«Моя цель — показать сильного человека в состоянии выбора»
Режиссер-документалист Наталья Гугуева установила своеобразный рекорд. Ее фильм «Форсаж. Возвращение» на Международном фестивале военного кино имени Ю.Н. Озерова в Туле получил свой 20-й по счету фестивальный приз. В 2001 году первый «Форсаж», тоже удостоенный многочисленных премий, рассказал о судьбах военных летчиков-истребителей, чей элитный полк палубной авиации базировался в Крыму. После распада СССР перед ними встал выбор: кому служить — Украине или России? Спустя полтора десятилетия Наталья Гугуева вернулась к судьбам своих героев. С режиссером встретился корреспондент «Известий».
— Поздравляю вас с очередной наградой. Где будете ожидать следующую?
— Я стараюсь не думать о призах. Мне важнее, чтобы зритель размышлял во время показа, обсуждал фильм и героев после. Знаю, что во время просмотров плакали даже мужчины. Это будоражит посильнее любого приза. Меня, например, очень порадовал зритель XIII Международного фестиваля мусульманского кино в Казани. Во время обсуждения не было ни одного политического вопроса, то есть люди прочувствовали тяжелейший личный выбор моих героев на человеческом уровне.
Им пришлось решать сущностные, бытийные проблемы. Остаться на родном аэродроме в Крыму, который тогда перешел под юрисдикцию Украины, или перебазироваться на север России. Для многих офицеров принять присягу во второй раз было равно предательству, но всё же часть осталась, присягнула на верность Украине. А большинство даже ценой разрушения семьи (не каждая жена соглашалась менять обустроенный быт у теплого моря на северный климат) отправилось служить в Россию. Так друзья, коллеги стали потенциальными противниками.
Слава богу, до вооруженного конфликта бывших советских однополчан дело не дошло. Как говорил во время расставания на аэродроме «Саки» в 1992 году командир полка Тимур Апакидзе: «Хочу, чтобы никогда не заставили нас наши политические вожди смотреть друг на друга через перекрестие прицела».
— Вы знаете своих героев с начала 2000-х годов. Не являются ли такие близкие отношения помехой для более объективных наблюдений и выводов?
— Как правило, я долго работаю над своими фильмами, что дает мне время отстраниться от героев, их проблем, погасить в себе излишние эмоции. А к съемкам и монтажу я снова к ним возвращаюсь, сохраняя главную цель — показать на экране сильного человека в состоянии сложнейшего выбора, когда кажется, что выбор сделать невозможно, потому что за него приходится платить очень дорого, иногда самой жизнью.
— Как в 1999-м военные летчики отнеслись к появлению на аэродроме «Саки» вас и оператора Ирины Уральской? Вряд ли вы разбирались в летных нюансах…
— У каждого режиссера есть свои плюсы и минусы. Мой плюс в том, что я могу расположить к себе героев своих работ. И, получая от них обратный интерес, стараюсь их не подводить. Бывает, во время съемок случаются пронзительно открытые моменты, которые затем могут нанести героям и их близким травму. Я понимаю, что, оставив эти кадры при монтаже, перейду некие моральные границы.
Хотя, не скрою, иногда поначалу герои смотрят не сам фильм, а то, как они выглядят в этом фильме. Особенно женщины. То не так причесана, то морщины, то заплакала или муж повысил голос на нее в кадре. И тогда приходится убеждать героиню в том, что в этот момент ей сопереживает многомиллионная зрительская аудитория. Да и муж в следующем кадре на радость зрителям — при помощи моего монтажа — уже успокаивает ее (смеется).
— В дилогии «Форсаж» стержневым персонажем стал полковник Тимур Апакидзе. Чувствуется, что у вас к нему особое отношение.
— Вы правы. Тимур многое сделал для того, чтобы я на всю жизнь заболела темой палубной авиации. На самом деле я считаю, что у меня не дилогия, а трилогия. Кроме фильмов «Форсаж» и «Форсаж. Возвращение», есть еще фильм «Тимур. История последнего полета» (герой России, к тому моменту уже генерал-майор авиации Апакидзе погиб в 2001 году во время авиашоу. — «Известия»). Это самый болевой мой фильм — о гибели Тимура, о предчувствии им своей смерти. Он считал, что документальный кинематограф очень важен для сохранения образа настоящего офицера, был уверен в том, что я смогу передать дух летчиков. Тимур говорил: «Мы умрем, а пленочка останется».
— В Казани во время обсуждения некоторыми членами жюри были высказаны осторожные реплики: мол, фильм заказной…
— Я-то знаю, что это не так. Думаю, так считают немногочисленные, слишком политизированные мои коллеги и некоторые зрители. Для которых политический штамп важнее проявления общечеловеческих чувств, сомнений, размышлений.
В 2001 году я была на кинофоруме в Риге с первым фильмом «Форсаж». И одна из прибалтийских коллег назвала мой фильм пропагандой. Ей на это ответил известный латышский кинокритик Абрам Клецкин: «Когда что-то не совпадает с вашим мировоззрением, вы называете это пропагандой, а когда совпадает — патриотизмом».
В общем, я думаю, что все эти ярлыки к моему фильму не имеют никакого отношения. Это сугубо личные истории о тяжелом выборе моих героев-летчиков, их жен, детей. И снимать продолжение картины 2001 года было моей внутренней потребностью. Никто мне эту тему и этих героев не навязывал, никто ничего в фильме не правил.
— Увидят ли картину за рубежом?
— Меня вполне устраивает многомиллионная зрительская русскоязычная аудитория («Форсаж. Возвращение» показан в прайм-тайм эфира «Первого канала». — «Известия»). Хотя ради точности надо сказать, что картина дважды была показана на фестивалях в Италии, ее пригласили для показа в Англию и в Египет.
— Вы, наверное, на какое-то время покинете героев «Форсажа». Какой фильм мы увидим в ближайшее время?
— На моем монтажном столе фильм о новомучениках и исповедниках России. Это не историческая картина. Вместе со своими героями я пытаюсь осмыслить предназначение человека, его потребность в вере, ее силу. Разобраться в отношениях человека к смерти, к жертве как основе любви, страданию, болезни.
Мне кажется, создание семьи, любовь мужчины и женщины, воспитание детей, отношения в социуме, реализация человека в творчестве сегодня приобрели разные формы, не всегда праведные. Всё чаще происходит подмена понятий и вместо святых примером для подражания нам предлагают псевдогероев. Они соблазняют своими историями успеха, благополучия, словно стяжание — во всех смыслах этого слова — и есть цель жизни.
— В ваших словах я слышу опасное восхищение максималистами. Разве реально, например, ради достижения святости требовать от рядовых людей отречения от материального достатка и радостей жизни?
— Речь в моем фильме не об идеальных людях. Я снимала тех, кто в разных ситуациях проявлял стойкость духа и веру. Кто своей жизнью и смертью свидетельствовал о наличии — как факта — иного, духовного мира…
