще ничего не делаешь, было всего две недели. Чуть больше, чем после Кубка Гагарина. Я дал отдохнуть организму, ничем не занимался, проводил время с семьей, в приятных хлопотах. Потом начал потихоньку бегать, ходить в тренажерный зал и всё остальное. Поэтому время пролетело быстро.
— Насколько гладко проходила акклиматизация после Кореи, когда надо было сразу приступать к работе в КХЛ?
— Смена часового пояса была ощутима для всех, кто приехал с востока. Первый матч в КХЛ после Олимпиады я отработал значительно западнее Кореи («Барыс»–«Авангард» в Астане). Когда мы вошли в ритм и перестроились, было легче. Но на Олимпиаде везде была корейская и японская еда, начиная с завтрака и заканчивая ужином. Рис и рыба — это то, чем мы не питались после Кореи еще очень долго. Ели только привычную еду.
— Для спортсменов в олимпийских деревнях готовили блюда европейской кухни. Судьям предлагали только азиатскую пищу?
— Да. Было совсем немного европейской еды, в первую очередь спагетти. Супы же были только японские. У нас времени не было, чтобы где-то поесть что-то другое. Тем более там почти везде такая еда — найти другую очень сложно. На 70% кухня была азиатская. В основном суши и сашими.
— А как же кимчи?
— Мы всё попробовали. Даже один раз сходили в местный ресторан и попробовали что-то совершенно незнакомое — мне показалось, что это были сырые продукты. Больше повторять не хочется.
— Вы уехали, когда стало ясно, что Россия играет в финале и ни вы, ни Константин Оленин не будете его судить? Или были в Корее до конца Игр?
— На Олимпийских играх другая специфика: достаточно дальний перелет, у всех были забронированы билеты изначально туда и обратно на постолимпийские дни. Мы всей нашей судейской коллегией посетили закрытие Олимпиады, посмотрели красочное шоу и наутро отправились домой. Тут не делается как принято на чемпионате мира: если не попали в плей-офф, люди начинают уезжать. Олимпийские игры — масштабное событие, бывает раз в четыре года. Никогда не знаешь, получится у тебя еще раз посмотреть закрытие вживую. Очень повезло, что мы всё это увидели.
— Что ждете от предстоящего сезона? Где находите мотивацию для дальнейшей работы, когда и два финала чемпионата мира в карьере есть, и Олимпиада?
— Есть масса вещей, которые хочется выполнить. В первую очередь я требую от себя держать уровень, которого достиг, выступать на нем как можно больше. Для меня это, пожалуй, основное. Я не так давно в международной системе: мой первый чемпионат мира был только в 2014 году в Белоруссии. Еще много задач: снова попасть на Олимпийские игры, на каждом чемпионате мира показывать хороший уровень судейства, а там как получится. Я ставлю перед собой самые высокие задачи — не снижать уровень судейства в первую очередь. От этого многое зависит.
— Вы ведь практиковались в НХЛ?
— Это был Training Camp от НХЛ. Они собирали человек восемь из Европы. Несколько финнов, несколько шведов — по-моему, по два человека. Двое русских, двое чехов. Это был тренировочный лагерь, как в России перед сезоном — такой же сбор, такие же нормативы. Только небольшие нюансы немного отличаются. Такой опыт оказался полезным, потому что можно было увидеть достаточно много молодых начинающих арбитров из Северной Америки, Канады. Единственный неприятный момент этого лагеря — я получил там травму, сломал ногу, поэтому у меня сезон в КХЛ начался скомканно. Посудить, поиграть в хоккей, естественно, не удалось. Но любой опыт — это всё равно опыт.
— В Россию летом вернулся Евгений Ромасько, отработавший за океаном три года в НХЛ и АХЛ. Хотите повторить его опыт?
— Мы такие же люди, как и хоккеисты, только у нас немного по-другому всё. Но тоже есть задачи. Женя своим примером показал, что в НХЛ могут уехать не только хоккеисты, но и наши арбитры, и арбитры из других европейских стран. Как и любой спортсмен, я бы хотел попробовать, если бы такой шанс выпал. Но это сложный вопрос. Если бы мне предложили такой вариант, я бы хорошо подумал, потому что говорить заранее, хотел бы я поехать или не хотел, когда меня там никто не ждет, сложно. Я о работе в НХЛ не задумываюсь. Для меня важно показывать себя в КХЛ, это сильнейшая лига после НХЛ. Все это понимают, для меня очень престижно здесь работать. Я люблю свою страну, мне здесь нравится. Поэтому собрать чемоданы и куда-то поехать — такого нет. Нужно, чтобы были предложения. Так как их нет — я здесь, со всеми ребятами.
— Смотрели ЧМ по футболу?
— Конечно. Я был на отдыхе, периодически находил время и смотрел игры, но на стадион сходить не получилось.
— У вас сложилось мнение, как сработала система VAR на мундиале, где она впервые практиковалась в таких масштабах?
— Я считаю, что VAR — это правильный путь. Футбольные судьи тоже люди, мяч летит быстро, игроки перемещаются на высоких скоростях. Всё заметить невозможно, кого бы ты там ни поставил за воротами или еще где-то, поэтому спорные моменты могут возникнуть в любую секунду. Футбол стал намного быстрее. Эта система помогает судьям и общественности, потому что гораздо лучше, если судья посмотрит повтор и примет верное решение, нежели он его не заметит, и это, возможно, окажет решающее значение на результат матча.
Подписывайтесь на наш канал «Известия СПОРТ» в Twitter
