Благочестивые трансгендеры
Пакистан объявил, что намерен отправить в хадж к святым мусульманским местам трансгендеров — в качестве волонтеров, которые будут помогать калекам и старикам во время паломничества. Саудовская Аравия, где находятся Мекка и Медина и где переодевание в одежду другого пола приравнивается к гомосексуализму и иногда карается смертью, молчит. В особенностях пакистанской половой идентификации разбирался iz.promo.vg.
— Мы запустили программу, согласно которой отправим трансгендерную молодежь в Саудовскую Аравию на время хаджа. Молодые люди будут работать как «худдамул худжадж». Как минимум два–три трансгендера будут отобраны также из оставшихся трех провинций; они присоединятся к массам людей, которые каждый год отправляются в Саудовскую Аравию.
Эти слова, произнесенные комиссаром по делам бойскаутов пакистанской провинции Синд Атифом Амиром Хусейном, в один миг перевернули представление массы людей о Пакистане. Страна, которая у многих ассоциируется с постоянным террором, радикальным исламом и антизападными настроениями, неожиданно пошла на шаг, который самый требовательный сторонник равноправия ЛГБТ расценил бы как прогрессивный. Она не только разрешила трансгендерам участвовать в хадже, но и поддержала их всей силой государственного аппарата.
Кааба - главная мусульманская святыня Мекки
«Худдамул худжадж» — добровольные помощники, обычно молодые люди, которые оказывают помощь отправляющимся в хадж — ежегодное паломничество к мусульманским святыням. Среди тех, кто желает прикоснуться к Черному камню Каабы, немало калек и пожилых людей. Забота о них ложится на плечи волонтеров. В этом году впервые среди них будут трансгендеры, причем направятся они не куда-нибудь, а в Саудовскую Аравию — ваххабитское королевство, где им может грозить смерть.
Веселье не удалось
Вечеринка была в самом разгаре. Более 30 пакистанцев-экспатов, проживающих в столице Саудовской Аравии Эр-Рияде, 26 февраля 2017 года тайно собрались в одной из маленьких гостиниц, чтобы от души повеселиться по случаю дня рождения одного из них. От других подобных сборищ эта встреча отличалась одним, но важным обстоятельством: все ее участники были одеты в женские платья, щедро накрашены и носили женские украшения. Проще говоря, вечеринку устраивали трансгендеры.
Достоверно неизвестно, сообщил ли кто-нибудь из бдительных соседей о происходящем властям или трансгендеры просто слишком расшумелись, забыв о мерах предосторожности. Через пару часов после начала вечеринки двери постоялого двора затрещали под ударами полицейских. 35 человек арестовали и отвезли в участок.
По саудовским законам ношение одежды другого пола приравнивается к гомосексуализму, и за него полагается широкий спектр наказаний — битье кнутом, крупные штрафы, тюремное заключение и смертная казнь. Иностранцам грозит депортация.
Для задержанных пакистанцев этот вариант, разумеется, был лучшим выходом — лучше уж жить на нищенские деньги дома, чем коротать срок в саудовской тюрьме или попасть в руки палача. Однако на свободу вышли не все. Один из задержанных, известный своим товарищам и сокамерникам под именем Мино, не пережил первую ночь в тюрьме.
Две жизни Мухаммеда Амина
Настоящее имя Мино — Мухаммед Амин. Он родился в пакистанском городе Барикот в 1957 году, на момент смерти ему был 61 год.
Первые тридцать с лишним лет жизни Мухаммед вел себя как примерный пакистанский гражданин, верующий мусульманин и почтительный сын. Он женился, обзавелся детьми, зарабатывал хорошие деньги пошивом одежды, был любящим и заботливым отцом. Были у Мино свои странности — к примеру, он тратил очень много денег на то, чтобы следить за своим внешним видом, в клинике в Равалпинди сделал себе подтяжку кожи, колол ботокс. Никому, однако, и в голову не приходило, что Мухаммед Амин, отец и муж, может оказаться «муратой» — трансгендером.
На самом деле Мино вел две жизни. Во второй он, переодетый в женщину, с другими трансгендерами отплясывал на свадьбах и, судя по всему, подрабатывал проституцией. А также в 1988 году сошелся с мужчиной — с которым, как сам он утверждал, нашел настоящую любовь.
