Борис Хлебников: «Самая интересная драматургия приходит из жизни»
Фильм режиссера Бориса Хлебникова «Аритмия» уже собрал несколько престижных наград, в том числе главный приз «Кинотавра» и приз за лучшую мужскую роль фестиваля в Карловых Варах. В российском прокате «Аритмия» появится только в октябре, но киноманы получили возможность посмотреть картину на московском фестивале «Открытие». После показа режиссер ответил на вопросы корреспондента «Известий».
— Чтобы не спойлерить, можете коротко сформулировать — о чем ваш фильм?
— Не знаю, как отвечать на вопрос, про что ваше кино. Говорить «про любовь»? Но это ничего не объясняет. Можно сказать — про дружбу. Да про что угодно. Для каждого про что-то свое. Одни критики пишут, что получилось сладкое кино, другие — что грустное. Восприятие любого фильма индивидуально, и уже неважно, про что я его задумывал, важно, что получилось.
— Знаю, что изначально «Аритмия» задумывалась в формате телесериала. Как вышло, что в итоге получился фильм?
— Действительно, изначально мне предложили сделать комедийный «телемувик». Я так и начал делать, придумав комическую коллизию про то, как молодая пара хочет развестись, хотя они уже сняли квартиру на четыре месяца вперед. Денег, чтобы тут же разъехаться, у них нет, поэтому они решают это время дожить вместе — ссорятся, мирятся. Cовершенно схематичный ромком. Потом мы придумали героям профессию, стали изучать медицинскую тему, и неожиданно всё ушло в совершенно другую сторону.
— Герои «Аритмии» — врачи. Вы выбрали эту профессию, потому что она благородная? Или просто любите врачей?
— Сначала выбор был почти случаен, а потом стало понятно, что это драматичная история, ведь врач «Скорой помощи» — тупиковая профессия. Если ты потом захочешь стать просто врачом, то нужно будет три или четыре года переучиваться. То есть фактически человек остается врачом «скорой помощи» на всю жизнь. Кроме того, драматургически профессия «врач» — выгодная и эффектная, потому что каждый вызов «скорой» — это ситуация, приключение.
— Говорят, половина успеха картины зависит от правильно выбранных артистов. У вас роли исполняют великолепные Александр Яценко и Ирина Горбачева. Почему именно они?
— Вопрос, почему я беру Яценко, мне постоянно задают. Мне страшно нравится Саша как актер. Я его хорошо знаю, он меня знает, поэтому ситуация проб в данном случае была неуместна. Актрису я, напротив, долго искал. Видел ранние работы Иры в кино, позвал ее на пробы и понял, что она стопроцентно по-человечески совпадает с героиней, а это для меня всегда очень важно.
— Большинство режиссеров стремятся снять блокбастер, а вы снимаете трагикомедию, сразу получаете приз зрительских симпатий и главный приз «Кинотавра». Почему, на ваш взгляд, фильм получил такую высокую оценку профессионалов и зрителей?
— Я не понимаю, что такое блокбастеры. Есть крупнобюджетные фильмы и малобюджетные. Я задумывал конкретно эту историю, поэтому ее и снял. Про зрителя ничего не знаю — хочу делать интересное мне кино, а что потом — это уже как получится. Довольно глупый бизнес-план — продумывать то, что нравится зрителю. Мне нравится, когда мое кино смотрят, но главное — мой личный интерес.
Как можно что-то сделать хорошее, если вы не делаете это в кайф? Зрителя не обманешь, ему нравится, когда он чувствует, что режиссера «прет» от того, что он делает. Будь то «Крепкий орешек» или фильм «Бумер». Это уже другой вопрос, насколько я могу быть интересен или неинтересен. Есть два певца — Джигурда и Высоцкий. Оба поют, оба хрипят, только один — Джигурда, а другой — Высоцкий (смеется).
— Зрителю интересно голливудское кино, и наши режиссеры ориентируются на него. Взять то же «Притяжение» Бондарчука.
— Это совершенно нормальный процесс, потому везде есть кино, а киноиндустрии имеются только в двух странах — Америке и Индии, они выпускают огромное количество фильмов. Это ни плохо ни хорошо, просто часть жизни. Кстати, если говорить о «Притяжении», то это очень национальное кино. Умное, социальное и довольно серьезное и, как это противно ни звучит, полезное для подростков.
— А как же кино душевное, щемящее?
— Никто не пойдет в кинотеатр на душевные истории. Даже на «Крестного отца» сегодня не загонишь в кинотеатры. Не пойдут люди, нет такой привычки. Привычка есть, когда очень громко и много спецэффектов. Это часть развития индустрии. А отношения, история, драматургия сейчас есть на кабельных каналах: английских, американских, израильских, скандинавских. Фильмы, которые там идут, невероятно интересны. Кино мигрировало с одной площадки на другую. Наша беда состоит в том, что в России не развито кабельное телевидение, нету площадки для кино, о котором вы говорите.
— Почему тема медицинской реформы красной нитью проходит в фильме?
— Она просто пришла из жизни. Фильм снимался, когда «скорая помощь» перестраивала работу своих бригад. Честно говоря, это самое лучшее, когда не пытаешься конструировать жизнь, а начинаешь ее изучать, — отсюда самая интересная драматургия приходит.
— Ваши фильмы не то чтобы сравнивают с работами Андрея Звягинцева, но находят нечто общее. Вы как к этому относитесь?
— Мне кажется, что это странное сравнение. Меня интересует частная история, случившаяся в это время и с этими людьми, не претендующая на вывод об обществе, стране и времени. У Андрея совершенно другой подход: он рассказывает через маленькую историю что-то большое. Это всегда жанр философской притчи. Очень разные жанры.
— После успеха «Аритмии» вы будете продолжать снимать социальное кино? Читала, что вы хотите снять трэш-шансон-мюзикл про дальнобойщика.
— Про дальнобойщика — да, мы пишем сценарий, но не сильно продвинулись. Сейчас я собираюсь писать другой сценарий, но пока не определился, какую из трех тем выбрать…
Борис Хлебников дебютировал в 2003 году с картиной «Коктебель», созданной совместно с Алексеем Попогребским.
