Нас на планете 7,5 млрд, и нам, конечно, никуда с нее не деться. Это самый сложный пазл за всю историю человечества: сложить все 7,5 млрд друг с другом, чтобы никто никому не мешал. Как нам научиться быть свободными не за счет друг друга? Как соблюсти баланс между желанием свободы и необходимостью уважать свободу ближнего, его личное пространство, его непохожесть?
Вагон поезда Москва–Орел. Несколько минут до отправления. Сосед, молодой человек, снимает куртку и вешает ее на крючок. Поезд трогается, вагон начинает мерно раскачиваться — куртка застежкой-молнией начинает клацать по стеклу. Как метроном. Пытаюсь читать книжку — невозможно: тук-тук, тук-тук…
Звучит трель из дальнего конца вагона — кому-то звонят.
— Алло! Да, я, — мужчина сидит ко мне спиной, и я могу видеть только солидный, аккуратно стриженый затылок. — Нет, не надо. Не надо! Я же говорил Антонине Петровне, когда уезжал, что договоры должен посмотреть Шумаков!
Нас в вагоне становится больше: в него незваными гостями проникают строгий господин Шумаков, на которого так надеется Стриженый Затылок, забывчивая Антонина Петровна и еще целая куча народу — обо всех них становится известно из интенсивных телефонных переговоров моих соседей по вагону. Рингтоны складываются в один нестройный и весьма эклектичный хор.
— Сколько? Дорого! Двадцать — максимум! — молодая женщина, сидящая наискосок от меня, сдержанно поправляет рукой волосы, но я вижу, что она нервничает, и начинаю гадать: о чем это она? Вот что может интересовать молодую, симпатичную, хорошо одетую женщину, едущую в вагоне экспресса Москва–Орел? Двадцать — чего? Тысяч рублей? Миллионов долларов?
Откуда-то сзади доносится еще голос. И снова — договоры, цены, поставщики. Российское предпринимательство XXI века, как оно есть. Куртку-«метроном», слава богу, задел и «выключил» кто-то из пассажиров, и можно снова взяться за книгу. Но в кресло напротив опускается фигура. Поднимаю глаза. Красное лицо, блуждающий взгляд концентрируется на мне.
— Я знаю тебя, — сипит красное лицо. — Только ф… ф… фамилию забыл.
Решаюсь признаться.
— Шварценеггер моя фамилия.
Взгляд краснолицего медленно уводит его в параллельную реальность. Он придвигается ближе.
— Погоди, ты еврей, что ли?
Ну признаваться — так признаваться во всем.
— Грек!
Я внутренне хвалю себя за то, что так удачно придумал себе национальность: моему визави явно сложно поддерживать беседу в контексте российско-греческих отношений.
— Ну ладно, — он, тяжело поднявшись, двигается дальше по вагону.
Прекрасно. Книга.
«Уважаемые пассажиры! Мы ради приветствовать вас…» — я вздрагиваю, как мне кажется, вместе со всем вагоном. Это динамики, мирно молчавшие до сих пор, взрываются оглушительным объявлением. В моих наушниках немеет даже Де Ниро, фильм, который я, оставив надежду на чтение, пытаюсь посмотреть. Прошу проводника приостановить это звуковое насилие — он с первого раза не может расслышать, чего я от него хочу.
— Пассажир просит выключить кондиционер! Приём! — вопит он кому-то по рации. Откладываю планшет, снимаю наушники. Де Ниро, подожди, есть дела поважнее. Теперь надо как-то заставить наших милых проводников снова включить кондиционер.
В противоположном конце вагона появляются девушки-проводницы, просят оценить уровень сервиса. Мирно дремавший в дальнем конце мой краснолицый знакомый, встрепенувшись, поднимается им навстречу.
— Я го… готов ответить на все ваши вопрос… сы! — в сиплом голосе звучат нотки неподдельного энтузиазма, который рождается только после принятых внутрь 0,5.
Девушки, немного смущаясь от этого напора, принимаются спрашивать. Я выплываю из полузабытья в момент, когда одна из них интересуется:
— Как вы считаете, нужен ли в вагоне BlueTooth?
— Блютус?.. — краснолицый медленно поднимает полупустую бутылку. — Мой блютус закончился. Но вообще, — принимает он вид знатока из одноименной популярной телеигры, — блютус, конечно, необходим.
— Минуточку! Пропустите, пожалуйста! Одну минутку!
По проходу почти бежит парень-проводник. Я уже знаю, куда смотреть: в сторону туалета. Проводник подбегает к двери, начинает легонько, но настойчиво стучать.
— Откройте! Откройте, пожалуйста! Что произошло? Как вы себя чувствуете? Откройте!
Неопытные спутники из числа тех, кто едет на «Ласточке» впервые, вскакивают со своих мест, тревожно тянутся, пытаясь понять, что происходит. Всё просто: красная кнопка. Объясню. В новых вагонах туалеты снабжены двумя очень важными и нужными кнопками — слива воды и вызова проводника. Расположены они рядом, и пассажиры часто эти кнопки путают, несмотря на то, что кнопки разного цвета: туалетная — синяя, а кнопка SOS — красная.
Почему люди нажимают на красную кнопку, не знаю — наверное, тут могут что-то сказать психологи или социологи, но факт остается фактом: очередной пассажир (чаще всего такое происходит с женщинами преклонных лет) заходит в туалет, нажимает красную кнопку, чем немедленно приводит в действие механизм полномасштабной спасательной операции (РЖД на высоте!).
Поднимается паника по обе стороны двери: снаружи проводники пытаются вскрыть двери туалета, где, судя по вызову, пассажирке стало плохо; изнутри бьется в истерике сама пассажирка, потому что к ней в туалетную кабинку ломятся: крик, ор, полнейший тарарам, а между тем тайна слива унитаза еще не разгадана.
Минут через несколько тревога стихает, а куртка «метроном» опять бьет по стеклу и убаюкивает уставших от потрясений пассажиров.
«Уважаемые пассажиры! Мы рады предложить вам…» Динамики в вагоне разражаются новым объявлением. Не успела стихнуть эта рекламная тревога — в наш живущий полной жизнью вагон заходит новый гость — современный эржэдэшный коробейник.
— Уважаемые наши пассажиры! Покупайте наши сувениры! Наши сувениры, пассажиры, служат украшением квартиры!
Люблю путешествовать...
