«Я учу любить жизнь и Россию»
Сегодня худруку екатеринбургского «Коляда-театра» Николаю Коляде исполнилось 60 лет. Сейчас режиссер и драматург ставит спектакль «12 стульев» в Польше, но отмечать юбилей вырвался в родной город. Корреспондент «Известий» расспросил актера и режиссера о его новой работе, московском филиале театра и о том, почему Коляда встречает праздник «со слезами на глазах».
— Николай Владимирович, как решили встретить юбилей?
— Мы 4 декабря отмечаем еще и день основания театра. Я подготовил к этому событию премьеру «Мата хари — любовь» по моей пьесе. Репетировал до отъезда в Москву и Польшу, а потом оставил режиссера и контролировал процесс по скайпу, командовал понемногу (улыбается). А еще актер Антон Бутаков сделал капустник. Я ему сказал: «Хочу лютое веселье!» Он ответил, мол, будет вам лютое! У него правда прекрасно это получается: я каждый год умираю от хохота.
— С каким настроением юбилей встречаете? Или вы не любитель подсчитывать цифры?
— Да нет, приходится. После юбилея можно идти оформлять пенсию... Мне ж в душе лет 18. Как так получилось? Почему жизнь так быстро проходит? Вчера было 15, а сегодня — 60. Кажется, ничего не успел: ни пьес написать, ни учеников выпустить. Безобразие! Не сильно веселое настроение, если честно. Вот смотрю на канале «Культура» программу обо мне. Думаю, надо же — не забыли. Мне немного обидно, что Коляду часто воспринимают эдаким простаком, мол, только танцы да шманцы. А никто ведь всерьез пьесы не читал, не рецензировал. Не пытался понять, что это за театр у нас такой и почему в нем всегда битком. Наверное, потому что мы из провинции, значит, можно и обругать. Немножко грустно от этих мыслей, а с другой стороны — да и черт бы с ним. Время всё расставит по своим местам.
— Может, и из провинции, но филиал-то уже и в Москве открыли...
— Театр новых пьес был задуман для того, чтобы познакомить москвичей с современными произведениями. Сегодня молодых драматургов не знают, в театрах их почти не ставят. Мы решили попробовать исправить ситуацию. Мой бывший актер Олег Билик возглавил театр в качестве директора, Володя Данай стал главным режиссером. Зимой провели кастинг: отобрали из 300 пришедших актеров 38 человек. Они станут костяком нового театра.
— Насколько помню, вы не прослушивали артистов, а просто говорили с ними...
— Я ведь драматург — инженер человеческих душ. Мне было достаточно просто посмотреть человеку в глаза, чтобы понять, можно с ним работать или нет. Спустя полгода все пришли: бьют копытом и горят желанием играть. Посмотрим, как дальше всё сложится.
— Если не секрет, что вы видите в глазах артистов такое, что понимаете: это человек вашей крови?
— Ну как что? Простодушность и искренность. А еще по глазам видно, если человек уже прожжен профессией, зол и холоден. Как у Набокова: «У артиста было лицо, захватанное ролями». Он сыграет тебе всё что хочешь, но именно таких мне не надо. По мне это порченые люди, их уже не переделаешь. Меня часто спрашивают, как я их отбирал. Всегда отвечаю, что приблудных кошек выкидывать нельзя. Я же вижу по глазам, что человек хочет, его тянет в театр. Раз «приблудился», пусть пробует. А артиста я могу сделать из любого человека. При условии, что он порядочный, искренний и честный.
— Николай Владимирович, полюбовался вашими закупками костюмов перед поездкой в Москву. Честно говоря, удивлен: известный драматург сам мотается по рынку и высматривает реквизит, одежду...
-— И не говори, просто безобразие! (Улыбается.)
— А помощники?
— А как можно отправлять кого-то? Они ведь не то купят, а еще хуже — задорого. А потом меня на рынке в Екатеринбурге все узбеки и таджики знают, за своего принимают. Всегда горят: «Тебе скидка, потому что мусульманин». Еще я получаю колоссальное удовольствие от общения с людьми на рынке. Иногда нахожу на прилавках вещи, благодаря которым рождается художественное решение спектакля. Весной ставил «12 стульев», увидел на рынке различных игрушечных кошечек, и меня переклинило. Решил ими оформить сцену. Знаете, сработало: зритель в восторге. Во-первых, главный герой — Киса Воробьянинов, во-вторых, кошечек все любят.
