В день открытия XXI Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ) на одной из панельных дискуссий был актуализирован вопрос перспектив приватизации нефтяного сектора России. «Нефтяной сектор России должен быть полностью приватизирован в ближайшие 7–8 лет, он способен справляться с проблемами в отрасли без участия государства» — такое мнение высказал бывший министр финансов РФ Алексей Кудрин, ныне возглавляющий Центр стратегических разработок (ЦСР).
Эта идея в общем-то не новая, но тем не менее в политических и экспертных кругах началось довольно бодрое обсуждение перспективности предложения Кудрина и оценок целесообразности инициативы.
Последовали многочисленные комментарии от властей, причем главу ЦСР как поддержали, так и раскритиковали.
К примеру, первый вице-премьер РФ Игорь Шувалов отметил, что «российские нефтегазовые компании, в том числе «Газпром» и «Роснефть», могут быть приватизированы в ближайшие 7–10 лет. Шувалов считает, что приватизация нефтегазовых госкомпаний является вполне логичным и крайне существенным шагом власти.
А вот председатель совета директоров «Роснефти», помощник президента Андрей Белоусов не поддержал Алексея Кудрина, подчеркнув, что его отношение к идее тотальной приватизации нефтяных активов «остро отрицательное». Схожая позиция здесь и у главы Минэкономразвития Максима Орешкина — он считает, что госраспродажа нефтянки «может ухудшить ситуацию на рынке».
В свою очередь, пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков был, пожалуй, нейтрален в оценке — он заявил журналистам, что у правительства нет планов по приватизации нефтяного сектора, отметив, что экспертная точка зрения Алексея Кудрина на сей счет известна, но есть и другие мнения.
Поле для жаркой полемики, если пристальнее посмотреть на проблему, конечно, есть.
Так, чудная мантра о преобладающей эффективности частного управления над государственным, которой придерживается глава ЦСР, на поверку оказывается весьма спорной. Стоит всего лишь пристальнее посмотреть отчетность ведущих российских нефтеконцернов и сравнить их удельные затраты на добычу.
Весьма чувствительным при форсировании процесса приватизации нефтянки может стать и момент с фискальными сборами с отрасли, ведь финансы частников станет невозможно плотно контролировать, а они, безусловно, будут оптимизировать налоги. Как итог, есть высокий риск снижения поступлений в федеральную казну.
Не подготовлена сейчас и правовая база: скажем, у частных игроков, как известно, нет доступа к шельфу Арктики, и, предположим, случись приватизация «Роснефти» и «Газпрома», по логике, теперь уже частным холдингам будет необходимо сдавать лицензии государству. Поэтому властям для начала предстоит глубоко проработать этот аспект на законодательном уровне — с отменой действия ограничительных норм по отношению к морским углеводородным провинциям Заполярья. Хотя вопрос о либерализации правил доступа к арктическому шельфу звучит долгие годы, принципиально ничего не меняется: монополия по-прежнему у двух госконценов — «Газпрома» и «Роснефти». Так что непреодолимость этого этапа, по сути, автоматически отменяет затею с масштабной приватизацией нефтесектора. Через ступень здесь не прыгнуть.
Неясен и круг потенциальных покупателей госнефтехолдингов, так как внутри страны нет достаточных свободных капиталов. Еще крупному частному бизнесу под сделки с государством нужны высокие правовые гарантии защиты собственности, уровень которых, по их мнению, пока недостаточный.
А насчет допуска возможных внешних инвесторов (коих, кстати, не так и много, прежде всего из-за сохранения режима антироссийских санкций), то здесь и вовсе оголяется вопрос стратегической уязвимости государства. Ведь Кудрин заявил именно о «полной приватизации», что в итоге может сулить нефтяному сектору даже сценарий потери национального статуса — правда, только в том случае, если все контрольные пакеты госхолдингов начнут скупаться иностранными интересантами. Это ключевой момент, чтобы не допускать трансформации в отрасли.
Пожалуй, для убедительности предостережений от ненужной здесь поспешности уместен кейс о легендарной реформе электроэнергетической отрасли страны, инициатором которой был Анатолий Чубайс. Она продолжалась примерно 7 лет и завершилась 1 июля 2008 года (дата, когда РАО «ЕЭС России» официально прекратило свое существование), но за время подготовки к структурной трансформации кластера так и не было разработано последовательной и эффективной стратегии по дроблению РАО и потребитель не получил главного обещанного от реформаторов — усиления конкуренции и снижения тарифа. Причем особенно важно подчеркнуть, что в реформе ЕЭС значимой составляющей была как раз приватизация. Чем не показательный пример?
Вывод логичен: не только на среднесрочном, но и на долгосрочном горизонте государственным регуляторам предпочтительнее в нефтегазовой отрасли сохранять уже сложившийся баланс форм собственности.
Автор — руководитель аналитического управления Фонда национальной энергетической безопасности
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
