Ленинград точка ру
Суббота, 17 февраля, оказалась на фестивале в Берлине «российским днем»: два наших соотечественника, совершенно не похожих друг на друга ни по стилистике, ни по размаху, ни по киноязыку, показали свои новые фильмы. В основном конкурсе — «Довлатов» Алексея Германа – младшего, в «Панораме», второй по значению программе Берлинале, — англоязычный «Профиль» Тимура Бекмамбетова, режиссера с устойчивой репутацией «антифестивального».
На этот раз Бекмабетов снял именно фестивальное кино, совершенно новаторское, продолжающее ту линию, которую начала его студия Bazelevs еще проектом «Убрать из друзей» Левана Габриадзе, когда всё происходящее мы видим на экране ноутбука. Но если у Габридзе это молодежный хоррор, то у Бекмамбетова — серьезное взрослое кино на самую животрепещущую тему: мировой терроризм и ситуация в Сирии.
Живущая в Лондоне журналистка, чтобы получить контракт с крупной газетой, готовит сенсационный репортаж о вербовке террористами молодых женщин. Бегло изучает историю вопроса, заводит себе в Facebook фейковый профиль и начинает ждать, когда клюнут. Клюют быстро: на ее страничку приходит вербовщик — мужественный красавец, «герой» войны в Сирии, и дальше начинается игра в кошки-мышки.
Весь двухчасовой фильм — это эквилибристика на грани фейка и реальности, манипуляций и искренности, притворства и истинных, глубинных эмоций, а также попытка докопаться до правды, которая, возможно, есть у обеих сторон. И в финале — окончательный, бесповоротный вердикт на тему, что есть зло. Раскрывать детали сюжета означало бы бессовестно спойлерить, но можно сказать: сюжет скроен так, что ни темпа, ни увлекательности фильм не теряет ни на минуту. Ограниченный и в бюджете, и в изобразительных средствах Бекмамбетов берет реванш за неудачу с колоссом под названием «Бен-Гур» и, очевидно, открывает какую-то новую страницу в своей биографии.
Если «Профиль» продиктован реальностью, которая вошла в нашу жизнь вместе с социальными сетями, то «Довлатов» — абсолютная его противоположность. В мире Германа-младшего реальности Facebook не существует, и в этом он гораздо ближе к своим героям, чем к Бекмамбетову или к зрителям, до отказа наполнившим многоярусный берлинский Дворец фестивалей на премьере его фильма.
Несмотря на название, «Довлатов» — не байопик. Да, здесь есть фокстерьер Глаша, есть дочь Катя и жена Лена, есть любимый поэт, близкий друг Иосиф Бродский (Артур Бесчастный, уже игравший Бродского в сериале «Таинственная страсть»), есть ситуация, хорошо знакомая по биографии и самого Довлатова, и его современников: прозу не печатают, а от журнальной поденщины тошнит. И всё же, несмотря на удивительное сходство сербского актера Милана Марича с автором «Компромисса» и «Заповедника», это не фильм о Сергее Довлатове, а кино об эпохе, которую Бродский, а за ним и Герман-младший считают последним мощным всплеском в русской культуре.
Довлатова можно было бы называть не по имени, а просто — Писатель, так же, как героиню Светланы Ходченковой — Актриса, Елены Лядовой — Редактор, а Данилы Козловского — Непризнанный художник, по совместительству фарцовщик. И все эти образы созданы, а роли сыграны блистательно.
Ленинград, 1971 год, шесть ноябрьских предпраздничных дней. Цвета застиранного питерского неба, прозрачная белесость, которая делает город похожим на призрака и дает ощущение морока. В этом мороке существуют Довлатов и его друзья, смутно подозревающие, что за густой пеленой тумана есть какая-то другая жизнь (где талантливые книги печатают, картины выставляют, а фильмы не кладут на полку), но подспудно в существование этой другой жизни не верящие.
Фильм существует вне привычных драматургических конструкций, не продвигается от завязки к кульминации, там все сцены — одной температуры: почти замерзания. Герои живут в мороке, мечтая из него выйти, но он оказывается сильнее. Вскоре после того, как фильм закончится, Бродский будет вынужден эмигрировать, Довлатов сначала уедет в Таллин, а потом тоже покинет страну, лет через 20 оба станут издаваться на русском огромными тиражами, то есть случится то, о чем они мечтали, гуляя по Васильевскому острову или улице Рубинштейна. Но ни Васильевского, ни Рубинштейна в их жизни давно уже не будет. Да и сама жизнь продлится недолго. Кажется, мерзлый туман родины, буквально осязаемый в каждом кадре фильма Германа, догнал героев на другом континенте и поглотил их.
Вопросы «Почему так?», «Кому это было нужно?» незримо повисают в воздухе, с этими вопросами зрители и выходят из зала.
В случае с Берлинале эти вопросы вернулись к режиссеру на пресс-конференции: международной прессе было интересно узнать, насколько, снимая про «тогда», он рассказывал про «сейчас». Алексей Герман – младший терпеливо отвечал, что нет, не про «сейчас», хотя и сейчас есть вещи, которые ему очень не нравятся. Но всё же современная Россия — это не Советский Союз: здесь нет цензуры. Правда, есть люди, которые мечтают, чтобы она вернулась. Они, подобно редакторам, отказывавшимся печатать Довлатова, хотят, чтобы художник был про яркость, развлекательность и позитив, а не про проблемы, тяжелые вопросы и сомнения. Эти люди пока не победили, но победить могут, говорит Герман-младший. И фильм «Довлатов» — предупреждение, что такая опасность есть.
