Никита Михалков: «Нарциссизм становится принципом жизни»
Народный артист России Никита Михалков объявил о завершении работы над проектом восстановления Ялтинской киностудии. О том, чем вскоре порадует российских режиссеров реконструированная киносъемочная база в Крыму, мэтр отечественного кино рассказал обозревателю «Известий».
— Никита Сергеевич, насколько я знаю, вы готовы представить проект президенту России. Что нужно для его реализации, какой объем средств требуется?
— Подсчетами должны заняться специалисты, потому что основная часть средств должна пойти на оборудование. Никакой лепнины, колонн и так далее. Модули и первоклассное техническое оснащение с очень правильной системой обеспечения.
Если Ялтинская студия получит возможность обслуживать по 70 картин в год, то она будет работать бесперебойно. Что нужно? Гостиница для группы и гостиница для звезд и VIP-участников съемочного процесса, цифровые камеры, звукозаписывающая аппаратура, свет, транспорт, павильоны. Возможность иметь хотя бы временные монтажные для предмонтажа, подготовки саундтреков к стационарной перезаписи. А еще необходимо «воспитать» в Ялте среднее звено — осветителей, супертехников и других специалистов, чтобы не приходилось привозить их с собой. В этом случае Ялта станет некой Меккой для кино.
— Сенсацией прошлого года прозвучало предположение, что «Ялтинская киностудия будет «русским Голливудом». Проект на самом деле настолько грандиозен?
— Голливуд — это прежде всего количество картин. Если Ялтинская студия сможет обеспечивать 70 картин в год, то хотят люди или нет, думают они про Голливуд или не думают, спорить о ее масштабности не придется.
В Ялте есть всё, чтобы снимать кино, — огромное количество солнечных дней, прекрасный климат, невероятное разнообразие натуры. Тут можно найти и пустыни, и тайгу, и моря, и водопады, и реки, и степи. Режиссер кладет в портфель пару комплектов белья и сценарий, приезжает и снимает кино. Если это получится, я не стал бы называть это место «Голливудом», но убежден, что оно стало бы центром притяжения кинематографистов.
— Определены ли сроки реализации проекта?
— В нормальных условиях без учета санкций и других кризисных явлений от начала строительства до начала полноценного функционирования студии должно пройти два с половиной – три года. Сегодня такой прогноз выглядит слишком смелым. Но это не повод, чтобы останавливать работу.
— Не терпится узнать подробности вашего нового фильма «Шоколадный револьвер». Сценарий закончен? Вы готовы к съемкам?
— Мы закончили сценарий и сейчас находимся в стадии пакетирования проекта. В фильме должны быть заняты много иностранных актеров, съемки пройдут в Лос-Анджелесе, Каннах, Берлине, Подмосковье и Москве. Как только спакетируем проект, сразу проведем кастинг. Думаю, что при всех прочих равных — если мы сейчас отдадим сценарий в перевод, я напишу экспликацию, мы подберем группу и начнутся пробы — то где-то ближе к весне, Бог даст, можно начать снимать.
— Кого из российских артистов вы позовете?
— Такие есть, но пока я их не назову.
— Почему фильм называется «Шоколадный револьвер»?
— Вам еще и расскажи, почему (смеется). Бог даст — придете в кино, узнаете. Но мне лично название очень нравится — классное, интригующее.
— Обратимся к деятельности вашей Киноакадемии. Вы взялись за перевоспитание выпускников отечественных кино- и театральных вузов?
— Я занимаюсь в основном актерами. Задача моя и моих коллег — технически вооружить актеров на случай, когда им приходится работать с режиссерами, которые не могут им помочь. Это кропотливая работа. Как вы упомянули, к нам приходят не абитуриенты, а актеры, имеющие профильное образование. Это люди, которые хотят поднять свое мастерство на новый уровень. И, как это ни странно, поток желающих всё увеличивается. Например, в этом году из 216 человек мы взяли всего 19. То есть конкурс 11 с лишним человек на место.
— Чем ваш подход отличается от классического образования того же ВГИКа?
— Мы занимаемся не только профессией, наша задача — максимально расширить кругозор наших «академиков». Ребята заняты с утра до вечера. Кроме специальных дисциплин, это еще уникальные мастер-классы, общение с самыми разными уникальными людьми, не только актерами или режиссерами. В числе их епископ Тихон, художники — Михаил Шемякин и Юрий Купер, и композитор Эдуард Артемьев, и сценарист и художник Александр Адабашьян, и замечательная актриса Алла Демидова, и искусствовед Борис Любимов.
