В этом месяце исполнилось 100 лет со дня рождения моего мастера, выдающегося театрального режиссера и педагога Андрея Александровича Гончарова. Мероприятия его памяти прошли и в ГИТИСе, где он заведовал кафедрой режиссуры, и в Театре имени Маяковского, где он был художественным руководителем и главным режиссером, поставил свои лучшие спектакли и воспитал прекрасную труппу, и в Театре на Малой Бронной, где проработал семь лет. Плюс ко всему на днях мы открыли выставку памяти Гончарова.
Мне посчастливилось учиться у Андрея Александровича в ГИТИСе. Многое из того, что я сегодня делаю в педагогике и театре, конечно же, заложено Гончаровым. Мастера уже давно нет, но во многом педагогическая полемика продолжается, и думаю, этот диалог никогда не закончится. Наверное, в том и гениальность Гончарова, что он смог заложить зерно этой полемики.
Его школа и отношения со студентами были замечательны тем, что позволяли критиковать и сомневаться. Я очень хорошо помню, как, восхищаясь умениями и качествами Андрея Александровича как режиссера, педагога и теоретика, мы при этом не принимали какие-то стороны жизни репертуарного театра. Этот творческий и профессиональный конфликт тоже являлся элементом обучения.
Мы, студенты, не воспринимали его коленопреклоненно, как святого. К нему относились как к живому человеку со всеми его противоречиями. Мне кажется, что это прекрасно.
Гончаров обладал уникальной способностью привлекать замечательных педагогов. Нам преподавали Марк Захаров, Евгений Арье, Сергей Яшин и Зиновий Корогодский. Представляете, какое он собрал вокруг нас разноцветие творческих и педагогических индивидуальностей? Всё это были разные люди, их идеи и позиции зачастую сталкивались, мы всё это видели и тем самым погружались в настоящую жизнь театра.
Гончаров при всей своей строгости по большому счету разрешал абсолютно всё. У нас была кафедра свободы. Какие только режиссерские и эстетические хулиганства мы себе не позволяли! Зачинателем, как правило, был Марк Анатольевич Захаров. А Андрей Александрович при всем своем консерватизме косвенно это поощрял.
Я очень хорошо помню, как однажды у нас на курсе придумал этюд Марк Захаров, а Гончаров, посмотрев работу, полностью ее переиначил. Мы сидели и думали: куда уж нам, если тут самого Захарова переделывают! Марк Анатольевич тогда отнесся к этому очень иронично, а Гончаров, кажется, так и не узнал, кто был автором этюда.
Так мы учились и узнавали, что есть разные школы, эстетики, что такое оценка одной творческой индивидуальности другой. С другой стороны, нам преподавалась фундаментальная школа русского психологического театра, которая шла к нам от Гончарова, к нему — от Лобанова, а к последнему — от Станиславского и Художественного театра. Андрей Александрович давал нам возможность прикоснуться к этому великому театру, размышляющему о человеке, его боли и бедах.
Сегодня дело Андрея Александровича, по сути, продолжают его ученики, возглавившие ведущие театры не только в России, но и за рубежом. Можно назвать литовского режиссера, основателя театра «Мено Фортас» Эймунтаса Някрошюса, худрука «Мастерской Петра Фоменко» Евгения Каменьковича, руководителя Национального театра Греции Стафиса Ливафиноса, президента Театра имени Ермоловой Владимира Андреева и многих других.
Гончаров создал потрясающую режиссерскую кафедру, возведя профессию в ранг науки и фундаментального ремесла. Сейчас в постмодернистской традиции очень модна идея, что режиссуре не нужно учиться. Наверное, гениальным самородкам школа и не нужна, но в целом понимание того, что режиссура — фундаментальная наука, исходит именно от российских мастеров. Ведь нигде в мире до сих пор нет такой теоретической и методической базы, как у нас. И всё это изначально благодаря Станиславскому, а потом — кафедре режиссуры драмы, где работал Андрей Александрович. Поэтому влияние Гончарова на русский театр продолжается по сей день.
Автор — режиссер, художественный руководитель Театра на Малой Бронной, профессор ГИТИСа, заслуженный деятель искусств России
