Пушкинский музей рассказал о мировом значении Хаима Сутина
ГМИИ им. А.С. Пушкина совместно с парижскими музеями Орсе и Оранжери представил первую в России масштабную ретроспективу Хаима Сутина. Этот русско-французский художник первой половины XX века известен у нас куда меньше, чем его коллега и друг Пабло Пикассо. Щукин и Морозов не успели увлечься Сутиным, поскольку прославился он только в 1920-х. Советская власть и вовсе игнорировала зарубежные успехи эмигранта. Зато за океаном Сутина провозгласили пророком нового искусства. Экспозиция объясняет, почему.
Три раздела выставки отражают любимые жанры художника: портрет, натюрморт и пейзаж. Так получилось, что Сутин был новатором в каждом из них. Он изображал людей с искаженными лицами и фигурами, как будто в кривом зеркале, но в отличие от кубистов его больше интересовала не форма, а суть — душевный конфликт. Он рисовал дичь и столы с едой, но вкладывал в это трагический смысл: истерзанные и гниющие тушки — отнюдь не любование природным изобилием. Даже красные гладиолусы на одноименном полотне выглядят у него кусками сырой плоти.
Виды французских сел и городские панорамы у Сутина преображаются в уродливом, но завораживающем танце, а деревья норовят схватить наблюдателей своими ветвями — черными щупальцами. Что здесь реальность, а что порождение фантазии, ночной кошмар — различить невозможно. Да и не нужно. Сутин намеренно уходит от конкретики объекта, выводит на первый план экспрессию линий, форм, цвета. И это, пожалуй, то качество, за которое его особенно ценили американские абстракционисты.
Показать их стилистическую и эмоциональную связь с Сутиным и попытались в Пушкинском музее. Космический шедевр Джексона Поллока «Картина (Серебро по черному, белому, желтому и красному)» (1946) здесь соседствует с «Домами» (1920–1921) главного героя экспозиции. В ряду портретов можно встретить огромное безымянное полотно Марка Ротко 1948 года, пульсирующее цветовыми пятнами и полями. А вынесенная на афишу выставки «Женщина, входящая в воду» (1931) Сутина срифмована с небольшим рисунком «Женщина» Виллема де Кунинга (1952).
Еще один герой проекта — британец Фрэнсис Бэкон, чьи картины «Портрет Мишеля Лейриса» (1976) и «Лежащая фигура» (1969) свидетельствуют о влиянии Сутина на развитие фигуративной живописи второй половины XX века.
Проблема в том, что эти вкрапления в монографическую линию слишком немногочисленны, чтобы создать действительно широкий контекст. И, вдобавок, по силе воздействия они не только не уступают работам самого Сутина, но и превосходят их. Это можно было бы сравнить с бисами на концерте, более выразительными, чем основная программа. Хотя, если абстрагироваться от концепции целого, радует, что первоклассные полотна баснословно дорогих художников можно увидеть в Москве.
Кураторы выставки провели параллель и с прошлым: «Голова старика» Фрагонара (1766–1769) призвана показать истоки свободы и экспрессии портретного штриха Сутина, а «Мертвый кролик и пороховница» Шардена (ок. 1730) используется как ранний пример пугающего, отталкивающе натуралистичного натюрморта. Однако еще более логичных в контексте творчества Сутина картин Ван Гога и Сезанна мы на выставке не найдем, хотя даже в собственной коллекции ГМИИ их хватает.
Вопросов по концептуальной части здесь немало, но это не отменяет главного: благодаря новой экспозиции Пушкинского музея российский зритель впервые открывает для себя творчество великого соотечественника и может почувствовать мировое значение этой личности. А заодно — полюбоваться Поллоком, Ротко и далее по списку. Выставка продлится до 21 января 2018 года.
