«Мы не должны успокаиваться, пока хоть один ребенок в детдоме»
Людям с судимостью нужно законодательно запретить трудиться в детских учреждениях, считает уполномоченный при президенте РФ по правам ребенка Анна Кузнецова. По итогам проверки в Улан-Удэ выяснилось, что сегодня туда направляют даже приговоренных к обязательным работам — исполнять наказание. В интервью «Известиям» омбудсмен рассказала, как не допустить новых нападений на школы, подобных тем, что произошли в Перми и Бурятии. Она также обратила внимание, что важно усилить защиту детей от педофилов — за пять лет число преступлений против половой неприкосновенности несовершеннолетних выросло на 40%. Кроме того, Анна Кузнецова анонсировала изменения в работе служб опеки.
— Анна Юрьевна, нынешний год начался с нападений подростков на школы в Перми и Улан-Удэ. Справедливо ли, на ваш взгляд, говорить о тревожной тенденции? Какие меры необходимо принять, чтобы исключить подобные инциденты в дальнейшем?
— Говорить о тенденции я бы не стала. Пока ведется следствие, работают специалисты. В Пермь я выезжала лично. Выяснилось, что первые тревожные сигналы относительно одного из ребят поступали еще в 2012 году. Его поставили на внутришкольный учет в связи с проявлениями агрессии в отношении сверстников. Однако на это не обратили должного внимания, ребенка перевели на индивидуальное обучение. Не подключили специалистов, которые помогли бы откорректировать его поведение. В 2017 году ситуация усугубилась, и за помощью к уполномоченным органам обратились уже родители подростка. Но и здесь принятые комиссией по делам несовершеннолетних меры ограничились наложением штрафа на самих же родителей.
В Бурятию выезжали специалисты моего аппарата. Они установили, что в школе вопреки закону не организована надлежащая охрана. На момент нападения учреждение охраняла гардеробщица. Она не была ознакомлена даже с инструкцией охранника.
Поэтому я считаю, есть два принципиально важных момента, над которыми нам всем нужно работать: безопасность школ и совершенствование организации воспитательного процесса. Думаю, для профилактики таких случаев нужен целый комплекс мер: необходимо срочно ввести должности психологов во всех общеобразовательных учреждениях и провести серьезную профессиональную переподготовку действующих школьных психологов.
Требуют правок и некоторые законы. В Улан-Удэ, например, мои сотрудники обнаружили, что в школы и другие детские учреждения направляют для выполнения обязательных работ осужденных по статьям за преступления против личности, здоровья и жизни. В связи с этим я предлагаю дополнить статью 25 УИК РФ положением, согласно которому осужденные не смогут работать в организациях, где учатся, отдыхают или лечатся дети.
Что касается пострадавших педагогов — мы уже направили письма в адрес глав регионов, где произошли трагедии, с предложением представить учителей школ Наталью Шагулину и Ирину Раменскую к государственной награде за проявленные самоотверженность и героизм.
— На исходе 2017 года сотрудники аппарата уполномоченного разбирались в нашумевшей истории в Хакасии, где органы опеки забрали у Любови Лицегевич семерых детей из-за того, что у одного из мальчиков слишком длинные волосы. Какие проблемы вскрылись в ходе этой работы? И как их решить?
— На мой взгляд, то, что произошло, — не случайность. Необходимо пересмотреть критерии эффективности работы органов опеки. Она не должна представлять собой вечную погоню в поисках проблем в семье. Напротив, их задача — сохранять и поддерживать ее благополучие.
К сожалению, в органах опеки и попечительства высокая текучесть кадров. Многие сотрудники просто не успевают получить знания и опыт, необходимые для полноценной работы. А ведь эти люди должны действовать в такой чувствительной сфере, как жизнь семьи. Именно такую картину сотрудники аппарата уполномоченного наблюдали в Боградском районе Хакасии. Одни сотрудники опеки передали детей на воспитание в семью и уволились, другие наблюдали за детьми, третьи разорвали договор с семьей, а четвертые пришли в суд. Разумеется, так быть не должно.
Специалист должен знать все тонкости законодательства и уметь правильно их применять. А главное, он должен понимать, что сегодня мы говорим о приоритете сопровождения над контролем.
Сейчас создается межведомственная комиссия для работы по совершенствованию законодательства. В нее входят специалисты Минобрнауки, Минтруда, Минздрава, МВД, аппарата уполномоченного при президенте РФ по правам ребенка и других профильных учреждений. Сегодня необходимо вносить корректировки, уточнять базовые понятия, пересматривать функционал и порядок работы органов опеки. Например, очень важен вопрос вариативного перемещения ребенка к родственникам либо в дружескую семью в спорной ситуации.
— В последние годы одной из главных забот государства и общества было снижение масштабов сиротства. В результате число детей, находящихся в казенных учреждениях, сократилось в разы. Можно ли говорить, что теперь на первый план выходит забота о семьях с детьми?
