Международное сообщество сотрясла новость о том, что в Турции в июне состоятся досрочные президентские и парламентские выборы. С соответствующим заявлением выступил президент республики Реджеп Тайип Эрдоган. При этом ряд российских и зарубежных аналитиков удивились очередной непредсказуемости шагов турецкого лидера, опровергающего, пожалуй, любые прогнозы своей насыщенной «импульсивностью». Однако в данном решении президента о перенесении даты выборов на полтора года раньше просматривается и вполне трезвый политический расчет.
А пока обратимся к деталям. Итак, 18 апреля по итогам переговоров c руководством Партии националистического движения (МНР) в лице ее председателя Девлета Бахчели глава государства и председатель правящей Партии справедливости и развития (ПСР) Реджеп Тайип Эрдоган отметил следующее: «Правительство приветствовало предложение Бахчели о проведении досрочных выборов. Они пройдут 24 июня 2018 года». Несложно предположить, что тем самым президент хотел подчеркнуть: инициатива о перенесении выборов исходила хоть и от лояльной ему МНР, но всё же не от него лично. Это было особенно предусмотрительно, учитывая неоднократные обвинения со стороны оппозиции в адрес действующих властей в том, что они монополизируют политический процесс.
Надо сказать, что привлекает внимание и другая часть заявления Эрдогана. В ней президент отмечает историческую необходимость скорейшего перехода к полноценной президентской форме правления. Тем более что Анкара ведет в Африне, на севере Сирии, активную борьбу с курдскими Отрядами народной самообороны, которые считает террористической организацией. В сущности, это и есть главное обоснование для турецкого электората, традиционно восприимчивого к внешним угрозам. Именно для «преодоления» последних более «невозможно находиться в политической неопределенности».
Представляется, что как раз в этих формулировках лидера Турции кроется значительная часть разгадки или политического расчета, связанного с назначением досрочных выборов. Другое дело, что необходимо разобраться в том, где причина, а где следствие.
В последнее время многие турецкие эксперты и журналисты не отделяли антитеррористическую операцию ВС Турции «Оливковая ветвь» в Сирии от внутриполитических процессов в республике, прекрасно отдавая себе отчет в том, что победы на внешних рубежах правящая партия, президент и действующее правительство смогут капитализировать в самой обозримой перспективе — трансформировать их в электоральные очки. Необходимость такой тактики обусловлена несколькими обстоятельствами.
Дело в том, что когда в апреле (месяц уже символичен) 2017 года в Турции состоялся исторический референдум по вопросу конституционной реформы, предусматривавшей переход к президентской форме правления, действующий лидер и вдохновитель этого референдума Реджеп Тайип Эрдоган получил лишь часть новых президентских полномочий. Таким образом, вступление в законную силу оставшихся поправок отложили до следующих выборов, которые должны были состояться не ранее ноября 2019 года. Неудивительно, что такая масштабная перестройка почти вековой парламентской республики требовала переходного периода.
Вместе с тем «в сухом остатке» действующему главе государства, занявшему президентский пост в 2014 году, в 2017-м достались новые международные и внутренние проблемы, вызовы и противоречия при переходном парламентско-президентском периоде вплоть до 2019 года.
Среди них особенно выделяются следующие: ожесточение политической борьбы между партиями Великого национального собрания Турции (TBMM) (при далеко не безусловном доминировании ПСР), неблагоприятная экономическая обстановка (турецкая лира потеряла к доллару 7%), активизация внесистемной оппозиции. Здесь же массовые кадровые перестановки в высших эшелонах власти в связи с делом так называемой террористической организации Фетхуллаха Гюлена (FETÖ), появление «Хорошей партии», отколовшейся от МНР, теракты на востоке страны. Это далеко не весь набор. К этому стоит добавить несогласие исламистов-интеллектуалов крупных городов с политикой, проводимой действующим руководством.
И хотя ускорение процессов «перехода» рассматривалось, но публично представители правящей ПСР предпочитали либо уходить от ответа на вопрос о сроках, либо сообщать, что этот шаг не планируется. Помалкивал об этом и сам Эрдоган, постепенно подводя турецкое общество к мысли о том, что новые вызовы требуют нестандартных решений.
Тем временем по мере роста международной напряженности многие в турецком истеблишменте еще больше убеждались, что консолидация общества для решения насущных задач возможна только при полноценной президентской форме правления. Пускать этот процесс на самотек, вероятно, не хотели.
Поэтому теперь, когда антитеррористическая операция на севере Сирии «Оливковая ветвь» успешно завершена и Анкара наряду с Москвой и Тегераном заявила о своих законных интересах коллективному Западу в лице США и Франции, став одним из гарантов сирийского мирного урегулирования, сейчас и только сейчас настало время пожинать плоды достигнутых результатов. Будучи политиком с тонким чутьем, Эрдоган понял главное: у него и Турции просто нет времени до 2019 года. Сегодня для успеха уже мало бежать впереди паровоза, необходимо им стать.
Руководитель политического направления Центра изучения современной Турции
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
