Рохинджа беспокоят
Одним из самых громких событий минувшей осени стал острый кризис, связанный с проживающим в Мьянме этноконфессиональным меньшинством — рохинджа. В то время как большинство граждан этого государства — буддисты, рохинджа исповедуют ислам. Конфликт в мьянманском штате Ракхайн продолжался многие годы. Но после того как боевики-рохинджа напали на полицейские участки и военную базу, а в ответ правительственные войска начали карательную операцию, о рохинджа заговорили по всему миру. Из-за действий вооруженных сил Мьянмы десятки тысяч рохинджа бросились через границу в соседнюю Бангладеш. Мусульмане разных стран начали устраивать акции солидарности с единоверцами, а правозащитники заговорили о том, что фактического лидера Мьянмы Аун Сан Су Чжи стоит лишить Нобелевской премии мира за то, что она не проявляет гуманизма по отношению к рохинджа. В свою очередь, Нейпьидо указывал на то, что рохинджа — далеко не ангелы, а большинство из них даже не граждане Мьянмы. Впрочем, фокус общественного внимания вскоре сместился — и о рохинджа снова забыли. Iz.ru решил выяснить, что сейчас происходит с этим народом и могут ли рохинджа в обозримой перспективе вернуться на родину.
Демонстрация беженцев около Кокс-Базара
Утром 22 января около 300 беженцев-рохинджа подошли к берегу реки Наф, по которой проходит граница Мьянмы и Бангладеш. Один из предводителей толпы начал кричать в мегафон требования к мьянманским властям: предоставить рохинджа гражданство, гарантии безопасности, восстановить разрушенные дома, школы и мечети. Только при выполнении этих условий собравшиеся соглашались вернуться в Мьянму. Другие участники акции держали баннеры, на которых эти требования были изложены в письменном виде.
С мьянманской стороны за акцией наблюдали местные жители и несколько полицейских — то есть люди, от которых выполнение требований рохинджа никак не зависело. Через некоторое время приехали бангладешские силовики и разогнали толпу.
Незадолго до этого бангладешским властям удалось уговорить разойтись демонстрацию беженцев в несколько сотен человек около Кокс-Базара. Их требования мало чем отличались от тех, которые выкрикивали участники акции у реки Наф. И в тот же день, 22 января, неизвестными был жестоко убит староста одного из лагерей для беженцев по имени Юсуф Али. Убийство стало не первым подобным преступлением. Ранее был застрелен другой лидер общины рохинджа — Мохаммад Юсуф. Пришедшие к нему около 20 человек — с оружием и в масках — выкрикивали на языке рохинджа: «Почему ты включил наши имена в этот список?» О каком списке шла речь, они не уточнили, но это и так было понятно — власти Бангладеш недавно сформировали первый перечень 1,2 тыс. беженцев, согласившихся вернуться в Мьянму.
Полицейский из Мьянмы возле фильтрационного лагеря
На этом фоне власти Бангладеш объявили, что запланированное на 23 января начало процесса возвращения беженцев в Мьянму откладывается на неопределенный срок. Причиной назвали неготовность инфраструктуры, но еще за неделю до намеченной даты мьянманские чиновники отрапортовали о том, что оба фильтрационных лагеря в Мьянме могут хоть завтра начать принимать возвращающихся беженцев. Чуть ранее спецслужбы Бангладеш провели серию арестов в лагерях рохинджа, а во время рейда на территории одного из них нашли склад камуфляжной формы и оружия. Журналисты связали эти аресты с тем, что некоторое время назад Мьянма передала Бангладеш данные на 1,3 тыс. боевиков ARSA – Армии спасения рохинджа Аракана. Именно эта группировка совершила 25 августа прошлого года вооруженные нападения на 30 полицейских и военных объектов в мьянманском штате Ракхайн. В результате последовавшей за этим контртеррористической операции свыше 650 тыс. рохинджа пересекли границу с Бангладеш и осели в лагерях для беженцев.
