Государственный департамент США опубликовал на своем сайте сводные таблицы стратегических вооружений России и США, подлежащих ограничению и сокращению по Пражскому договору 2010 года. Портал iz.promo.vg вспомнил, что это был за договор и каковы его недалекие перспективы.
Статистика дана на 1 сентября 2017 года без уточняющей разбивки. За Россией числятся 790 зачетных стратегических носителей (из них 501 развернутый) и 1561 боевой блок. За США — 800 носителей (660 развернутых) и 1393 блока.
Напомним, что, согласно Пражскому договору (он же СНВ-3, он же New START в американском обиходе), к февралю 2018 года стороны должны довести свои стратегические арсеналы до равных уровней — 800 носителей (из них не более 700 развернутых) и 1550 боевых блоков. Таким образом, если бы не 11 российских блоков, договор можно было бы счесть исполненным досрочно.
Пражский договор был подписан в 2010 году, а срок его действия истекает в феврале 2021 года. После этого стороны смогут по взаимному согласию продлить его.
Что в доме?
Структура российских вооружений, попадающих под ограничения Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ), согласно подсчетам руководителя проекта «Российские стратегические ядерные силы» Павла Подвига, выглядела на январь 2017 года следующим образом. Данные с незначительной погрешностью совпадали с теми, что были официально объявлены в США в апреле 2017 года (816 носителей, из них 523 развернутых, и 1765 блоков).
Ракетные войска стратегического назначения (РВСН) имели 286 межконтинентальных баллистических ракет (МБР) с 958 боевыми блоками: 46 тяжелых Р-36М2 (по 10 блоков), 30 УР-100НУТТХ (по шесть блоков; по мнению Подвига, с ракет снято боевое оснащение и они используются для испытательных пусков), 36 мобильных РТ-2ПМ «Тополь» (моноблочные), 60 шахтных и 18 мобильных РТ-2ПМ2 «Тополь-М» (моноблочные), 84 мобильных и 12 шахтных РС-24 «Ярс» (по четыре блока).
Ракетный подводный крейсер «Юрий Долгорукий»
Морские стратегические ядерные силы (СЯС) были представлены 13 стратегическими ракетоносцами: три — проекта 667БДР, шесть — проекта 667БДРМ, один — проекта 941УМ и три — проекта 955. С исключением лодок, находящихся на ремонте и используемых в испытательных целях, подсчет дает 48 развернутых ракет Р-29Р (по три блока), 80 ракет Р-29РМУ2 «Синева» (по четыре блока) и 48 ракет Р-30 «Булава» (по шесть блоков) — всего 176 ракет с 752 блоками.
В дальней авиации эксперты насчитали 55 бомбардировщиков Ту-95МС и 11 бомбардировщиков Ту-160.
На март 2017 года, по данным предыдущего сообщения Госдепа (опубликовано в июле), США имели следующие развернутые наступательные вооружения, подпадающие под учет в рамках СНВ. Это 405 МБР Minuteman III (по одному боевому блоку, но могут нести до трех), 220 МБР Trident II D-5 на 14 подлодках типа Ohio (по 4–5 легких блоков W76, максимально до 14, по ограничениям СНВ-1 до восьми), а также 12 бомбардировщиков типа B-2A и 36 — типа B-52H. Кроме того, за американцами числились 49 пустых шахт для Minuteman III, 80 заблокированных либо неиспользуемых пусковых установок для Trident II D-5, а также восемь неразвернутых B-2A и десять B-52H. Всего 673 развернутых и 820 неразвернутых носителей, а также 278 ракет Minuteman III и 203 ракеты Trident II D-5 на складском хранении.
Межконтинентальный бомбардировщик-ракетоносец Boeing B-52
Итоговый вид американских СЯС к февралю 2018 года, согласно действующему «Плану по реализации сокращения ядерных вооружений согласно новому договору СНВ», выглядит так: Штаты намерены оставить у себя 454 ракеты Minuteman III (из них 400 развернутых с 400 блоками), 280 ракет Trident II D-5 (240 развернутых с 1090 блоками), а также 66 бомбардировщиков — 20 B-2 (18 развернутых) и 46 B-52 (42 развернутых).
Зачем была нужна Прага?