— Действительно, сейчас акцент смещается в сторону помощи кровной семье. Но мы не должны успокаиваться, пока хоть один ребенок остается в детском доме.
За последние годы стало вдвое меньше имен в федеральном банке данных детей-сирот. Вместе с тем у нас выросло количество приемных семей. А это требует отдельного внимания. С приемной семьей должны работать квалифицированные специалисты.
— Среди президентских поручений, направленных на поддержку семей с детьми, — ликвидация очередей в детские сады и ясли. Насколько сложно будет решить эту задачу?
— Это принципиально важная задача, выполнение которой поможет многим мамам, которые желают продолжить свою карьеру. У нас 5 млн матерей-одиночек воспитывают детей. Необходимо им создать условия для работы.
Уже сейчас есть успешный региональный опыт решения проблемы. Например, в Перми я ознакомилась с очень интересной практикой — выездных воспитателей. Это специалисты, которые получают аккредитацию при региональном министерстве образования и могут оказывать услуги по дошкольному образованию. Выездному воспитателю предоставляют автомобиль, и он может отправляться в дальние села и работать там (например, на базе жилья семьи одного из подопечных). В отдаленной местности, где растут всего несколько детей, строить детский сад не вполне целесообразно, да и просто может не хватать средств.
В Костроме, например, сконцентрировали внимание на оказании услуг семьям с детьми с особенностями развития. Подобный опыт есть и в Красноярске. Специалист помогает маме обучать ребенка, проводит с ним время, давая ей возможность ходить на работу.
— В последние годы, по данным медиков, детей с хроническими заболеваниями и инвалидностью становится всё больше. Минтруд указывал, что число инвалидов увеличивается пропорционально росту детского населения. Вы согласны с таким объяснением? Или все-таки приходится говорить о тревожной тенденции?
— Доля детей с ограниченными возможностями здоровья в структуре детского населения в последние годы не меняется. Но абсолютное число инвалидов становится больше, и это значит, что нам нужно активно развивать для них подходящую инфраструктуру.
Сейчас стоит вопрос о создании Всероссийской ассоциации родителей детей-инвалидов. Я беседовала с родителями, которые выступили в середине декабря с такой инициативой. Они рассказывают, что в некоторых регионах вообще не работают системы помощи детям-инвалидам. Нет преемственности и последовательности в решениях отдельных ведомств.
В последние годы активно обсуждаются вопросы инклюзивного образования. Обычно под этим подразумевается создание доступной среды в школах, разработка образовательных программ, подготовка специалистов для работы с детьми с особенностями развития. Но я считаю, мы должны говорить о подготовке всей школы к приему такого ребенка. Ведь для остальных детей аутист или ребенок с интеллектуальными нарушениями — человек из другого мира. Очень важно, чтобы педагог мог представить этого ребенка коллективу и работать с учетом его особенностей, так, чтобы ничьи права не были нарушены.
— Как часто дети становятся жертвами преступлений?
— За последние пять лет (2012–2017 годы. — «Известия») отмечается снижение количества преступных посягательств в отношении детей на 17,5%. Но есть одна тревожная тенденция — выросло на 40% число преступлений против половой неприкосновенности детей. Мы представили по этому поводу ряд предложений в комитет Госдумы по безопасности и противодействию коррупции, и правительство РФ поддержало их. В том числе — ограничение доступа к интернету осужденных за преступления в отношении половой неприкосновенности несовершеннолетних, специальный административный надзор, подобный тому, что ведется за людьми во время домашнего ареста. Также необходим специальный реестр этих лиц, чтобы они никаким образом не могли стать сотрудниками учреждений, работающих с детьми.
— В 2017 году законодатели после всплеска активности «групп смерти» приняли ряд поправок в УК РФ, ужесточающих наказание за доведение несовершеннолетних до самоубийства. На ваш взгляд, достаточно ли этих мер для решения проблемы подростковых суицидов?
— Запретительные меры — это полдела. Эта проблема связана с темой формирования ценностных установок детей. Необходим комплексный подход к формированию позитивного контента. Недавно мы в Министерстве культуры обсудили создание специального совета по организации и развитию детского контента.
Детская активность должна направляться в созидательное русло. Например, на участие в волонтерской работе или еще на какой-то полезный труд. Напомню, 2018 год объявлен Годом добровольчества.
Очень важно, чтобы дети увидели свой потенциал в помощи другим. Ребенок должен видеть, насколько он нужен. Тут можно долго рассуждать о том, какие проекты были бы детям интересны. Мне кажется, лучший пример для подростка — это сверстник. Помните «Тимура и его команду»? Активные подростки помогали тем, чьи близкие погибли в бою, и вовлекали в это своих ровесников. Сегодня ощутимо не хватает именно таких проектов.
