Театр обско-угорских народов «Солнце» в городе Ханты-Мансийске отметил 15-летие, что побуждает и взглянуть на пройденный путь и поразмышлять о существовании национального театра как такового.
Особенность «Солнца» в том, что его труппа состоит только из представителей народов ханты и манси. Одно из требований для артиста, который хочет в нее войти, — знание одного из этих языков, также приветствуется умение играть на национальных инструментах, а это уже подразумевает принадлежность к малочисленным народам.
С самого зарождения этого театра предполагалось, что он будет сохранять национальную культуру, ведь сегодня она всё больше растворяется, ее носителей и знатоков становится все меньше. Молодежь из чумов переселяется в города и всё дальше отходит от своего «родового» промысла — того же оленеводства. В некоторых семьях народов ханты или манси (или семьях смешанного типа) уже не принято говорить на национальном языке.
А наш театр стремится сохранить национальную самобытность. И порой — с точки зрения графика обычного театра — возникают неожиданные ситуации. Например, артисты могут попросить отпуск в сентябре: у них сезон охоты, их тянет в лес. И я как директор иду им навстречу. Ведь они соединены невидимыми нитями с природой, обычаями предков, а в наше время это редкость. А есть еще Праздник оленевода, есть Медвежьи игрища — древнее ритуальное действо с элементами театра, которое длится несколько дней, — и всё это учитывается в рабочем графике «Солнца».
Традиционной культуре свойственно жесткое представление о границах допустимого, и в театре «Солнце» эти границы не размыты. Мы консультируемся со старейшинами, знатоками национальной культуры. Например, на репетиции одного из спектаклей они обратили внимание, что по мизансцене женщина оказывается над мужчиной (актриса залезала на несколько ступенек выше, чем актер). А в культуре народа ханты женщина не может находиться выше мужчины, и нам пришлось изменить мизансцену.
Или другой пример — «Дети неба» в режиссуре Вячеслава Игнатова; в основе спектакля лежит мансийская «космогония», священная история о происхождении мира с участием богов. Старейшины были не согласны с тем, что священную историю нужно рассказывать широкой публике. Культура северных народов замкнута, закрыта для посторонних, священность предполагает секретность. Я же, отстаивая необходимость этого зрительского «посвящения», делал акцент на том, что если сегодня многие молодые мансийцы, выросшие в городе, не могут правильно рассказать эту историю своим детям, кто это сделает за них? Почему христиане и мусульмане не блокируют свое учение шифром секретности и могут популяризировать свою картину мира, а ханты и манси — не могут?
Также старейшин смущало, что божества выводятся на сцену в качестве «действующих лиц». Мы нашли способ, как деликатно материализовать божеств на сцене — посредством театра теней; это всем показалось оптимальным приемом. И спектакль стал долгожителем в нашем репертуаре, был номинирован на «Золотую маску», взял несколько наград на петербургском фестивале «Арлекин». В общем, с задачей посвятить широкого зрителя в священную историю театр справился. Сегодня вопрос сохранения национальной культуры неразрывно связан с вопросом ее популяризации. Не поддерживая и не подогревая интерес к культуре малочисленных народов, ее очень сложно сохранить.
Мы думаем о том, как остаться в русле традиции, но при этом не стать «вещью в себе» и быть открытыми современности. Нужно, чтобы каждый житель города мог выбрать интересный ему спектакль. И это делает нас, извините за прагматизм, конкурентоспособными. Но здесь важно не перегнуть палку. Вот сегодня повсеместно усиливается интерес к шаманизму, который есть неотъемлемая часть ханты-мансийской культуры. И мы можем удовлетворить этот интерес. Но театр не должен становиться этакой сувенирной матрешкой. Знаете, до сих пор случается, что знакомство иностранцев с Россией сводится к «джентльменскому набору»: вот вам водка, балалайка, мишка. Нечто подобное может быть и в нашем случае: вот вам олень, шаман, бубен, барабан — и вы уже знакомы с коренными народами Севера. Это нам не кажется правильным.
Ханты-Мансийск — город не театральный. Театральной публики мало в принципе, а о публике из коренных народов говорить еще сложнее, хотя именно она больше интересуется нашим театром. Сравним это с ситуацией на другой территории. В Перми национальный коллектив может играть спектакли на коми-пермяцком. Мы ездим на фестиваль театров финно-угорских народов «Майатул» в Йошкар-Олу, и там местный национальный театр играет спектакли на родном языке: у них достаточно публики, способной воспринять их в таком варианте. У нас такой публики, может, в десять раз меньше. И это предполагает быстрое обновление репертуара.
Мы готовы выпустить спектакль целиком на хантыйском или мансийском языке, другое дело, что к этому не готова публика. Но постепенно мы решаем эту проблему. В спектакле «И дольше века длится день» переплетаются два языка, русский и мансийский. А «Дети неба» существуют в трех языковых вариантах: на русском, мансийском и английском языках. Обычно спектакль играется на русском. Если ожидается делегация из дальних уголков округа — то на мансийском. Когда же департамент общественных связей устраивает какую-то международную встречу и, скажем, к нам приходит посол Зимбабве, то спектакль идет на английском.
Если задумываться о будущем театров, подобных нашему, то оно связано с трансформацией в некие культурно-образовательные центры, где аккумулируются знания и традиции коренных народов. Постепенно, капля за каплей собирая материал, театр может стать уникальной информационной базой. И наши молодые артисты, через театр впитывающие свою родную культуру, когда-нибудь передадут свои знания следующим поколениям.
Автор — директор ханты-мансийского театра «Солнце»
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