Длительное охлаждение в области ядерного разоружения (отказ от ратификации подписанного в 1993 году СНВ-2, впоследствии замененного московским Договором о сокращении стратегических наступательных потенциалов (СНП) 2002 года) стало возможным «разморозить» после 2008 года. Приход к власти в Вашингтоне новой демократической администрации Барака Обамы и избрание президентом России Дмитрия Медведева символически позволяли обнулить накопившиеся противоречия и продвинуть процесс вперед.
Однако за этими благими пожеланиями всеобщего мира на Земле крылись и вполне прагматичные причины, которыми руководствовалась Москва, идя на новый договор СНВ.
Первая из них — резкое естественное сокращение российских СЯС по причине выбытия старых советских носителей (преимущественно оснащенных разделяющимися головными частями). Выбытие на тот момент еще не компенсировалось вводом новых ракет: «Тополь-М» закупался ограниченно и в основном для шахтных систем, а новые «Булава» и «Ярс» еще доводились. Поэтому Москва видела определенные шансы на то, чтобы «легализовать» это естественное сокращение своих арсеналов в рамках нового соглашения, обязывающего американцев на симметричные шаги.
Вторым важным фактором стала отмена жестких квот по компонентам стратегической триады. СНВ-1 определял, сколько каждый из участников договора имеет право развернуть наземных МБР, сколько морских, а сколько стратегической авиации. В Праге объем носителей и блоков был переписан общим итогом, а конкретное распределение внутри этого потолка стороны получили право осуществлять самостоятельно.
Президент СССР Михаил Горбачев (справа) и лидер США Джордж Буш-старший во время подписания Договора об ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1)
Следующей причиной был обременяющий контроль, запущенный в рамках договора СНВ-1 с 1991 года. В частности, дозволялись плотное наблюдение за ракетными заводами, а также многочисленные инспекции баз с развернутыми там ракетами. Устанавливалась обязанность передавать телеметрию со всех испытательных пусков ракет.
В Праге удалось отменить контроль производственных мощностей и сократить число инспекций. Передачу телеметрии ограничили не более чем пятью пусками в год, что было выгодно России, на тот момент разрабатывавшей сразу несколько проектов новых ракет и не желавшей делиться информацией с американцами.
Еще одним важным достижением Пражского договора для России стала отмена ограничений на площадь и количество районов патрулирования подвижных грунтовых ракетных комплексов (ПГРК). США таких систем не имеют, а в России ПГРК («Тополи» и «Ярсы») составляют важную часть сил ядерного сдерживания наземного базирования.
Что дальше?
Дальше у обеих сторон есть три возможных выхода. Первый вариант можно охарактеризовать как скандальный. Он подразумевает истечение срока действия договора и повисание вопроса о ядерном разоружении в вакууме.
Новая гонка стратегических вооружений крайне маловероятна, пример державам второго эшелона будет подан самый что ни на есть дурной. Поэтому такого исхода, скорее всего, до последнего постараются избежать.
Второй, инерционный и наиболее вероятный, вариант предусматривает продление действия Пражского договора еще на пять лет, то есть до 2026 года. Такой вариант предусмотрен (статья XIV) с оговоркой, «если не будет заменен ранее последующим соглашением о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений».
На данный момент Москва и Вашингтон близки к исчерпанию своих потенциалов ядерного сдерживания
Третий вариант, оптимистический и куда менее вероятный, представляет заключение того самого нового соглашения. На данный момент стороны близки к исчерпанию своих потенциалов ядерного сдерживания, и дальнейшее сокращение арсеналов должно увязываться с обязательствами в других областях. Скажем, США требуют начать диалог о контроле над тактическим ядерным оружием, а Россия — об ограничении развертывания американской глобальной системы противоракетной обороны (ПРО). Оба этих вопроса носят жизненно важный характер для обеих сторон, и уступки здесь возможны только согласованным крупным пакетом.
Нет ощущения, что взаимоотношения Москвы и Вашингтона находятся на том уровне доверия, когда такой пакет представлялся бы реалистичным. Подготовка же паллиативного соглашения, которое позволит сохранить лицо обеим сторонам, не поступившись в главном, при случае подождет и до 2026 года.
