Муза не по конкурсу
В сентябре в Госдуму будут внесены поправки, разработанные правовым управлением администрации президента при участии театральной общественности. В случае их принятия российские театры избавятся от обязательного плана-графика, а товары и услуги до 50 млн рублей можно будет закупать без конкурсных процедур у единственного поставщика. Каких еще перемен ждут режиссеры, художественные руководители и актеры в Год театра, что именно СТД России предлагает пересмотреть в нынешней системе управления гостеатрами и кто в идеале должен руководить театром? На эти и другие вопросы на круглом столе «Известий» ответили худрук театра «Практика» Дмитрий Брусникин, директор театра им. Вахтангова Кирилл Крок и худрук театра им. А.С. Пушкина Евгений Писарев.
«Известия»: Сегодня практикуются две модели управления театрами: единоличное управление со стороны директора или художественного руководителя или разделение между ними зон ответственности. То есть директор отвечает за финансовую и хозяйственную часть, а худрук — за репертуарную политику. Кирилл Игоревич представляет театр, где есть худрук и директор, у Евгения Александровича имеется первый заместитель в качестве директора. Дмитрий Владимирович пока единолично руководит театром. В чем вы видите плюсы и минусы каждой из моделей?
Кирилл Крок: Модель театрального управления должна быть многовекторной. В разных регионах и городах ситуация складывается по-разному. Счастье, если в театре есть художественный лидер и директор, но, как показывает практика, такая модель редка, особенно в регионах. Если в театре есть и директор, и худрук, важно понимание между ними. Не просто слушать, а слышать друг друга. Кажется, куда бы проще, но увы, часто этого не происходит. С моей точки зрения, плоха та модель, когда есть только худрук или только директор. В большинстве случаев ничего хорошего из этого не получается. У меня склад мысли один, у худрука, у режиссера — совершенно иной. Я порой о каких-то вещах даже не задумываюсь, а Римас Туминас мне о них говорит.
Евгений Писарев: За художественную и административно-финансовую часть я отвечаю только волей обстоятельств. Меня в свое время на такую позицию уговорил бывший руководитель Департамента культуры Сергей Александрович Капков в связи с тем, что уходил директор (Вячеслав Орлов. — «Известия»), который больше 35 лет руководил театром, владел всеми механизмами. Он встречал очередного худрука, понимая, что придет другой, следующий.
Понятно, что всё это время я старался контролировать процесс, но как мог это делать воспитанник актерского факультета Школы-студии МХАТ и режиссер, ничего, по сути, не понимающий ни в экономических вещах, ни в пожарной охране. Я всему этому научился, но что-то и потерял. Я считаю, что директор должен заниматься директорскими проблемами, а худрук — проблемами художественного руководителя, которых, поверьте, достаточно.
Дмитрий Брусникин: Я в отличие от моих коллег в этом смысле пионер: в первом классе только, а они уже закончили обучение и с пожарными, и с экономистами, и с юристами. Два месяца сижу смотрю эти бумаги. Вроде бы человек взрослый, с двумя высшими образованиями. Это темный лес!
Совершенно очевидно, что полномочия директора и худрука надо разделять. У нас 80% — традиционные театры. В случае некой экспериментальной площадки или продюсерского центра, думаю, может быть директорская структура. Но если есть художественное направление или художественные устремления, конечно, их надо обеспечивать сильной дирекцией. Специфика существования отечественного театра заключается как раз в том, что именно худрук должен искать директора, а не наоборот. Умение слышать друг друга и инициатива должны идти от худрука.
«Известия»: В федеральных театрах директора назначает Министерство культуры с согласия худрука или по его представлению. В муниципальных те же действия — прерогатива Департамента культуры региона или города. Это правило соблюдается?
Кирилл Крок: Там, где есть две должности, — директор и худрук — это правило неизменно действует, если кого-то из них назначают.
Дмитрий Брусникин: Это не всегда так, потому что у департамента тоже есть свои представления. Очень непростой процесс и довольно длительный, но думаю, что худрук должен представлять директора.
Кирилл Крок: При этом я хочу добавить в защиту чиновников, что все-таки тот, кого представляют, должен иметь опыт работы и компетенцию, знания и набор квалификаций и уметь всем этим пользоваться.
Дмитрий Брусникин: Согласен. Замечательный режиссер и художественный руководитель приведет своего друга и скажет: «Этому человеку я доверяю. Он меня слышит, понимает, будет работать на меня». Однако кроме общих взглядов на театр такой человек должен быть еще и профессионально подкован. Директор театра — сложнейшая и редчайшая профессия. От личности и знаний этой фигуры в театре зависит очень многое.
