Исполнилось 100 лет со дня рождения Владимира Дудинцева. С точки зрения сноба-стилиста он был не очень хорошим писателем. Но он рассказывал очень своевременные истории. В этом и заключен парадокс: Дудинцев стал писателем очень нужным, пригодившимся обществу и оттого — абсолютно состоявшимся.
Художественная сторона двух его главных книг — «Не хлебом единым» и «Белые одежды» — находится в состоянии, совершенно неотличимом от обычной литературы его времени. И сравнение идет не с ярким тропическим царством метафор Олеши, не с особым языком Платонова, не с многослойной сатирой Зощенко, не с историзмом Тынянова, а именно с литературой обычной, разрешенной. Но в этом самом стиле, в котором современные ему писатели описывали конфликт хорошего и лучшего, ему удалось создать произведения, которые, как это ни пошло звучит, всколыхнули общество.
Он окончил юридический институт, воевал, был четырежды ранен. Написал ворох рассказов, которые сейчас помнит не всякий литературовед, и вот в 1956 году напечатал в «Новом мире» роман «Не хлебом единым». Роман этот официально ругали, а Дудинцева не печатали потом лет тридцать. Но в 1987 году увидела свет книга «Белые одежды», которая тут же разошлась миллионными тиражами. Через год он получил за нее Государственную премию — даже не скажешь, что «успел получить», потому что прожил после этого еще десять лет, застав практически все девяностые.
И это правильная иллюстрация того, что писатель в России должен жить долго, потому что может дожить не только до издания своих книг, но и до настоящей популярности. Владимир Дмитриевич всё же застал эпоху, противоположную той, что описывал. Он поразительным образом дважды оказался в нужное время в нужном месте, но, самое главное, оказался там с двумя нужными романами.
Первый его громкий текст родом из оттепели, и история в нем такая: молодой выпускник МГУ работает сельским учителем и изобретает какую-то машину для производства особых труб. Подробности не важны, как не важно содержимое секретных бумаг, за которыми гоняются в детективе. Главное, что это изобретение ценно и целью чиновников от науки и производства становится устранение конкурента. Изобретателю дают восемь лет по политической статье, но выпускают через полтора года, пересмотрев дело. К тому же трубоделательная машина, созданная бюрократами и интриганами, воплощена в жизнь криво и перерасходует металл. Следует грозный приказ по министерству, враги изобретателя посрамлены, а жена одного из гонителей и вовсе уходит к нему.
Сюжет был одновременно своевременным и опасным, номера журнала рвали из рук, а автора обвиняли в очернительстве. Кстати, несмотря на юридическое образование, Дудинцев был человек очень практический, как говорили лет 200 назад. Сам построил себе дом, придумал специальные подъемные механизмы, собрал бетономешалку и тому подобное. Строил своими руками, вместе с женой. Так что прикладному изобретательскому таланту писатель был не чужд.
Вторая история, прогремевшая через 30 лет, была тоже про ученых и тоже под библейским заголовком. Герои, правда, были биологи, а сюжет заключался в том, что эмиссар столичного начальства, посланный неким академиком (похожим на Лысенко), приезжает в селекционный институт с ревизией, но, подобно первохристианским святым из числа римских легионеров, переходит на сторону гонимых генетиков. Их арестовывают, сам он бежит из города и спасает выведенный ими чудо-картофель. Тема была особой для 1988 года: страна зачитывалась гранинским «Зубром», и воспоминания генетиков о событиях 1948 года шли кучно. В 1992 году по «Белым одеждам» сделали сериал, а «Не хлебом единым» экранизировал Станислав Говорухин в 2005 году.
Кинематографическая судьба этих книг свидетельствует об особом бытовании литературы. Хорошая большая история всегда превращается в фильм или сериал, и тогда сюжет функционирует уже совсем иначе. Происходит синтез искусств, и претензии к стилистике куда-то исчезают. То же получилось и с произведениями Дудинцева.
Но всё же почему оба романа были так своевременны? Паустовский на обсуждении «Не хлебом единым» в большом зале Центрального дома литераторов говорил, что Дудинцев пишет о причинах репрессий, то есть о механизме, который вытаскивает наверх самые низменные человеческие желания — отнять, задавить, уничтожить «во имя собственного вонючего благополучия».
Паустовский говорил, что если бы не было этих ужасных людей, «то в нашей стране были бы такие великие талантливые люди, как Мейерхольд, Бабель, Артем Веселый, многие, многие другие... Мы не можем себе представить, почему такая бездна талантливых и прекрасных людей исчезла, а если бы не исчезла, а если бы они существовали, у нас бы был полнейший расцвет культуры».
Сейчас это кажется несколько пафосным, но в то время было предметом искренней веры. Спустя 35 лет Дудинцев называл Маркса чародеем, спящим в могиле, — всё, кончилось его время: «Природа, общество изгоняют из своего тела много лет точившую их болезнь». Это тоже особая вера того времени, и Дудинцеву повезло: он увидел измененный мир, да и много чего другого, о чем не подозревал, садясь за письменный стол.
Автор — писатель, литературовед, член жюри премии «Большая книга»
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
