Барри Дуглас: «Игра Госоркестра России — праздник неожиданностей»
6 сентября, в день рождения Евгения Светланова, Госоркестр России откроет сезон Московской филармонии и по традиции посвятит вечер своему легендарному художественному руководителю. В качестве солиста выступит знаменитый ирландский пианист Барри Дуглас. Корреспондент «Известий» побеседовал с музыкантом в преддверии концерта.
— Впервые вы выступили с Госоркестром СССР под управлением Василия Синайского. Это был 1986 год — финал VIII Международного конкурса имени Чайковского, ставший для вас победным. С тех пор симфонический оркестр получил имя Евгения Светланова, сменились руководство музыкального коллектива и основной состав. В чем своеобразие Госоркестра и сохранилось ли оно сегодня?
— Этот оркестр всегда отличался высокой культурой звука и внимательным отношением к партитурам. Его интонационная точность и страсть к музыке никогда не менялись, хотя с разными дирижерами он звучал по-разному. Под управлением Евгения Светланова всё было сердечно, исполнено любви к сочинениям. Музыка рождалась на глазах — это был праздник неожиданностей. Причем как на репетициях, так и концертах.
Под руководством Владимира Юровского оркестр играет вдохновенно, сосредоточенно и внутренне раскованно. У музыкантов появились чрезвычайная требовательность к себе и ответственность за общее дело. Они научились гибко реагировать на новые требования, предъявляемые музыкой, солистом или дирижером.
— Как складывалось ваше общение с Евгением Светлановым?
— Для меня было большой честью работать с ним несколько раз. Мы вместе записали на диск Первый и Третий концерты Рахманинова. Впервые, насколько помню, мы встретились в Кольмаре, на Международном фестивале классической музыки, возглавляемом Владимиром Спиваковым. Я сильно нервничал до концерта — тогда на границе с Францией задержали инструменты и репетиция с оркестром вышла короткой. Но после выступления (мы играли Первый концерт Чайковского) у меня остались самые приятные воспоминания. Я был счастлив, поскольку наши идеи во время исполнения великой музыки совпали.
— В 2013-м, на концерте лауреатов XIV Международного конкурса имени Чайковского, вы сами дирижировали Госоркестром...
— Любому исполнителю важно убеждать в своем видении вне зависимости от специальности. Тот вечер памяти Вана Клиберна стал для меня отличным опытом и большой удачей. Казалось, я был за рулем фантастического лимузина. У нас получалось всё или почти всё: запланированное и внезапное.
— В программе вашего нынешнего московского выступления — фортепианный концерт Шумана, Третья симфония Брамса и «Просветлённая ночь» Шёнберга. Что их объединяет?
— Прежде всего, одухотворенность времени — это шедевры романтической эпохи. Можно сказать, что оригинальность шумановского концерта служит прелюдией к прогрессивному духу брамсовского симфонизма и революционным шёнберговским сочинениям: в трех произведениях прослеживается эволюция композиторских стилей. Также мы видим разнообразие музыкального языка, оказывающегося интонационно близким в сочинениях XIX–XX столетий.
— Концерт Шумана давно вошел в ваш репертуар?
— Впервые я сыграл его, когда мне исполнилось 17 лет. С тех пор очень люблю, поэтому часто включаю в программы. С годами менялась трактовка частей, и я снова и снова пересматривал партитуру. Однажды услышал исполнение Эмиля Гилельса. Я был поражен: он «склеил» его целиком, но сделал это настолько мастерски и художественно… Разные темы слышались всюду, но они соединялись естественно. Это было прекрасно! Признаюсь, порой мне хочется сотворить нечто подобное, хотя понимаю: у каждого пианиста свой взгляд на произведение.
— Многим покажется странным, что вы играли разную музыку, но никогда не ставили во главу угла технику.
— Мне было важно видеть причину приема. Зачем он нужен? Для музыкального выражения композиторского замысла. Когда ты «разводишь» технику и содержание, собрать их снова бывает сложно. Правда, есть исключение. В Лондоне я занимался с маленькой девочкой, которая прекрасно играла до-мажорную гамму. Я слушал это упражнение как музыку, и просил повторить. Только представьте себе: гамма, которая звучит красиво! У меня это до сих пор редко выходит (улыбается).
— Вас можно назвать сосредоточенным пианистом?
— Пожалуй, да. Я, например, пытаюсь отвлечь себя от негатива и защитить свою точку зрения на сочинение. Карло Мария Джулини (итальянский симфонический и оперный дирижер. — «Известия») в день концерта не хотел получать почту, читать газетные заметки, чтобы сохранить концентрацию. В этом плане мы схожи. Для меня важно не потерять внимание, поэтому перед выступлением я сам себе говорю, что не существует мешающих слушателей.
— О чем нужно помнить, когда идешь на концерт?
— О том, что музыкант всё время учится. Он хочет приблизиться к тому, что композитор записал нотами.
— Выступление закончилось, что дальше?
— Поздравьте его участников: они поработали хорошо. Музыка — это жизнь, наполненная смыслами, их нужно принимать с благодарностью.
Барри Дуглас окончил Белфастскую школу музыки и Королевский музыкальный колледж (Лондон). В 1985 году занял третье место на конкурсе Вана Клиберна в Техасе, а год спустя получил мировую известность, победив на VIII Конкурсе имени Чайковского в Москве.
