«Я жив»: коллеги и друзья об Евгении Евстигнееве
«Я жив» — книга, которую написали об Евгении Евстигнееве его друзья: Галина Волчек, Сергей Юрский, Сергей Гармаш, Карен Шахназаров и другие. Собранные под одной обложкой эссе (сборник скомпоновала вдова актера Ирина Цывина) различаются по стилю и взгляду на героя, но объединяет их любовь, с которой коллеги вспоминают «артиста на все времена». Вместо сухих слов профессиональных биографов — здесь искренние воспоминания о дорогом человеке.
Рассказ Олега Басилашвили озаглавлен «Женька» и рисует картину беззаботной молодости: «Солнце, весна, радость, любовь…» Герои — двое студийцев прославленной школы МХАТ с большой разницей в возрасте, но с общими представлениями об искусстве. Однако, когда Басилашвили уговорил курс прогулять лекцию, единственный, кто на ней остался, — Евстигнеев. И это не мешало ни дружбе, ни отношениям в профессии.
А вот слова другого друга и коллеги — Станислава Любшина: «Женя всегда был щедрым на какие-то выдумки, остроты, импровизации, но в последние годы — особенно, потому что столько в нем оставалось нерастраченного. В нем будто бы сидел музыкант, который должен всё время играть. В застолье он не уставал — всегда маленькие шедевры; в поезде, на улице — шедевры. Настолько артистическая натура, он всегда лепил какие-то характеры, ситуации, всегда умел создать праздник...»
Эссе актеров об актере — это еще и уроки театроведения. Разбор работ, размышления о миссии театра, необычная трактовка знакомых со школы произведений русской классики. И постепенно за портретом Евстигнеева встает портрет театральной Москвы и ее корифеев. Как пишет Басилашвили, «время размывает очертания, но, с другой стороны, четче обозначает тех, кто остается в истории русского театра навсегда».
Друзья Евстигнеева повествуют не только о сбывшемся, но и о не случившемся, о тех ролях, что он мог бы сыграть, но — не срослось. А казалось бы, народный артист работал в эпоху расцвета отечественного театра, его партнеры по сцене — сплошь звезды первой величины, и среди них он выделялся чем-то необъяснимым: не только отпущенным Богом талантом, но и умением этот талант обуздать, направить в нужное русло. На Евстигнеева равнялись даже те, кому не занимать ни таланта, ни профессионализма. Например, Валентин Гафт, сам живая легенда, свои воспоминания озаглавил «Мой друг, мой идол».
В конце книги представлено слово и ушедшему актеру — фрагменты интервью, записи из домашнего аудиоархива. После них еще острее становится желание пересмотреть немногочисленные записи спектаклей и многочисленные фильмы, в которых Евстигнеев создал свои незабываемые образы. При жизни он часто переживал, что кино отнимает его у театра, что, соглашаясь на съемки в очередной картине, он вынужден его «предавать». Но именно кино подарило Евгению Евстигнееву непреходящую народную любовь, а еще — сохранило его работы для многих поколений.