Евгений Писарев: Я бы даже сказал, что успех Вахтанговского театра определяется союзом директора и худрука в первую очередь. У одного Кирилла Крока или у одного Римаса Туминаса вышло бы не то, что в результате являет собой театр Вахтангова. Я бы давно у себя в театре отменил единоначалие. Проблема в том, что нет директоров, и неизвестно, откуда их брать. Мой заместитель — молодой, честный, хороший парень, но ему еще надо учиться, чтобы заместителем-то быть, не то что директором театра.
«Известия»: Продюсерские факультеты наших театральных вузов регулярно выпускают директоров, тем не менее их нет?
Кирилл Крок: Диплом еще не значит, что выпускник может быть директором. Есть люди, которые абсолютно откровенно говорят: «Я не хочу идти в театр. Хочу заниматься проектной работой, обладать статусом творческого фрилансера. Делаю то, что мне нравится, не хочу заниматься тем, что в театре мне неинтересно».
Дмитрий Брусникин: Театром нужно заниматься каждый день и погружаться в том числе в многочисленные рутинные вопросы.
Евгений Писарев: Помимо профессиональных знаний, директор должен любить место, в котором он работает. Если придет директор, который просто будет решать все проблемы, которых полно, — это замечательно. Но все-таки директором русского репертуарного театра должен быть человек, который не только разбирается в документах, но и любит театр. Директор — это тот, кто заходит в зрительный зал. Ему не всё равно, кто приходит в театр, ему не всё равно, как идет текущий репертуар. Это должен быть неравнодушный человек, который может сродниться с этим местом.
Дмитрий Брусникин: Театр — это такая территория... Она особенная, мало на что похожа. Каждые четыре года я набираю новый курс. Раньше делал это с моим другом Романом Козаком, сейчас — с моими учениками. Огромное количество претендентов. Как среди них найти тех людей, которые идут в эту профессию не случайно?
Случайными я называю людей, которые думают, что здесь огромные деньги, успех, слава. Современный мир построен таким образом, что каждый из молодых людей заточен на карьеру с точки зрения благосостояния. Театр — территория совсем другая, творческая. Здесь нет больших денег.
Театр — не способ заработка, а способ какой-то другой коммуникации. Актер, ставший популярным через телевидение, сыгравший несколько известных ролей, получающий большие деньги, говорит: «Я в театр хочу. Мне его не хватает!» — «Ты там ничего не заработаешь». — «Мне этого не надо, мне нужен театр».
В театре остаются люди на самом деле абсолютно бескорыстные. В этом я абсолютно убежден. Это мне подсказывает опыт. Я, например, видел как в Художественном театре жил Олег Николаевич (Ефремов. — «Известия»), это — донкихотство.
«Известия»: Его преемник Олег Павлович Табаков превратил Художественный театр в хорошо зарабатывающую империю — не бедствующую и не ищущую деньги на каждую постановку.
Кирилл Крок: Я всегда придерживался того, о чем говорил Олег Павлович: главный показатель успеха театра — касса. Когда у тебя проданы все билеты, ты можешь обеспечить в своем театре — на маленьком островке в огромном океане, бушующем со всех сторон, — достойную жизнь. Никого не обогатить, но обеспечить людям достойное существование за достойную работу — это задача руководства любого театра.
«Известия»: Перед театральным руководством стоит сложная задача: заработать и остаться в рамках закона. В ходе «дела «Седьмой студии» неоднократно звучало, что при действующем законодательстве любой худрук с правом финансовой подписи может быть привлечен к уголовной ответственности. Это действительно так? И что нужно изменить в правовой сфере, чтобы театрам стало легче жить?
Кирилл Крок: Не будем забывать, что «Седьмая студия» по своему юридически-правовому статусу была автономной коммерческой организацией. Проблемы, которые в той или иной степени испытываем мы, к ней не имеют никакого отношения. В «Седьмой студии», чтобы кому-либо что-то оплатить, достаточно было сказать: «Кирилл Игоревич, вы у нас сегодня лекцию читаете. Дайте, пожалуйста, ваш паспорт». Ксерокопию сделали, на одну страничку договор. «Поставьте здесь подпись и на обороте акт выполненных работ, что лекцию прочли».
Если Женя Писарев мне скажет: «Кирилл, приходи читать лекцию», то ему нужно сначала разместить заказ в плане-графике на сайте госзакупок, потом посмотреть, зарегистрирован ли Кирилл на Московском портале поставщиков. Пройдет две недели, после этого он должен со мной заключить контракт. Когда услуга оказана, может оплатить. Понимаете, какая пропасть между действиями?
