Вообще-то родители дали ему имя Люсьен — бежавшие от ужасов смуты в России харьковчане Иосиф и Ольга Гинзбурги хотели, чтобы дети выросли настоящими французами (сестры будущего певца звались Жаклин и Лилиан). И ему это удалось — Серж Генсбур стал символом Франции, «самым французским из французов». В день 90-летия великого француза портал iz.promo.vg вспоминает, за что его продолжают любить во Франции — да и в России тоже.
Вне Франции он долго был известен только как исполнитель и автор скабрезной баллады, запрещенной на Би-Би-Си и, видимо, именно поэтому попавшей в хиты даже в Британии, где, по замечанию одного журналиста, «можно стать поп-звездой, будучи слепым, напрочь лишенным музыкального слуха, уродливым — но только не французом». Но на родине он уже при жизни стал национальным достоянием, живым архетипом французского характера — со всеми его сторонами, и героическими, и отвратительными.
Последний рывок
Во время похорон Генсбура 14 марта 1991-го в Париже были приспущены государственные флаги, а речь над гробом произнес президент республики Франсуа Миттеран, назвавший усопшего «Бодлером и Аполлинером нашего времени, поднявшим песню до уровня высокого искусства». Генсбуру наверняка понравилось бы сравнение, хотя слова из некролога в Liberation — bu trop de cigarettes, «он выпил слишком много сигарет» — оценил бы, наверно, еще выше. Как и знаки признания от простых поклонников: бутылки с виски и его любимой анисовкой, пачки крепких французских сигарет (он выкуривал по 60 штук в день, обычно вкупе с литром алкоголя — как при такой «диете» он умудрился дожить почти до 63, остается еще одной загадкой Генсбура).
Речь над гробом произнесла и Брижит Бардо, которой он посвятил «Инициалы ББ», одну из самых душераздирающих песен о любви в истории поп-музыки. В отличие от миллионов мужчин, только грезивших о ББ, Серж рассуждал о ней, «одетой лишь в духи Guerlain», с полным правом — он был ее любовником. Перечислять женщин, которых Генсбур любил или для которых писал песни (множества, часто пересекавшиеся), — словно читать гомеровский список кораблей; отражение века в микрокосме одного человека: Брижит Бардо, Джейн Биркин, Изабель Аджани, Мишель Арно, Жюльетт Греко, Ванесса Паради, Анна Карина, Петула Кларк. Его первой (неразделенной) любовью была внучка Льва Толстого, с которой он учился в Национальной высшей школе изящных искусств. Его последней спутницей жизни и матерью младшего сына, тоже названного Люсьеном, была фотомодель Бамбу, в миру — Каролина фон Паулюс, внучатая племянница нацистского фельдмаршала. В этом был свой причудливый символизм: семья Гинзбургов чудом спаслась во время оккупации. «Я никогда не забываю, что должен был умереть в 1941, 42-м, 43-м, 44-м», — говорил сам певец.
«Звезда шерифа»
Франция искренне оплакивала Сержа, но полюбила его далеко не сразу. В годы оккупации подросток Люсьен, как и вся его семья, носил на одежде желтую звезду Давида. Позднее Генсбур спел об этом в песне «Желтая звезда» со свойственной ему невозмутимой и парадоксальной (учитывая обстоятельства) иронией: «я носил ее как звезду шерифа». Но больше всего потрясло юного Люсьена (да и всю семью) не отношение немцев — в конце концов они были оккупанты, враги. Больнее всего было сменившееся в одночасье отношение французов. Генсбур вспоминал, что школу искусств на Монмартре, куда он по настоянию родителей ходил учиться живописи («островок нормальности посреди моря безумия — и одно из немногих мест, куда пускали мальчика с желтой звездой на одежде»), вместе с ним посещал немецкий офицер. 13-летний Люсьен страшно боялся его, но немец, похоже, абсолютно не смущался соседством. «Он был даже дружелюбен, — рассказывал Генсбур. — Только выйдя на улицу, он вновь превращался в «боша».
Серж Генсбур во время съемок телевизионной программы DIM DAM DOM
Французы, увы, дружелюбия не проявляли. Ольга Гинзбург пришила на свое пальто звезду так, чтобы ее можно было быстро снять — и попасть в оперу, куда евреям вход был воспрещен. Уловку заметил полицейский-француз, пригрозивший, что в следующий раз ее «отправят на поезде». Гинзбурги уже знали, что это означает. Дядя Мишель, брат Ольги, «отправился на поезде» и уже никогда не вернулся, погибнув в Освенциме. Коллеги отца по оркестру (Иосиф закончил еще в России консерваторию по классу фортепиано и успешно работал на эстраде) шептались, что «этому еврею» не место среди них. Кто-то даже написал донос новым властям. В 1942 году натурализовавшиеся французы Гинзбурги были вынуждены снова бежать, из Парижа в Лимож, в «свободную зону», по поддельным документам.