«Зиа создал эту проблему»
На первый взгляд 650 тыс. человек для 170-миллионной Бангладеш — капля в море. Тем не менее прибывшие в эту перенаселенную страну беженцы фактически уничтожили экономику приграничных территорий — там, где были поля, сегодня разбиты огромные лагеря для рохинджа. Сотни тысяч неустроенных людей — это еще и опасность эпидемий и разгул преступности. При этом большая часть беженцев из-за неграмотности легко поддается манипулированию, а значит, может быть использована в бангладешской внутриполитической борьбе. Причем еще со времен проживания рохинджа в штате Ракхайн роль такого манипулятора закрепилась за ARSA, контролировавшей процессы в деревнях и жестоко расправлявшейся с теми, кто был готов сотрудничать с властями Мьянмы — по мьянманским данным, за это поплатились жизнью не менее 19 деревенских старост.
Премьер-министр Бангладеш Шейх Хасина
Бангладешские официальные лица не раз подчеркивали, что по отношению к ARSA проводится политика «нулевой толерантности», а ее руководители в случае задержания будут выданы Мьянме. Более того, военные Бангладеш еще до кризиса рохинджа предлагали командованию вооруженных сил Мьянмы провести совместную операцию против ARSA. В перехваченных спецслужбами страны разговорах руководства группировки в качестве побочной задачи при организации «кризиса беженцев» называлось отстранение нынешнего правительства Бангладеш от власти — как недостаточно к ним лояльного. То есть ARSA готова помочь расчистить путь к власти нынешней бангладешской оппозиции. Так что у нынешнего правительства Бангладеш, возглавляемого премьером Шейх Хасиной, есть все основания не любить ARSA.
В середине прошлого ноября Шейх Хасина заявила в парламенте, что ответственность за проблему рохинджа несет бывший лидер страны — генерал Зиаур Рахман (он занимал пост президента Бангладеш в 1977–1981 годах и был убит группой офицеров). По ее словам, в 1977-м генерал послал главу армейской разведки наладить контакты с лидерами рохинджа и пообещал им поддержку Бангладеш в борьбе за создание «Исламской республики Северного Ракхайна». Это привело к тому, что террористическая активность рохинджа усилилась. В ответ военные Бирмы провели в феврале 1978-го операцию «Нага Мин», вызвавшую первый крупный исход беженцев в Бангладеш.
Созданная генералом Зиауром Рахманом Националистическая партия Бангладеш сегодня — крупнейшая оппозиционная сила этой страны. Партию возглавляет Халеда Зиа, вдова генерала, дважды занимавшая пост премьер-министра. При этом во время второго ее премьерского срока в 2001–2006 годах правительство было коалиционным — с «Джамаат-и-Ислами». На совести членов этой исламистской партии организация убийств и массовых беспорядков. В 2013-м лидер «Джаммат-и-Ислами» Абдул Кадер Мулла был приговорен к смертной казни за пособничество массовым убийствам и изнасилованиям. Эти партии поддерживают союзнические отношения до сих пор. Судя по всему, именно их ARSA рассматривает как наиболее дружественную себе силу и именно их приходу к власти готова способствовать, используя свое влияние на рохинджа. Поэтому легко понять, что имела в виду Шейх Хасина, сказавшая: «Зиа создал эту проблему, а теперь его партия, НПБ, и союзная ей «Джамаат-и-Ислами» хотят ловить рыбу в этой взбаламученной воде».
Полицейский Мьянмы
Учитывая эти обстоятельства, нынешние власти Бангладеш никогда не были рады пребыванию рохинджа на своей территории, хотя не могли не пустить в страну людей, попавших в беду. С 2014 года действует запрет на браки бангладешцев с рохинджа (его нарушение карается тюрьмой сроком до семи лет), то есть беженцам из Мьянмы закрыт путь для получения бангладешского гражданства или хотя бы статуса, позволяющего закрепиться в этой стране. Осенью 2017-го правительство Шейх Хасины озвучило планы переселения большей части беженцев на специально выделенный для этого остров у берегов Бангладеш. Но главным рефреном официальных лиц этой страны стала фраза: «Беженцы должны вернуться домой, в Мьянму». При этом важным посредником в переговорах с неуступчивой Мьянмой выступила Индия. Ее дипломаты не раз говорили мьянманским коллегам, что им лучше побыстрее подписать соглашение о репатриации беженцев с Шейх Хасиной, потому что если ее правительство потеряет власть, то договариваться с теми, кто придет на смену, будет гораздо сложнее.