Кроме того, ребята имеют возможность посетить любую выставку или спектакль. Например, когда в Москву приезжала экспозиция из Ватикана, все слушатели Академии без исключения смогли ее посмотреть. Или когда в Москву приезжает Борис Яковлевич Эйфман со своим Театром балета, на спектакли которого невозможно достать билеты, — он дает возможность посмотреть свою работу всему нашему курсу. А потом еще сам читает у нас свой мастер-класс. С этого года благодаря Благотворительному фонду Елены и Геннадия Тимченко обучение стало бесплатным, а с октября все ребята будут получать стипендию.
Киноакадемия — некая семья, и в этом есть определенная сложность. Мы набираем третий курс, а те, кто уже окончили первые два, всё равно стараются вернуться обратно — приходят, сидят, смотрят, работают, играют спектакли (смеется).
— Вас радует такая привязанность?
— Это приятно, но в достаточной степени чревато, потому что мы несем ответственность за них, но при этом не можем гарантировать, что все они разом будут трудоустроены.
Конечно, сегодня мы испытываем некоторые трудности — у нас еще нет своей площадки, и нам приходится играть в разных залах, не имея достаточного времени для репетиций и прогонов. Но московские власти идут нам навстречу, и я надеюсь, что скоро эта проблема будет решена.
Наш брендовый спектакль по произведениям Чехова и Бунина называется «Метаморфозы». Но слово «метаморфозы» имеет еще и другой смысл, потому что самая настоящая метаморфоза — та, что происходит с ребятами от первого дня обучения к моменту получения диплома. Это невероятная дистанция, и трудно проверить, что она пройдена всего за год. И самое главное, что они сами это замечают, глядя на работу друг друга.
— Ваша Киноакадемия призвана образовывать и воспитывать. Это особенно важно, когда в обществе постепенно укореняется мнение, что молодые люди оканчивают школу неучами и круг их интересов сосредоточен вокруг смартфонов.
— Я читал совершенно невероятный документ ООН, где сказано, что образование, безусловно, необходимо всем, но и перегибать с его уровнем нельзя. Чем выше уровень образования, тем больше люди потребляют. Если вдуматься, это чудовищная логика. Но мы не будем так далеко заглядывать…
Посмотрите мой «Бесогон» про ребят, которых спрашивают о самых простых вещах, а они в изумлении. Произошел некий векторный сдвиг: Google заменил память, не обязательно знать, кто написал «Войну и мир», потому что больше не нужно этого запоминать.
У тебя всегда есть с собой гаджет, ты в любой момент можешь спросить у него, и он тебе ответит. Идет настоящее вымывание капитальных, фундаментальных знаний. И я сейчас не говорю про высшую математику и философию. Я говорю про элементарные вещи, которые должны быть доступны и понятны любому человеку в разговоре.
— Говорит ли об увеличении числа безграмотных тот факт, что визуальная информация повсеместно преобладает над текстовой?
— Нет смысла говорить о поколении безграмотных. Можно сколько угодно по этому поводу ломать копья и сетовать, но мы же в результате имеем то, что имеем. Вы же видите, что современный человек уже не может концентрироваться больше восьми секунд, что его мышление становится клиповым — он не может улавливать, он должен всё время менять картинку. А это невероятное желание фигурировать: «Я!» «Смотрите: я и Эйфелева башня», «Я — модный», «Я на яхте», «Я в тюрьме»…
Этот нарциссизм, который становится принципом жизни, полностью обезоруживает человека, потому что у него уже не остается ничего для себя. Всё идет на продажу! Всё на выхлоп, и не за что внутри держаться. Отнимите у него гаджет — это несчастье, это гибель.
Посмотрите, какие истерики происходят с маленькими детьми, когда у них отнимают компьютер или игру — что с ними творится... Это не просто так — это истребление чего-то внутреннего в человеке. Это очень серьезно. И я не виню в этом поколение.
Обратите внимание, что люди, которые всё это придумали, не дают своим детям сидеть за компьютерами. Их чада пишут ручками, карандашами, читают книги, перелистывая страницы. Значит, они понимают последствия своих изобретений. Это очень важно.
— У вас есть рецепт, как этих последствий избежать?
— Я не могу давать советов. Но есть один правильный тест: приглядись к себе — что у тебя самого остается внутри? Не для других, а для себя. Что у тебя есть такого, чем ты не хочешь делиться, что должно принадлежать только тебе? Таинство, чудо, которое являет собою внутренняя жизнь человека. Как сказал Грибоедов, есть жизнь внутренняя, которая всегда намного интереснее жизни внешней.