«Самый французский из французов», по определению поклонников из британской Guardian, не очень-то чувствовал себя таковым. «Человеку нужны корни, у меня их нет, — говорил он в интервью 1960-х. — Я пытаюсь компенсировать это той русско-еврейской тоской, которую слышно в моих песнях». Песни он начал сочинять почти случайно: отец с детства учил его, как и сестер, играть на пианино, уже после войны он освоил гитару, заодно полюбив цыганские романсы (наставником его был гитарист-цыган), но свое будущее Люсьен видел в живописи. Увы, в какой-то момент он «понял, что обладает лишь талантом — а художник должен быть гением», и отказался от планов посвятить себя изобразительному искусству.
После бара
Отец уговорил его устроиться пианистом в бар («работа пианистом в баре — лучшее образование: музыкальное, сексуальное и алкогольное», — говорил потом Серж), параллельно Люсьен стал сочинять первые собственные песни, подражая своему кумиру Борису Виану. В середине 1950-х, почти в 30 лет, он стал членом SACEM, французского авторского общества, и именно тогда Люсьена Гинзбурга навсегда сменил Серж Генсбур. «Имя Люсьен наводит на мысль о парикмахерской», —считал певец, а экзотическое славянское Серж напоминало об исторической родине, на которой, впрочем, ему не суждено было побывать. Фамилия Генсбур была взята в честь английского живописца Томаса Гейнсборо, которого Серж боготворил с детства.
На песни долговязого некрасивого пианиста обратила внимание знаменитая певица Мишель Арно и вскоре включила их в свой репертуар. Затем Генсбура запела сама Жюльетт Греко, кумир интеллектуалов Левого берега (при первой встрече с ней Серж так разволновался, что уронил предложенный ему стакан с виски). Удивительно, но этот циник, сквернослов и хулиган почти до самого конца жизни испытывал страх сцены и был, по свидетельству близко знавших его, невероятно застенчив. «Его выходки были для него способом оградить себя от мира. В нем было что-то ребяческое. Детское», — свидетельствует Джейн Биркин, прожившая с Сержем 13 лет.
Серж Генсбур и продюсер Клод Берри
В 1965 году Генсбуру, приближавшемуся к пятому десятку, но всё еще малоизвестному широкой публике, предложили написать песню для конкурса «Евровидение»; исполняла ее 17-летняя Франс Галль, по странной логике представлявшая не Францию, где уже была звездой, а Люксембург. Песня Poupée de cire, poupée de son («Кукла восковая, кукла тряпичная») заняла первое место на конкурсе, еще не превратившемся тогда в нынешнее фрик-шоу (и стала первой победившей на «Евровидении» не балладой); спустя четыре месяца запись разошлась более чем в полмиллиона экземпляров только во Франции. Заметили песню (кстати, основанную на нескольких тактах из первой фортепианной сонаты Бетховена — Генсбур одним из первых начал экспериментировать с соединением классики и поп-музыки) и на исторической родине Сержа: в 1968 году «Восковую куклу», с русским текстом Леонида Дербенева, записал великий Муслим Магомаев. Вообще же песню про куклу до сих пор поют на 19 языках, включая вьетнамский и арабский, в самых разных аранжировках, от «металла» до техно.
Серж Генсбур внезапно стал знаменит — и теперь слава уже не отпускала его до конца жизни. Хотя собственные его альбомы продавались по-прежнему так себе (не считая, конечно, его единственного международного хита, той самой скабрезной — и великолепной в своей эротичности — баллады Je t'aime... moi non plus), он занял место едва ли не главного сочинителя песен для французской эстрады. «Он был частью культуры, он был везде — в телевизоре, на радио. Его смерть была шоком; любой парижанин помнит, что он делал 2 марта 1991 года, когда сообщили о смерти Генсбура», — говорит Николя Годен, музыкант группы Air.
Парадоксов друг
Жизнь Генсбура вообще была полна противоречий и случайностей. К примеру, этот вольнодумец и либертен считал едва ли не лучшим временем в своей жизни год, проведенный на военной службе — «наконец-то у меня появились друзья. Мы пели, валяли дурака, сидели за это в «холодной». И вообще, я ушел в армию, ни разу не пробовав спиртного — а вернулся законченным алкоголиком!»
