Отстранение Башара Асада от власти открывает перед сирийскими курдами новые перспективы, но также создает новые вызовы. Они были одними из ключевых участников гражданской войны с самого начала конфликта в 2011 году. Впоследствии, по мере относительной стабилизации ситуации, велись переговоры о восстановлении отношений с центральной властью в Дамаске, которые не увенчались успехом. Это было связано с рядом причин, в числе которых необходимо упомянуть запутанность курдского вопроса как такового.
Курды проживают на территории четырех стран Ближнего Востока: в Ираке, Сирии, Турции и Иране. История региона показывает, что национальное движение этого народа никогда не существовало в вакууме. С одной стороны, это подразумевает солидарность национальных чаяний курдов, населяющих разные страны. С другой, это означает, что государства, разделившие этногеографический ареал Курдистана в самом начале ХХ века, также могут — и будут — координировать свои усилия по пресечению национального движения в любой из стран.
Особенно активную роль в этом играет Турция. Так было исторически, таково положение и в настоящее время. Это связано, во-первых, с борьбой правительства против Рабочей партии Курдистана (РПК), ведущейся с 1984 года, а во-вторых, тем обстоятельством, что именно на территории Турции проживает большинство населения разделенного Курдистана. Так, по данным парижского Института курдов, население Турецкого Курдистана составляет от 15 млн до 20 млн человек (при общей численности населения республики 87,6 млн человек). Это больше, чем в любой другой вышеперечисленной стране. Более того, каждый пятый гражданин республики является курдом, образуя крупнейшее национальное меньшинство.
Было бы упрощением характеризовать отношения между курдами и центральным правительством в Анкаре только как репрессии. Даже после начала РПК вооруженной борьбы стороны периодически заключали перемирие. Однако в настоящее время Анкара занимает непримиримую позицию по отношению к национальному движению как в стране, так и за ее пределами. Это может быть объяснено тем, что на протяжении последних 10 лет Партия справедливости и развития (ПСР) находится в коалиции с Партией националистического действия (ПНД). Последняя стала ультранационалистической, и, как следствие, любой компромисс с «террористами РПК» представляется ее сторонникам неприемлемым. В свою очередь, недавнее заявление руководителя партии Девлета Бахчели о том, что основатель РПК Абдулла Оджалан, отбывающий пожизненный срок в турецкой тюрьме, может быть освобожден, не получило дальнейшего развития. В любом случае, в настоящее время именно альянс с ПНД обеспечивает прочность правительства президента Реджепа Тайипа Эрдогана, бессменно руководящего республикой с начала нулевых годов.
Требования сирийских курдов состоят в предоставлении им широкой автономии: культурных прав и реального самоуправления на северо-востоке страны (где они проживают относительно компактно). Именно этот вопрос стал камнем преткновения во время переговоров между руководством самопровозглашенной автономии и прежним правительством Сирии. Теперь переговорный процесс возобновляется, с новыми лицами в Дамаске. Однако, несмотря на примиренческие заявления сторон, мы не стали бы торопиться с оптимистическими выводами. Вопреки провозглашаемым новой властью в Сирии лозунгам единства страны, дьявол кроется в деталях.
Во-первых, не ясно, каков будет состав нового правительства, который предполагается сформировать к весне следующего года. Власть в Сирии была взята рядом группировок, довольно разнородных по своему составу и пестрых в идеологическом отношении. С этой точки зрения ситуация напоминает Ливию. В настоящее время доминируют Сирийская национальная армия (СНА) и «Хайят Тахрир аш-Шам» (признана террористической организацией и запрещена в РФ). Руководитель последней структуры Абу Мухаммед аль-Джулани заявил о необходимости обеспечить территориальную целостность Сирии. Несмотря на то, что сирийские курды не ставят своей целью выход из состава страны (в противоположность референдуму Иракского Курдистана 2017 года), необходимо понимать, что в реалиях Ближнего Востока целостность государства может быть обеспечена в том числе прямым военным давлением (как это и было до сих пор в истории национального движения).
Во-вторых, сохраняются идеологические противоречия. При том что значительная часть вооруженных оппозиционеров (и сам аль-Джулани) теперь позиционируют себя как «умеренные исламисты», не ясно, насколько умеренной будет их политика впоследствии. Можно привести пример запрещенных в РФ талибов, которые, вопреки первоначальным словам и жестам, затем «закрутили гайки» во всём, что касается прав женщин. В свою очередь, идеи эмансипации остаются краеугольным камнем идеологии сирийских курдов. Так, у них есть целые воинские отряды, сформированные из женщин.
В-третьих, важно обратить внимание на позицию Турции. Министр иностранных дел Турции Хакан Фидан заявил, что сирийской автономии следует избавиться от следов присутствия РПК и ее идеологии. Можно сказать, что автономия уже достаточно давно пытается отмежеваться от РПК. Вопрос, однако, не во флагах (курды уже приняли новое, трехзвездное, знамя Сирии), но в том, что в руководстве автономии могут присутствовать элементы как про-, так и анти-РПК. Как следствие, это может осложнить отношения с Турцией, пользующейся значительным (но не абсолютным) влиянием на группы, пришедшие к власти в Дамаске.
В-четвертых, курды были вынуждены пойти на значительные уступки сразу после начала масштабного наступления вооруженной оппозиции, в том числе на их позиции на севере страны, в Манбидже. Ряд других территорий был оставлен вовсе без боя. Как затем заявили в Сирийских демократических силах (СДС) — де-факто вооруженных силах автономии, — отвод курдских сил был произведен вследствие договоренности с США. Это, с одной стороны, указывает на слабость проекта курдской автономии (его зависимость от Штатов), равно как и ставит под сомнение готовность США поддерживать курдов впоследствии, в рамках нового политического уравнения в стране.
Таким образом, можно сделать следующие выводы. Как всегда в истории национального движения, курды оказались заложниками борьбы за власть не только в своих странах, но также внешних сил, в том числе глобальных игроков. В настоящее время основными силами, способными склонить решение курдского вопроса в Сирии в ту или иную сторону, остаются Турция и США. С одной стороны, с момента ухода Асада произошло усиление позиций Турции и протурецких сил, что может подтолкнуть их к силовому решению вопроса об автономии. С другой, мы не стали бы сбрасывать со счетов США. Несмотря на то, что их вмешательство привело к уступке вооруженной оппозиции ряда территорий, пока нет признаков того, что Соединенные Штаты окончательно отказываются от своей поддержки сирийских курдов, равно как и не намерены сворачивать собственное присутствие в стране (которое, однако, может быть обеспечено и без курдов).
Автор — кандидат исторических наук, преподаватель Финансового университета при правительстве РФ
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
