«Мы хотим «мобилизовать» пенсионеров-онкологов»
Первые результаты общенациональной программы по борьбе с онкологией можно ожидать минимум через пять лет. Причем статистический всплеск заболеваемости раком будет хорошим признаком — такой эффект даст улучшение диагностики. Об этом «Известиям» заявил член межведомственной рабочей группы по созданию программы гендиректор Национального медицинского исследовательского центра радиологии Минздрава, академик РАН Андрей Каприн. Чтобы восполнить кадровый дефицит в сфере онкологии, нужно вернуть в государственные клиники специалистов, ушедших в коммерческий сектор, и пенсионеров, полагает он. Также стране нужен закон, который разрешит ускоренную процедуру регистрации онкологических препаратов.
— Президент поставил задачу создать общенациональную программу по борьбе с онкологическими заболеваниями. Что возьмут за ее основу, в какие сроки она должна быть создана?
— Вектор обозначил президент. Он сказал о доступности лечения для населения. Значит, мы будем выстраивать маршрутизацию пациентов. Заявил о кадрах — мы разработаем программы в вузах. Уже готов курс настороженности к онкозаболеваниям для врачей первичного звена (в поликлиниках. — «Известия»).
Президент сказал о выявлении онкологических заболеваний на ранней стадии. Значит, будем уточнять регламенты обследования.
Обеспечение лекарственными препаратами и научное обоснование программ — это задание для Национального медицинского исследовательского центра.
Еще президент говорил о тиражировании нашего опыта в регионы, о телемедицине. Мы этим занимаемся, но надо усиливать и систематизировать работу.
— Уже стартовала работа над программой?
— Да, собираются рабочие группы. Министр здравоохранения Вероника Скворцова лично возглавила междисциплинарную группу, в которую вошли свыше 30 наиболее востребованных институтов и специалистов. Я тоже удостоился этой чести.
— Когда будут первые результаты?
— Это долгосрочные инвестиции, они выстрелят минимум через пять лет. Вероятнее всего, в связи с усилением работы мы начнем выявлять очень большое число заболевших, в разы больше, чем сейчас. Сегодня в год мы ставим на учет почти 600 тыс. человек. Увеличение этого показателя будет хорошим признаком — мы перевесим долю обнаружения болезни на первой-второй стадиях против третьей и четвертой, когда возможность эффективного лечения снижается в несколько раз. Сейчас этот баланс на уровне 50 на 50.
Дальше нам потребуются колоссальные мощности по лечению онкологии. Их надо наращивать два-три года, особенно в ядерной медицине. Есть готовая аппаратура, в том числе импортная, но чтобы построить радиологический каньон (специально защищенное место, где располагают аппаратуру для уничтожения опухолей. — «Известия»), нужно год-полтора.
На внедрение новых лекарств потребуется полтора-два года. Нужно принять закон, который разрешит ускоренную процедуру регистрации онкологических препаратов. На его разработку тоже уйдет минимум полгода.
Национальная программа по онкологии — долгосрочная, но необходимая инвестиция. Во всех странах так. Это тяжелая, большая, интересная для специалистов и важная для страны работа.
— Сколько на нее нужно времени по вашим прогнозам?
— Всю жизнь положить надо. Но канву программы за полгода, думаю, сделаем.
— Финансирование уже выделяется?
— Пока нет. Сначала пишется программа, защищается, а потом выделяются средства. Это обычная практика всех стран.
— К вопросу о ранней диагностике: не только онкологи, но и другие специалисты возлагают большую ответственность на первичное звено. Можно ли рассчитывать на поликлиники, учитывая, что там не хватает кадров, кадрам не хватает образования, а на прием каждого пациента отводится меньше 15 минут?
— Мы ничего не сможем сделать без первичного звена. Не хлынут же пациенты сразу в онкологические диспансеры — те захлебнутся.
Ответственность за обучение мы собираемся перенести на специалистов. Врачи из онкологических диспансеров возглавят образовательные программы. Там работает много людей пожилого возраста, которые уже не могут оперировать или стоять у радиологического аппарата. Можно и нужно воспользоваться их опытом. Мы хотим «мобилизовать» пенсионеров-онкологов. Многие придут работать, обучать врачей из поликлиник.
— Объявите мобилизацию онкологов?
— Да. И призовем не только пенсионеров, но и тех, кто ушел в частный сектор. Если мы начнем закупать современную технику, радиологи захотят вернуться из частных центров, потому что там нагрузка не такая «наукоемкая». А многие врачи хотят заниматься наукой. Радиолог, радиотерапевт — человек, привязанный к аппарату. Мы поставили протонный ускоритель (для облучения опухолей. — «Известия») в Обнинске, туда человек шесть пришли из частных структур города.
— Что еще вы хотите предложить для облегчения работы врачей в поликлиниках?