Беда сегодняшнего российского театра в том, что в свое время в стране стали выстраивать универсальное законодательство для всех отраслей экономики. Нашу отрасль включили в социальный блок. Теперь выясняется, что это пагубно сказывается на развитии культуры. Пока будут считать, что спектакли — услуга, мы будем барахтаться в этом безумии. Творчество не поддается нормированию, как к примеру, услуги врача. Отсюда же проблемы с 44-м и 223-м законами (№ 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд»; № 223-ФЗ «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц», — «Известия»).
Наша общая беда — излишнее заадминистрирование любых действий. Вся административно-хозяйственная деятельность муниципальных театров в Москве скована по рукам и ногам, даже в регионах такого нет. Придумали ЭДО (Электронный документооборот. — «Известия»), единый портал поставщиков, малые закупки. Нужно конфетти к спектаклю — сначала на день должен повесить объявление на сайт.
Очень надеюсь, что в Год театра мы подступимся к проблеме законодательства. Мне нравятся поправки в 44-й закон, разработанные правовым управлением администрации президента при участии театральной общественности. В осеннюю сессию Госдумы эти поправки должны быть внесены. Если они будут приняты, уверен, что мы сможем сказать: 44-й закон для нас остался в прошлом. Мы отходим от плана-графика. Чтобы купить для спектакля два стакана, мне не придется писать на сайт госзакупок.
Дмитрий Брусникин: Мы искренне надеемся, что все эти абсурдные истории в ближайшем будущем смогут уйти в прошлое.
Кирилл Крок: И увеличится порог товаров и услуг, которые театр может закупать без конкурсных процедур у единственного поставщика. Он будет на цифре 50 млн рублей — очень здорово.
Евгений Писарев: Если решится законодательный вопрос, это будет большим подарком будущим поколениям. В Год театра надо консолидировано решить эту большую проблему. Объединиться и понять, что еще поменять, что сделать такое, чтобы работало на будущее, на развитие театра.
Если я приглашаю на постановку большого режиссера, то не могу ему диктовать, какие артисты у него будут заняты, какой художник. Долгосрочное планирование в театре не должно жестко регламентироваться. Когда оно начинает касаться людей, постановок, творчества, то превращается в абсурд, глупость.
Дмитрий Брусникин: Как только у тебя появляется право подписи, сразу возникает проблема. Нужны деньги, а денег нет — где их брать? Поэтому нужен закон о меценатстве. Наличие дополнительных средств — возможность выпуска дополнительных спектаклей. У нас экспериментальный театр, здесь должна быть премьера каждый месяц. И это касается не только Мастерской, а совершенно разных направлений и коллективов. В этом смысле наши двери открыты, нужны только средства. Департамент культуры с «Открытой сценой» всегда нас поддерживает, но этих денег всё равно не хватает даже для такого маленького театра.
«Известия»: Может ли гипотетически случиться, что кто-то из ваших подчиненных придумает какую-то схему хищения, а вы ее вовремя не заметите?
Евгений Писарев: Гипотетически возможно всё. Я озабочен проблемой разделения власти, потому что не могу сказать, что во всех вопросах компетентен и буду точно знать последствия моей подписи на документе. За злополучную историю со штрафом в 15 тыс. рублей, оплата которого была проведена не должным образом (весной 2018 года худрук театра им. А.С. Пушкина был оштрафован за административное правонарушение. — «Известия»), ответственность лежит на мне, несмотря на то что это просчет главного бухгалтера. Мы подписываем электронным ключом тысячные или миллионные платежи, в которых масса платежек. Если начнешь просматривать каждую, сойдешь с ума. Я должен доверять.
Дмитрий Брусникин: Не надо самих себя загонять в страх. Дело не в страхе и не в ответственности за подпись, а в том, что систему необходимо совершенствовать. Мы говорим о том, что нужно разделение полномочий, и о том, что существующие законы надо реформировать, делать их приемлемым для театра и, конечно, слушать в этом смысле людей театра — пусть они создают эти законы.
Кирилл Крок: Я уверен, что все хотят слышать, слушать, доверять, но когда у тебя в Департаменте культуры восемьдесят с чем-то только театров… Давайте себя поставим на место чиновника. Каждые пять минут кто-то звонит и говорит: «А у меня труба», «А у меня крыша», «А у меня пожарные», «А у меня МЧС». Финансово-хозяйственная деятельность настолько зарегламентирована, что любой шаг сопровождается безумным количеством согласований. Речь именно о доверии — если мы доверили тебе театр, давай ты и будешь за него отвечать.