— Гуль Бача физически и духовно был настоящим мужчиной, у него была семья, но он полюбил Мино так же, как тот полюбил его, — вспоминал еще один трансгендер — житель Барикота. — В 1988 они вместе отправились в Саудовскую Аравию и жили там вдвоем в Эр-Рияде. Когда Гуль умер от сердечного приступа в 2008 году, Мино лично отвез его тело в Барикот и не возвращался в Саудовскую Аравию в течение нескольких лет.
Но затем вернулся — на свою беду.
О гибели Мино до сих пор мало что известно. Как утверждают сокамерники, саудовские полицейские избивали его бамбуковыми дубинками и кусками шлангов. В конце концов у Мухаммеда не выдержало сердце. Эр-Рияд настаивает на другой версии — дескать, никто Мино и пальцем не тронул, просто он неожиданно пожаловался на боль в груди. Полиция вызвала скорую, та отвезла его в больницу, но спасти трансгендера врачи не смогли. Проблема в том, что официальные лица путаются в показаниях и никак не могут определиться, когда же скончался Мино — 27 февраля или 1 марта. Смерть пакистанца зафиксировали представители посольства. О следах побоев в отчете нет ни слова, но это ни о чем не говорит: и Исламабад, и Эр-Рияд стремятся к дружественным отношениям, всячески избегая любых инцидентов, которые могут бросить на них тень. В Саудовской Аравии проживают, по самым скромным подсчетам, тысячи пакистанцев-трансгендеров, на особенности которых Эр-Рияд предпочитает закрывать глаза.
Страна контрастов
Пакистан — удивительная страна, в каких-то аспектах застрявшая в глубокой древности, а в каких-то идущая далеко впереди соседей. Прописанные в законе нормы шариата как источник права, целые неподконтрольные правительству районы, теракты и атаки, нападения на христиан — и воспринимающаяся нормально женщина-премьер, прогрессивное семейное законодательство, и теперь еще — и права для трансгендеров.
Долгое время они считались в Пакистане париями. Несмотря на то, что это явление было исторически широко распространено, о нем предпочитали не упоминать. Большинство пакистанцев полагали, что трансгендер — горе в семье; нередки были «убийства чести», когда с ними расправлялись, чтобы сохранить фамильную честь.
И все это время пакистанские трансгендеры — презираемые и убиваемые — боролись за свои права, объединившись в организацию «Голубые вены». Пока наконец гора не сдвинулась: в 2011 году им дали право голоса, в 2012 Верховный суд Пакистана признал их равноправными гражданами, а в январе 2017 года приняли «Закон о правах трансгендеров», разрешив указывать желаемый пол во время национальной переписи. В январе 2018-го Комитет сената по правам человека внес новые поправки: отныне трансгендерам не нужно будет проходить медицинское освидетельствование, чтобы считаться людьми другого пола.
Транс-скауты
И по сей день, разумеется, многие пакистанцы, особенно в глубинке, не считают их за людей. Продолжаются нападения на трансгендеров: так, в июне 2016 года трое вооруженных мужчин вломились в дом одного из трансгендеров и попытались его изнасиловать, а когда тот отказался, прострелили ему бедро. Месяцем ранее в больнице скончался известный трансгендер-активист Алеша: он получил шесть ранений и в конце концов умер от потери крови, пока врачи пытались понять, в какую палату его поместить — женскую или мужскую. Но, тем не менее, отныне государство на стороне трансгендеров, а это многое значит в Пакистане.
И, наконец, завершающий шаг: несколько дней назад в Синде торжественно приняли в ряды бойскаутов сразу 40 трансгендеров, которым предстоит стать «худдамул худжадж». Вскоре к ним присоединятся трансгендеры из остальных провинций — Пенджаба, Белуджистана и Хайбер-Пахтунхвы.
— Они — такая же молодежь, как и другие наши воспитанники, — объяснили в руководстве бойскаутского движения. — Мы не можем ущемлять их права только потому, что они считают себя людьми другого пола.
Координатор «Голубых вен» Камар Насим, который отвечает за взаимодействие с бойскаутами, полон оптимизма.
— Теперь-то всё изменится, — заявил он в одном из интервью. — Уровень приятия в обществе вырастет многократно.
Но остается главный вопрос: как встретят идущих в хадж трансгендеров в Саудовской Аравии? Судя по молчанию Эр-Рияда, волноваться пакистанцам не о чем. Максимум, что может им грозить, – это депортация. А скорее всего, саудовцы просто будут следовать правилу «не говорят — не спрашивай»: как уже было указано выше, портить отношения с Пакистаном им сейчас совершенно ни к чему.