Собственно, и само рождение Сержа было счастливой случайностью. Узнав, что снова ждет ребенка (первый сын Гинзбургов, Марсель, умер в младенчестве; в 1927 году на руках у них была полуторагодовалая дочь Жаклин), Ольга решилась на аборт. Придя в подпольную клинику на Пигаль, она увидела судно с тем, что осталось после операции над предыдущей женщиной, и отказалась от намерения прервать беременность. «Я появился на свет только потому, что кто-то не вымыл тазик», — шутил Серж со своим фирменным цинизмом.
Актриса Аврора Клеман и Серж Генсбур
И самое удивительное, наверно, что, несмотря на пьянство (будем называть вещи своими именами), любовные похождения, съемки в кино (роли в 29 фильмах плюс четыре, которые он снял как режиссер), литературу (эксцентричный роман «Евгений Соколов» о страдающем метеоризмом шахматном гроссмейстере) и просто хулиганские выходки, вроде диалога в прямом эфире с Уитни Хьюстон, привести перевод которого нам не позволяют соображения общественной нравственности, у Генсбура оставалось время на сочинение удивительных песен. Он научил традиционный шансон джазу, с которым с тех пор не расстается французская эстрада. В 1964 году — за два десятилетия до этнических опытов Пола Саймона и Питера Гэбриела — он записывает альбом Gainsbourg Percussions, заполненный афро-кубинскими ритмами и использующий африканскую мелодику. В 1968-м в уже упомянутых «Инициалах ББ» он соединяет ритм-н-блюзовый фортепианный рифф с темой из 9-й симфонии Дворжака — опять же опередив эксперименты арт-рокеров 1970-х. В 1971-м Генсбур выпускает свой абсолютный шедевр Histoire de Melody Nelson («История Мелоди Нельсон»), 28 минут изысканно-порочной оркестровой психоделии, цикл из семи песен, рассказывающих набоковскую историю отношений нимфетки Мелоди и стареющего протагониста, альтер-эго автора. К каждой песне был снят клип, вместе они составили мини-мюзикл — за десятилетие до появления в эфире MTV.
В конце 1970-х Генсбур заинтересовался ямайской музыкой реггей — вновь одним из первых в Европе. И записал альбом, вместе с лучшей ритм-секцией острова — барабанщиком Слаем Данбаром и басистом Робби Шекспиром, — ставший самым коммерчески успешным в его карьере. Разумеется, благодаря скандалу — заглавный трек альбома Aux armes etc («К оружию и т.д.») был положенной на ритм реггей «Марсельезой», государственным гимном Франции. Le Figaro в редакционной статье предлагала лишить его гражданства, ультраправые угрожали убийством; молодежь признала 51-летнего Генсбура за своего и сметала диск с прилавков.
Генсбур отправился с альбомом в тур по стране (первый раз за 13 лет — не забудем о его страхе сцены); в Страсбурге на концерт собралась аудитория, недвусмысленно собиравшаяся разделаться с певцом. По воспоминаниям очевидцев, Серж вышел на сцену белый как мел — и вдруг запел «Марсельезу» а капелла. Растерявшиеся ветераны-десантники вытянулись по струнке и стянули с себя береты; Генсбур допел гимн и показал им непристойный жест — так, чтобы были видны его часы Cartier. Спустя два года Серж вызвал вторую бурю негодования, купив на аукционе рукопись «Марсельезы», написанную Руже де Лиллем. «Это меня почти разорило — но это было делом принципа», — объяснял он.
В этом, в общем, был весь Генсбур — ради принципа (верного или нет, неважно), он был готов пойти на всё. И, будучи сам персонажем ветреным, ценил верность в других — хотя и редко ее находил. В этом действительно было что-то русское (в чем мы сами, впрочем, часто боимся себе признаться). «Я спросил Сержа, зачем он курит эти свои крепкие сигареты — «Гуляш» или как их там — одну за другой, — вспоминал Робби Шекспир. — Он ответил, что только сигарета не изменяет никогда. Жена уйдет, друг предаст, сигарета останется». Вряд ли Генсбур был знаком с творчеством глубоко законспирированного в далекой советской России Аркадия Северного, еще сомнительней, что он слышал о сочинившем «Сигарету» барде Арике Круппе, погибшем в Саянах в альпинистском походе еще в 1971 году. Хотя — кто знает.