«Бирманцы считают ракхайнцев рабами»
Штат Ракхайн, откуда в Бангладеш перешли беженцы рохинджа, отделен от остальной Мьянмы цепью невысоких гор, идущих вдоль побережья Бенгальского залива. Этническим большинством штата являются ракхайнцы. Они буддисты и по языку близки бирманцам. Но, как это часто бывает у родственных народов, ракхайнцы и бирманцы друг друга недолюбливают. Ракхайнцы гордятся своей отдельной от бирманцев историей, «золотым веком» которой считается продолжавшийся более трех с половиной веков период существования Араканского королевства, павшего под ударами бирманцев в 1785 году. Ракхайнский национализм поддерживается местными политиками, называющими бирманцев источником всех бед штата начиная с XVIII века. В итоге командированные в Ракхайн из других регионов Мьянмы специалисты с удивлением рассказывают, что в некоторых населенных пунктах штата за попытку заговорить на улице (а не в правительственном учреждении) по-бирмански можно получить по лицу.
В 2015 году Араканская национальная партия победила в большинстве округов на выборах в законодательное собрание Ракхайна, и лишь зарезервированные по конституции за военными 25% мест помешали им получить большинство депутатских мандатов. То есть политическая повестка дня в штате оказалась подмята ракхайнскими националистами, а общемьянманская «партия власти», возглавляемая Аун Сан Су Чжи, — Национальная лига за демократию — вынуждена считаться с националистическими настроениями ракхайнцев. Помимо Араканской национальный партии, в штате есть еще множество разного рода патриотических и националистических ракхайнских ассоциаций, идеология которых граничит с экстремизмом и ксенофобией. Существует и сепаратистская «Армия Аракана» с 2 тыс. боевиков, ведущих борьбу с армией Мьянмы. Кстати, в декабре лидер этой группировки Тун Мьят Найн заявил, что бирманские военные, начав в конце августа спецоперацию против боевиков ARSA, на самом деле стремятся таким образом захватить для себя земли в штате Ракхайн, а совсем не обезопасить жизнь ракхайнцев.
Эмблема «Армии Аракана»
Ракхайнские националисты постоянно жалуются, что центральное правительство принимает решения, связанные с судьбой их народа, без консультаций с самими ракхайнцами и в ущерб им. Соглашение между Мьянмой и Бангладеш о возвращении в штат беженцев рохинджа рассматривается ими как наглядная иллюстрация этого тезиса и вызывает у них резкое неприятие.
Как итог, 16 января, в годовщину падения Араканского королевства, известный писатель Вай Хин Аун в публичном выступлении заявил, что уже пятое поколение ракхайнцев живет под бирманским игом, а «Армия Аракана» сражается за восстановление ракхайнского суверенитета. «Сейчас самое время для нас начать вооруженную борьбу за независимость», — призвал писатель. Подобное мнение высказал в этот же день член парламента Мьянмы и один из лидеров ракхайнских националистов — Эй Маун. «Бирманцы считают ракхайнцев рабами и не дают нам равные с ними права», — сказал он, добавив, что исправить это можно, начав восстание.
Вечером того же дня в городке Мраук-У, бывшем когда-то столицей Араканского королевства, прошел митинг с участием нескольких тысяч человек, который местная администрация в последний момент решила запретить. Дело закончилось штурмом государственного учреждения и повреждением стоящих около него мотоциклов. Полицейские, в которых летел град камней, сначала пытались сдержать толпу резиновыми пулями, а затем открыли огонь на поражение. Не менее семи человек были убиты и несколько десятков (в том числе сотрудники полиции) ранены. Агрессивное поведение толпы мьянманские СМИ напрямую связали с объявленными за день до этого сроками начала репатриации рохинджа, при этом полицейские воспринимались толпой как орудие того самого «бирманского правительства», из-за которых в штате все проблемы.
Эти события наглядно показали, что сегодня ни у политического руководства страны, ни у мьянманских военных нет в штате значимой политической силы, на которую они могли бы опереться. Военные контролируют штат только потому, что там находятся армейские подразделения и другие силовые структуры, в состав которых входит множество выходцев из других регионов страны. Практика центрального правительства — назначать в штат администраторами всех уровней власти «чужаков», прежде всего бирманцев.
