Август — годовщина введения российских «антисанкций», в частности знаменитого продуктового эмбарго. И это хороший повод вспомнить о том, как на самом деле взаимосвязаны патриотизм и экономика в современном мире — и почему одно невозможно без другого.
Когда весной 2014 года против России были введены экономические санкции, многие высказывали опасения: нам не выжить без некой абстрактной «помощи Запада», как финансовой (кредитование), так и технологической. С введением продэмбарго к этому прибавился миф о грядущем голоде, который непременно настигнет Россию без пармезана.
И что мы видим? Оказалось, что более половины всего того, что мы из лености, по принципу наименьшего сопротивления закупали на Западе, мы можем производить сами. Да, это и есть импортозамещение. А если у нас чего-то нет — то это не значит, что нужно от этого отказываться или прогибаться, отказываться от своего суверенитета, законной собственности и законных интересов.
Если у нас чего-то нет, надо это сделать самим. Это точка сборки для патриотов и экономистов: мы можем сделать всё самостоятельно, нам нужно вернуться к самодостаточному воспроизводству собственных технологий. Кстати, такой опыт у нас был в советское время. Да, ширпотреба не хватало, но высоких технологий было достаточно: СССР в 70–80-е годы был одной из самых высокотехнологичных стран в мире.
Но для реализации этих амбициозных задач нам нужны люди, которые верят в Россию. Это не только власть, не только политики, не только простые граждане, которые голосуют за российское рублем каждый день, приходя в магазин. Это и в первую очередь те, кто стал бизнесменами и готов вкладываться в Россию.
Сегодня инвестиции в развитие отечественной экономики, внутреннего туризма, образования — это и есть настоящий патриотизм в сфере бизнеса. На этом фоне становится особенно заметен драматический разрыв менталитета между патриотически настроенными элитами всех уровней и теми, чей образ мысли в конечном счете сформирован в эпоху 90-х, когда отечественное было синонимом никудышного.
Любопытно, что приверженность этой концепции не имеет ни малейшего отношения к возрасту — скорее к личному опыту. Кто строил все эти годы бизнес, падал, ушибался, вставал и пробовал заново — у того один опыт. Кто выбрал для себя экологическую нишу вечного проповедника либеральных ценностей — у того опыт другой.
«Главный российский оппозиционер» Алексей Навальный на этом фоне являет собой прекрасный образец второго типажа. В тренде патриотизм — он это прекрасно чувствует, поэтому даже по Крыму высказывался двойственно, чтобы не отпугнуть потенциальных сторонников. В тренде патриотизм в бизнесе — и Навальный выступает с «разоблачительными» расследованиями о тех, кто ведет бизнес за рубежом или отправляет туда детей получать образование, повторяет модные мантры про нефтяную иглу и то, как надо с нее слезать. Это — риторика.
Но впитанные в 90-е годы установки, как шило в мешке, — не утаишь: как только Алексей выходит из Twitter и протягивает руку к кошельку, чтобы на что-нибудь потратиться, патриотизм уступает место банальному гедонизму. Разумеется, с поправкой на то, что такое гедонизм и наслаждение жизнью для классического отечественного либерала.
Загранпаспорт, который получил Навальный, стал настоящей лакмусовой бумажкой, показавшей истинную цену разговорам «оппозиционера» о патриотизме. Всего за месяц: детей — в образовательный лагерь в США, с супругой — в Париж, а потом — всей семьей в Грецию на пляж. Никакого противоречия собственным тезисам о патриотизме Алексей не видит: о поездке в Грецию сам написал в Instagram, даже фотографию выложил.
Честно говоря, больше всего это похоже на радость типичного советского инженера, для которого загранка — предел мечтаний и главный символ жизненного успеха. Не был в загранке — считай, год зря прожит. А именно из советского функционера и вылупился в 90-е годы классический либерал с полуанекдотическими представлениями о капитализме: капиталы не имеют национальности, деньги там, где им хорошо, где кормят, там и родина, патриотизм — «прибежище негодяя».
Конечно, к реальности современного мира всё это не имеет никакого отношения. Раз уж США кажутся либералам землей обетованной — что ж, посмотрим на США! Только не на финансовых спекулянтов, которые спекулируют по всему миру, а на реальный сектор — типа Apple. Американцы им гордятся: да, это частная корпорация, но она принадлежит Америке, и айфон в кармане каждого второго жителя Земли — это Америка. В Штатах, даже если технология разработана в США иностранными учеными на деньги частного Билла Гейтса, этот Билл Гейтс не может передать ее никаким третьим странам.
И это нормально: патриотизм и бизнес, ничего личного. И разумеется, для американской элиты естественно заканчивать американские учебные заведения и отправлять туда своих детей. Так же было и в России накануне Первой мировой войны, когда купцы и фабриканты вкладывали деньги в экономику страны, потому что искренне верили в нее, а если и ехали учиться на Запад — то для того, чтобы перевезти новый опыт на отечественную почву. Недаром Россия накануне революции была первой по темпам экономического развития страной мира: патриотизм в сфере экономики творит чудеса.
Как выглядит на этом фоне Алексей Навальный, классический советский функционер и российский неолиберал, который, выйдя из интернета, занимается своим любимым делом — проводит время не в России? Как человек, эксплуатирующий патриотическую риторику исключительно в личных целях. Нет за ним никакого «либерального патриотизма», есть только обычный либерализм постсоветского образца. Хочешь узнать правду о взглядах человека на патриотизм — дай ему загранпаспорт.
Автор — директор Международного института новейших государств
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
