Письма Кандинского и Шенберга раскрывают тайны творчества
На русском языке впервые вышла полная переписка Василия Кандинского и Арнольда Шенберга. Два гения первой половины XX века познакомились друг с другом по почте. В 1911 году русский художник написал австрийскому композитору хвалебные слова в адрес его нового произведения и послал свои работы, тот ответил, и так завязался дистанционный диалог, продлившийся (с перерывами) до 1923 года. Теперь вся история этой необычной дружбы доступна не только исследователям, но и широкой аудитории.
Кандинский и Шенберг совершили революцию в искусстве: один — освободил живопись от оков фигуративности, сделав шаг в сторону полной абстракции, другой — точно так же «развязал руки» музыке, отказавшись от тональности и традиционной гармонии. Не менее важно, что оба мечтали о сближении своего искусства с другими: Шенберг написал немало картин как художник, а Кандинский вдохновлялся музыкой, создавая свои «Композиции» и «Импровизации» (музыкальные названия — тому доказательство).
Неудивительно, что с первого же письма два мастера нашли общий язык. К слову, языкового барьера между ними не было и в прямом смысле: живший в Германии с 1890-х годов Кандинский владел немецким ничуть не хуже, чем русским. Куда большим препятствием оказалось физическое расстояние и крайняя занятость: Шенберг жил в Австрии, Кандинский — в Германии, и попытки провести друг с другом лето или хотя бы выходные раз за разом наталкивались на различные обстоятельства.
Едва ли не половина писем посвящена «переговорам» о встречах. Кандинские (Василий с первой супругой Габриэль Мюнтер) подробно пишут Шенбергу о различных вариантах съемного жилья в курортном Мурнау и даже прилагают схематичные рисунки планировки домов, Шенберг придирчиво расспрашивает о деталях и торгуется, жалуясь на бедность. В бытовых и, казалось бы, приземленных разговорах — выразительный портрет обоих гениев: делового, самоуверенного Кандинского и мнительного, нервного Шенберга.
Эта мнительность в итоге и стала причиной разрыва. В 1923 году Шенбергу сообщили, будто Кандинский позволял себе антисемитские высказывания. На огромное, полное ярости письмо друга (теперь уже бывшего) Кандинский отвечает недоуменными, хотя и красноречивыми, оправданиями. Сегодня ученые сходятся, что обвинения в адрес художника беспочвенны. Но поверить навету было немудрено: на волне возрастающей популярности нацизма «еврейский вопрос» муссировался во всех слоях немецкого общества, хотя до прихода Гитлера к власти оставалось еще почти 10 лет, а до печей Освенцима — и того больше.
Объяснения Кандинского не устроили Шенберга, и второе письмо — еще более резкое, чем первое, — поставило точку в их дружбе. Позже, уже в 1930-х годах, когда Кандинский жил во Франции, а Шенберг — в США, они снова обменялись несколькими посланиями (сохранились только те, что от Кандинского). Но по их тону ясно: прежней откровенности между мастерами уже не было. После кульминации, прозвучавшей как гром среди ясного неба, завершающие книгу краткие весточки воспринимаются как печальный эпилог: разбитую чашу не склеишь.
Впрочем, книга издательства Grundrisse интересна даже не столько драматичным сюжетом о размолвке Шенберга и Кандинского, сколько рассуждениями каждого из них о творчестве и задачах искусства. Человеческие отношения не вечны, вот и эта дружба продлилась не так долго. Но художественные достижения мастеров, во многом ставшие результатом взаимовлияния, живы до сих пор. Новое издание — хороший способ пусть немного, но все-таки проникнуть в тайну творчества.