Но, конечно, немаловажно, чтобы при волонтерской занятости или трудотерапии дети были в полной безопасности. А то у нас уже есть печальный пример из Республики Коми, где воспитанники интерната отправились на рубку борщевика и получили ожоги. Туда для разбора ситуации выезжали наши сотрудники. Занятия по безопасности воспитатели с детьми проводили, но вот за тем, чтобы они надели защитные костюмы, не проследили. А другого организованного досуга у подростков в летнее время в интернате не было. Если ребенок ничем не занят под контролем взрослых, происшествий, а может быть, даже трагедий не миновать.
— Минувшим летом дети отдыхали по новым правилам. После трагедии в Карелии, где утонули 14 школьников, был принят закон об организации детского отдыха, назначен ответственный орган — Минобрнауки. Что изменилось, по вашим наблюдениям?
— То, что назначено ответственное ведомство, я считаю, — принципиальная победа. Закон об организации детского отдыха должен быть наполнен более конкретным содержанием.
В прошлом году мы проводили мониторинг ситуации. Наши представители посетили сотни мест, где отдыхают дети, я сама ездила по лагерям. Иногда приезжаешь и радуешься тому, как у ребят всё хорошо. У нас не было в детстве таких возможностей. Но порой видишь такое, что мысль только одна: «Лагерь надо срочно закрывать, так как это опасно для жизни».
Даже после страшной трагедии, которая случилась в Карелии в 2016 году, было выявлено множество нарушений. Пример из лета 2017-го: ребенок в палаточном лагере в ХМАО был ранен пулей! Друзья директора проникли на территорию и устроили стрельбу по бутылочкам из пневматической винтовки. В зоне поражения оказался 11-летний мальчик, которому пулей повредило кишечник. К счастью, ему была оперативно оказана медпомощь.
Наши сотрудники выехали на место и составили просто бесконечный список нарушений — по всей территории был мусор, царила полная антисанитария, даже мыло у детей было одно на всех. В стационарном лагере, при котором разбили палаточный, также было всё плохо — не работала тревожная кнопка, в медблоке не было необходимых лекарств. Часть препаратов, вроде раствора аммиака, находилась в свободном доступе. По отдельности, конечно, про каждое нарушение можно сказать — «вот злые бюрократы придираются». Но в лагере даже не были закреплены должным образом ворота. А ими ребенка может убить!
Мы изучили состояние многих учреждений по всей стране, а также документы, программы, квалификацию сотрудников и подготовили итоговый доклад. Выводы, которые в нем изложены, не очень радостные. В 2017 году открылось меньше оздоровительных лагерей, чем год назад. Меньше детей отдохнули, в том числе находящихся в трудной жизненной ситуации и с особенностями развития. В целом отмечается устаревшая материально-техническая база, трудности в обеспечении охраны и безопасных условий пребывания, отсутствие софинансирования летнего отдыха из федерального бюджета.
— Можно ли сказать, что эту сферу зарегулировали в итоге до такой степени, что многим детям стало негде отдыхать?
— Такие выводы пока делать рано. Сыграла здесь свою роль излишняя регламентация или просто регионы не справились с самостоятельным финансированием? Поэтому мы говорим о необходимости федеральной целевой программы по летнему детскому отдыху. Кроме того, надо провести экспертизу учебных программ в лагерях, развивать систему подготовки кадров. Должны быть разные нормы для палаточных, спортивных, других видов лагерей.
Отдельно хочу коснуться отдыха детей-сирот. Они не должны ехать летом в один и тот же лагерь на три месяца каждый год. Необходимо, чтобы ребята отдыхали в разных регионах нашей большой страны.
На самом деле тема детского отдыха намного шире, чем организация работы учреждений. Ведь речь идет не только о времени, которое ребята проводят в оздоровительных лагерях. А что они делают в оставшиеся летние месяцы? Обычно в этот период не работают учреждения дополнительного образования. А если это подросток, то ему хочется работать. Организовано ли в городах трудоустройство этих детей? Этот механизм тоже надо проработать.
— На чем, вы считаете, необходимо сконцентрировать внимание в 2018 году?
— Стартует Десятилетие детства, и, как я уже упоминала, 2018-й будет Годом добровольца. У нас есть много проектов, которые мы начали в прошлом году и которые нужно продолжать. Это и социальные няни (создание в стране института сертифицированных бесплатных государственных нянь для присмотра за детьми до трех лет. — «Известия»), и семьеведение (преподается в школах в ряде регионов как факультатив. — «Известия»). Мы изучаем как положительные региональные практики, так и нарушения. Очень важно, чтобы своевременно делались выводы о системных проблемах. В целом приоритет темы детства — это забота о будущем. Важно, чтобы принятые документы, нормы, законы, планы не остались на бумаге, а помогли конкретной семье и конкретному ребенку. А это возможно, только если каждый из нас сделает всё что может для наших детей и нашего будущего.