В этих условиях, учитывая трагическую историю сосуществования ракхайнцев и рохинджа (в которой обе стороны отметились кровавыми и жестокими акциями по отношению друг к другу), заставить ракхайнцев принять беженцев обратно и обеспечить им безопасность можно, только если к каждому из них приставить по бирманскому солдату. Большинство мьянманцев, судя по всему, допускают возможность возвращения рохинджа в страну — хотя и не готовы предоставить им гражданство. Ракхайнцы же выступают категорически против репатриации как таковой, и события 16 января показали, что если рохинджа начнут массово возвращаться в штат, то протесты ракхайнцев вряд ли будут мирными. При этом мьянманской армии (состоящей в основном из этнических бирманцев) придется стрелять по людям одной с ними религии и родственной национальности. А это — прямой шаг к тому, что штат Ракхайн окончательно «отвалится» от Мьянмы и превратится в никому не подконтрольную «черную дыру», где вооруженные группы, разделенные этнически и религиозно, будут вести войну всех против всех. Такая перспектива вряд ли кому-то понравится, и прежде всего соседям Мьянмы. Недостаточно напористая, по мнению многих экспертов, позиция правительства Бангладеш по вопросам возвращения беженцев — следствие не только неуступчивости Мьянмы, но и понимания Даккой непростой ситуации, сложившейся в штате Ракхайн.
«Заложники в большой игре»
Сегодня самая главная проблема для властей Бангладеш: как сделать так, чтобы рохинджа добровольно вернулись в штат Ракхайн. Даже те из них, кто готов отправиться назад и имеют смелость игнорировать обвинения в предательстве и угрозы со стороны ARSA, понимают серьезные риски этого решения. Они не получат мьянманского гражданства (им выдадут только национальные верификационные карты — документ неопределенного статуса, служащий для регистрации человека, но фактически не дающий ему никаких гражданских прав, кроме возможности легально жить в стране). А главное — при нынешней ситуации в штате Ракхайн нет гарантий того, что межнациональный конфликт в любой момент не вспыхнет с новой силой. При этом многим рохинджа просто некуда возвращаться — их деревни разрушены или сожжены. Когда иссякнут возможности временного лагеря на 30 тыс. человек, в который будут селиться вернувшиеся в Мьянму беженцы, эта проблема встанет с новой силой.
Сегодня многие эксперты скептически относятся к перспективе возвращения сколько-нибудь значительной части беженцев в Мьянму. При этом, по мнению одного из самых известных в мире специалистов по этническим конфликтам в Мьянме Бертила Линтнера, в Бангладеш есть лишь несколько относительно не перенаселенных территорий — это горы у Читтагонга (то есть пограничная территория Индии и Бангладеш). Чакмы и мармы (живущие там горные народы, говорящие в основном по-бенгальски, но культурно близкие к бирманцам и ракхайнцам и являющиеся буддистами) уже сегодня сильно обеспокоены. Соглашение о возвращении беженцев Линтнер прямо называет пропагандистской акцией, а беженцев-рохинджа называет заложниками в большой игре.
Но и сохранение нынешнего положения дел чревато серьезными рисками. Ситуация в лагерях беженцев на территории Бангладеш деградирует. В лагерях усиливаются джихадистские настроения. Кроме того, находящихся там молодых рохинджа вовлекают в наркоторговлю. 90% наркотика «яба» (смесь кофеина и метамфетамина) сегодня доставляются в Бангладеш из Мьянмы через реку Наф, причем зачастую контрабандисты выдают себя за беженцев. С конца августа было изъято более полумиллиона таблеток «ябы» и арестовано около 200 человек — преимущественно рохинджа. Правозащитные организации сообщают о том, что в лагерях процветает торговля людьми, включая продажу девочек в сексуальное рабство. Широкая распространенность подобных случаев свидетельствует о причастности к ним местных властей.
Что будет дальше — сейчас не скажет никто. Руководство Бангладеш остановило процесс репатриации, так и не успев его начать. Видимо, сегодня для Дакки сохранение статус-кво с политической точки зрения — выбор меньшего из зол, если считать альтернативой этому попытки отправить рохинджа обратно в неспокойный Ракхайн. А в конце года в Бангладеш должны состояться парламентские выборы, и ясно, что уже сегодня тема беженцев рохинджа существенно влияет на внутриполитические расклады этой страны.