— По каждому из заболеваний мы напишем анкеты и для них, и для пациентов. Это международный опыт. Опросник, помогающий понять, есть ли риск онкозаболеваний, можно раздавать пациентам в очереди.
Мы хотим максимально упростить задачу для врачей. Вплоть до выпуска карманного справочника по основным нозологиям. Нам также придется быстро их обучить программе международного скрининга на шесть локализаций: это молочная железа, шейка матки, простата, кожа, прямая кишка, легкие.
Но ввести этот скрининг повсеместно мы сразу не сможем. Ни одна страна не выдержит такой нагрузки. В целях экономии специалисты, занимающиеся канцер-регистром (учетом пациентов со злокачественными новообразованиями. — «Известия»), оценят число заболевших в том или ином регионе и составят программу регион-ориентированного подхода. То есть определят, по каким нозологиям преобладает заболеваемость в субъекте.
Там мы введем определенный скрининг и посмотрим, растет ли выявляемость. Если да — продолжим скрининг. Если нет — будем разбираться, что мешает выявлению онкозаболеваний на ранней стадии.
— Шаги, которые вы сейчас назвали, — это то, что будете предлагать на рабочей группе?
— Это часть. Еще федеральные центры должны стремиться, чтобы онкопомощь для всех превратилась в онкопомощь для каждого. Важна разработка индивидуальных программ лечения, с учетом генетических особенностей пациента. Это большая и научная, и организационная задача.
— У нас в стране явно не хватает возможностей по оказанию высокотехнологичной помощи. Какие шаги для решения этой проблемы вы предложите внести в национальную программу? Государственно-частное партнерство, план по строительству госцентров?
— И то, и другое. Но частные центры не должны быть в отрыве от госклиник. Их нельзя строить бесконтрольно. Только специалисты знают, сколько их нужно на каждый регион, как он обеспечен кадрами. Нужно регулирование, чтобы не вкладывать силы и средства туда, откуда они не вернутся.
— Чего больше всего не хватает в высокотехнологичной помощи?
— Линейных ускорителей для лучевой терапии. Сейчас их порядка 140 единиц, и они все импортные, по 300–350 млн рублей. А нужно 250–300 единиц. Нам не хватает около 70 брахитерапевтических машин, протонных ускорителей — сейчас в медицинских центрах их только два, а нужно минимум 10–12, а оптимально — до 20–30 штук. Гамма-ножей в стране всего шесть, из них четыре работающих.
Больше всего не хватает собственного производства этой техники. Пока мы вообще ничего не производим из таких серьезных аппаратов. Мы не сделали ни одного линейного ускорителя, компьютерного томографа. У нас пока нет ни диагностической, ни лечебной техники.
Первую экспериментальную установку — ускорительный комплекс для фотонной лучевой терапии на основе отечественных инновационных разработок — делаем сейчас по гранту. В Обнинске уже начали строить под него каньон. Создание комплекса «под ключ», со всем необходимым набором устройств для дозиметрии, планирования облучения, его верификации, а также программы непрерывной сервисной поддержки, является одной из самых насущных потребностей российской радиотерапевтической службы. Ускоритель придет на смену действующим импортным машинам, которые сегодня в основном составляют парк региональных онкоцентров.
Необходимо уже сегодня начинать учить кадры. Ведь за два-три года мы поставим технику, и на ней кому-то надо будет работать. А кто поедет работать на линейный ускоритель в регион, если он не живет там? Нужно, чтобы на национальные центры легла нагрузка по обучению, по распределению специалистов по регионам с обязательной отчетностью, как выучили. Нужна социальная программа, чтобы люди вернулись домой после обучения в Москве.
— В учебных заведениях хватает преподавателей и кафедр, чтобы обучить необходимое число специалистов?
— Для студентов преподавателей хватает. Но нам нужно обучать зрелых радиологов работать на современных машинах. Чтобы они могли приехать на переподготовку из любого региона. Если мы хотим исполнить национальную программу, в сентябре уже должны принять людей. Надо увеличить число преподавателей, в вузы поставить современные машины, чтобы учить не на рухляди.
Вы спрашиваете, быстро ли это делается. Без кадров не быстро. Если бы была скамейка запасных, мы бы сказали: «Завтра начинаем национальную программу». Все со скамейки встали и «вышли на лед». У нас же она пока вообще пустая. Радиофизиков не хватает — есть четверть от положенного, их толком никто не выпускает. Операторов нет. Онкоморфологов в стране только 68% от необходимого числа. Мы хотим предложить очень интересную программу дистанционного анализа предметных стекол с биоматериалом (проб новообразования. — «Известия»), уже придумали примерно, как это сделать, посмотрели опыт других стран. Но нужны кадры. Кадровая задача станет в национальной программе первоочередной.