Это же ведь не придумаешь на диване, надо было их увидеть, чтобы созрело решение. А потом корона у Коляды с головы не свалится, если он всё своими руками сделает. Мне глубоко начихать, что я заслуженный деятель искусств. Наверное, для московских режиссеров и руководителей театров это немного дико и отдает колхозом. А я так живу и по-другому не буду.
— Наверное, для драматурга такой выход в люди — хорошее подспорье для будущих работ?
— Драматург — это прежде всего ухо. В прошлом году к нам в Екатеринбург приезжала Людмила Петрушевская. После концерта мой ученик попросил ее дать совет начинающим драматургам. Она улыбнулась и через большую паузу протяжно произнесла: «Слушайте!» Все удивленно переглянулись, мол, всё что ли? А я подумал: Боже, да она гениальная баба. Ведь драматург — это умение слышать живую речь, фиксировать то, что происходит на улице. Я вот молодец, не сидел в 1990-е, а писал каждый год по шесть пьес. Скоро выйдет собрание моих сочинений в 12 томах, уже вышло 11. Перечитывал и удивлялся: как я смог схватить русский разговорный язык за хвостик и вставить его в пьесы?
— Что сегодня вы слышите, находясь среди людей на улице? Куда мы движемся?
— Не знаю уж, куда мы движемся, но я часто стал наблюдать нездоровую истерию. Особенно в соцсетях. Постоянно ограждаюсь от агрессии и хамства. Все нетерпимы до невозможности. У меня ощущение, что агрессия просто разлита в воздухе. Люди спорят по любому поводу. У нас же страна советов. Пожаришь картошку, выставишь фото в соцсеть — и начинается: 300 комментариев о том, как надо правильно жарить, при какой температуре и прочее. Может, я обманываюсь: не все ведь сидят в интернете, а может, так оно и есть.
— Как думаете, откуда столько негатива?
— Да потому что социальные сети заменяют общение. Напишешь какую-то фигню и ждешь, когда люди откликнутся. Мы разучились разговаривать друг с другом, теперь даже материмся и выпиваем через интернет. Я летел в Москву, смотрю — все пассажиры в этих гаджетах сидят. Никто даже «здравствуйте» не скажет соседу. И я не сказал. Достал тоже телефон: думаю, ну вас, кто его знает, как воспримут человека без техники (улыбается). Сегодня боятся общаться, уходят в себя и свое одиночество.
— Вы планируете через Театр новой пьесы познакомить зрителя с работами уральских драматургов новой волны. О чем они сегодня пишут, какие темы интересны?
— Пишут в основном про любовь, семью, ищут смысл жизни, пытаются понять, для чего мы живем. Те, кто говорят, что современная драматургия — чернуха или порнуха, просто не читали пьес. Мне они видятся совершенно другими. Моя ученица из Уфы Ангиза Ишбулдина недавно написала пьесу «Кисельные берега» — дико смешная история. Сейчас пьесу ставят у нас в Екатеринбурге в Центре современной драматургии. По мотиву и юмору напоминает «Любовь и голуби». Однако ни один театр не захотел ее поставить. Только Марина Брусникина прочитала с актерами МХТ имени Чехова, и, говорят, был невероятный успех. А ставить-то что, боятся?
Посмотришь на репертуар: опять Чехов, Фонвизин, Грибоедов. С Островским так вообще анекдот. Какой-то режиссер почитал современные пьесы и сказал, что это очень жестокий и страшный материал. Взялся за «Грозу». Екарный бабай — так в пьесе-то что в конце происходит? Катерина жизнь самоубийством кончает. А у Шекспира? Всех насилуют, убивают, герои сходят с ума. Там, значит, можно, а в современной драматургии — нет? Думаю, у меня хорошие ученики. Я учу их любить прежде всего жизнь и Россию. Сейчас уезжал и дал задание написать пьесу под названием «Снится Россия». Красиво ведь звучит. Не знаю, что в итоге получится. Пишут пока.
Николай Коляда — режиссер, актер, прозаик и драматург. В 1977 году окончил Свердловское театральное училище.
