Эймунтас Някрошюс: «Возможности для творчества в Москве безграничны»
Выдающийся литовский режиссер Эймунтас Някрошюс проводит в рамках фестиваля российских региональных театров «Сезон Станиславского. Летний фестиваль губернских театров» лабораторию для молодых актеров и режиссеров. В перерыве между репетициями, которые проходят в подмосковной Любимовке, бывшей усадьбе основателя МХТ, корреспондент «Известий» побеседовал с режиссером.
— Вы строгий учитель?
— Я не люблю учить и сам никогда не воспринимал, когда меня воспитывали, будь то педагоги в школе или жизнь. Если человек умный, он всегда услышит. Не надо пытаться до него докричаться. Моя группа здесь в Любимовке — очень хорошая. Я редко встречал на мастер-классах такой уровень подготовки молодых актеров и режиссеров и благодарен Фонду Станиславского за приглашение вести лабораторию в Любимовке.
— Вы изначально планировали работать над «Дачниками» Горького, а теперь появился один из древнейших в мире текстов — «Эпос о Гильгамеше»…
— Я спросил у студентов, на что нам стоит больше обратить внимание. Они попросили «Эпос о Гильгамеше». Этот материал гораздо сложнее, но, видимо, их притягивает неизвестность.
— Или амбиции?
— Может быть, и так. Это очень сильная, хорошо подготовленная группа. Сложный материал им как раз под силу.
— Кстати, откуда возникла фигура Максима Горького? Вы, кажется, его драматургию почти не ставили.
— В нем есть очень много от Чехова. Мы только чуть-чуть попробовали Горького. Мастер-класс идет всего несколько дней, всего не успеть. Безусловно, Горький — сильный автор. Он, может быть, интуитивно что-то услышал у Чехова, а тот — у Шекспира. В этой преемственности нет ничего зазорного.
— Как думаете, усадьба Станиславского, где проходит лаборатория, по-прежнему остается сакральным местом для молодых?
— Конечно. Я, кстати, удивлен, что в театральной жизни Москвы столько всего интересного. Недавно вернулся из Неаполя, там существует большая община актеров и режиссеров, и все жалуются, что нет работы. А здесь, в Москве, почти каждый актер занят делом. Только не сиди на диване — и обязательно найдешь работу. Возможности здесь безграничны.
— Во время показа этюдов вы пытались уводить актеров от прямолинейности и банальности. А сами часто ловите себя на мысли, что подобные приемы уже использовали на сцене?
— От себя никуда не убежишь. Мы все хотим не повторяться, быть новыми и свежими, но это утопия. Возьмите Вагнера, Верди, Достоевского, Чехова — у каждого есть повторы. У Антона Павловича темы и мысли переходят из одной пьесы в другую. И ничего в этом страшного нет.
Допустим, человек ставит для себя задачу: я буду новым! Послушайте, это даже звучит глупо, да и не получится. Но, конечно, нельзя тиражировать какие-то находки, повторяя их от одного спектакля к другому, иначе это становится коммерцией.
— За неделю, что идет лаборатория, поставить полноценный спектакль невозможно, но вот поделиться своим видением профессии — вполне реально. Что вы хотите посеять в душах актеров?
— Сегодня в театре как будто бы всё есть. Единственная проблема — мало хороших идей. Мы работаем над интерпретацией и поиском выразительных средств. Пытаемся найти что-то свежее по мысли.
— Вас не печалит, что многие дорогие режиссерскому сердцу вещи с возрастом теряют свою глубину и привлекательность?
— Так и должно быть. Что стало бы с человеком, если бы он всё носил в сердце или голове? Естественно, что-то должно уйти в туман.
— Сегодня литовских режиссеров считают одними из лучших. В Москве с успехом идут спектакли худрука Театра имени Вахтангова Римаса Туминаса и худрука Театра имени Маяковского Миндагауса Карбаускиса. У вас есть какой-то национальный секрет?
— Думаю, никакой особенности тут нет. Этот вопрос лет 10–15 назад мне задавали латыши. Интересовались, мол, почему у вас так много режиссеров, а у нас никого? Я сказал: «Подождите, всему свое время». Теперь их в Латвии целая плеяда. А в Польше были сильные актеры, но не было постановщиков. И за последние лет десять появились настолько яркие режиссеры, что можно только позавидовать. Думаю, рассказы о феномене литовских режиссеров преувеличены. Может быть, через год мы увидим в Белоруссии такую прекрасную команду, что только руками разведем.
— Что для вас главное в театре?
— Театр — это то, что никогда не случится у меня дома или в жизни. Процесс, происходящий на сцене, нигде больше не повторяется, и это есть чудо. Можно неоднократно смотреть спектакль, и каждый раз он будет разный. Мне близок умный и эмоциональный театр.
— Несколько лет назад в одном интервью вы сокрушались по поводу того, что литовский театр развивается в сторону европейского.
— Открою тайну — в России такие процессы тоже идут. Мы становимся похожи друг на друга. Одни и те же постановки, алюминиевые конструкции, осветительная техника… Нас окружают одни и те же идеи. Иногда смотришь спектакль и не поймешь, то ли он французский, то ли немецкий. Появился некий стандарт, и меня это печалит.
Недавно в Казани мне подарили книжку о татарском национальном театре. Я ее пролистал с большим удовольствием. Увидел, как в советское время там играли Чехова — чувствовался национальный колорит. Понимаете, театр должен опираться на свое. А русский театр с его великолепными глубокими традициями — тем более.
— Вы неоднократно повторяли, что вам близка русская культура. В чем это выражается?
— Россия — громадная гора, а мы, маленькое государство, как бы под ее тенью. И всегда там будем. Так что это естественное влияние, тут даже обижаться нечего. А потом, в советское время мы воспитывались на русских произведениях искусства. Я учился в Москве, у меня жена русская.
— Вас не огорчает, что между Россией и странами Прибалтики в последнее время довольно напряженные отношения?
— Нет такого! У нас в Вильнюсе этой темы вообще не существует, и я не приукрашиваю. Не знаю, почему подобные вопросы возникают. Думаю, каждый народ должен быть патриотом своей родины. Это звучит очень красиво. Тут нет ничего плохого, патриотизмом нужно гордиться.
— Если не секрет, над чем вы сейчас работаете у себя в Вильнюсе?
— Понемножку готовлюсь к репетициям. Есть планы, но пока не начал работать — не хочу говорить о них.
— Суеверие?
— Нет никакой приметы. В августе начну работу, тогда сам буду понимать, над чем...
Справка «Известий»:
Эймунтас Някрошюс окончил ГИТИС (режиссерская мастерская Андрея Гончарова). Ставил спектакли в драматических театрах Литвы, России и Италии, а также на сценах Большого театра, La Scala (Милан) и Литовского национального театра оперы и балета. Лауреат престижных театральных фестивалей, основатель и режиссер театра Meno fortas в Вильнюсе.
