«Что такое космос — не знали ни мы, ни даже Королев»
Дважды Герой Советского Союза летчик-космонавт Борис Волынов готовился к высадке на Луну. Об этом он сообщил в интервью «Известиям». Беседа с участником первого набора в группу космонавтов состоялась в преддверии его 90-летнего юбилея. Также он рассказал о том, как осуществить стыковку космических кораблей на скорости 8 км/с, как правильно принимать пищу в невесомости и об отношениях с Юрием Гагариным.
«Летать будете выше и быстрее, чем на самолете, но есть большой риск»
— Борис Валентинович, когда вам предложили летать на новой технике, вас предупредили об опасности, но вы быстро согласились. С чем это связано?
— Начнем с того, что мы толком не знали, куда мы летим. Однажды в часть приехала группа, и меня вызвали к комполка. Сказали: «Хотим предложить новую работу, летать будете выше и быстрее, чем на самолете, но есть большой риск». Говорю: «Согласен». Тогда спрашивают, не хочу ли подумать, посоветоваться? Отвечаю, что уже дал подписку о неразглашении, поэтому советоваться не с кем.
Я был летчиком-истребителем, а в этой профессии нужно думать быстро. Если успеешь вовремя сообразить — останешься живой, если нет — извини, окажешься на том свете.
Летчики-космонавты СССР на занятиях. Георгий Шонин (слева), Борис Волынов (в центре), Андриян Николаев (справа), 1966 год
— Когда пришли в отряд космонавтов, какие были эмоции?
— Когда приехали на пункт сбора, пришел полковник, рассказал, что есть новая техника, ее нужно освоить. Объяснил, что дело это трудное. К примеру, на тот момент я выполнил только три парашютных прыжка, а овладеть этими навыками предстояло на уровне инструктора. Всем, кто пришел, предложили отказаться, но никто не воспользовался этой возможностью.
Во время подготовки всё было новое, с чем раньше не сталкивались. Что такое космос — не знали ни мы, ни те, кто учил. Даже Сергей Королев, который только предполагал, но до конца не представлял. При этом все осознавали, что дело рискованное. Тренировали волю. Каждый хотел доказать, что справится с тем заданием, которое будет.
Подготовка полета «Союз 4–5», «Союз 6». Георгий Шонин (слева) и Борис Волынов (справа) на тренировках, 1969 год
— В космические полеты вы брали талисман. Сохранился ли он?
— Да. Это маленький мишка — домашние подарили такую игрушку. Он очень симпатичный, улыбающийся, лохматенький и — что важно! — легкий, укладывался в любую поклажу. Часто носил его за голенищем.
Мишка дважды летал в космос. В корабле он висел на нитке над приборами и служил индикатором невесомости.
«От каждого движения зависело положение корабля»
— Расскажите о вашем первом полете в январе 1969 года, как он проходил.
— В полете кораблям «Союз-4» и «Союз-5» нужно было впервые в мире выполнить стыковку в космосе. Представляете, на скорости 8 км/с подойти к другому аппарату и соединиться с ним.
Космонавт Борис Волынов в кабине корабля «Союз-5», 16 января 1969 года
Тогда еще не было ни опыта, ни техники управления аппаратами на орбите, только на тренажерах. Тем не менее корабли сблизились, потом аккуратно подошли ближе. Евгений Хрунов и Алексей Елисеев следили за приборами, а я держал ручки управления.
От каждого движения зависело положение корабля. Когда оставалось 30 м, с «Союза-4» передали, что у них мало топлива. Поэтому дальше за маневр отвечал наш экипаж. Но выполнили всё аккуратно, и стыковка произошла благополучно.
— А что было потом?
— Хрунову и Елисееву предстояло совершить переход из корабля в корабль через открытый космос. Эмоций при этом хватало! Например, когда ребята были в орбитальном отсеке, облаченные в скафандры, их давление и пульс оказались выше допустимых. Выпускать их в таком состоянии — нарушение инструкций. Но как командир корабля — на основании личных впечатлений — я принял решение продолжить операцию.
Следующее происшествие произошло, когда Хрунов на полпути между кораблями остановился и объявил, что в скафандре не работает вентилятор. Согласно правилам, нужно вернуться. Но никто не хотел бросить задание. Повисла тишина. Однако космонавт справился. Он обнаружил, что сам шлангом выключил вентилятор. Включив его, Хрунов благополучно добрался до «Союза-4».
— Потом при снижении ваш корабль пошел по нерасчетной траектории. При этом, несмотря на запредельные перегрузки и риск гибели, вы делали записи в журнал. Зачем?
— Потому что считал нужным, и всё! Мы же были первопроходцами. В космос прежде никто не летал, кроме собачек и манекенов! Никто не знал порядка действий в экстремальных ситуациях в космосе. Поэтому записывал всё, чтобы, если погибну, мой опыт и знания помогли другим избежать катастрофы.
Экипаж станции «Салют-5» Борис Волынов (слева) и Виталий Жолобов (справа) во время телевизионного сеанса связи, 19 июля 1976 года
В целом это касалось не только экстремальных ситуаций. Мы всё делали впервые. Например, учились правильно принимать пищу, когда она сама по себе не лезет в рот. Вы жуете, а во рту невесомость. Можете подавиться, и на этом закончится путешествие.
— Первый путь в космос был тернистым. Как вы решились лететь во второй раз?
— Я рвался в космос, но меня долго придерживали. Например, однажды встал вопрос, кому лететь на орбиту выше 400 км. Тогда еще предполагали, что там высокий уровень радиации и организм может не выдержать. Я сразу дал согласие на такой полет, однако руководители решили не рисковать.
Наверное, долгое ожидание усилило тягу к космосу. Поэтому на второй полет, несмотря на то что первый чуть не закончился трагедией, было проще согласиться. Хотя Герман Титов, например, от второго полета отказался.
«Луны в какой-то степени боялись — как и всего неизвестного»
— Летом 1976 года во время вашего пребывания на «Салюте-5» отключись приборы, погас свет. Расскажите, как удалось сохранить самообладание?
— На самом деле отказы в технике, в электронике бывают. Просто нужно быть готовым к ним, чтобы предотвратить негативные последствия.
Летчик-космонавт Борис Волынов во время тренировки в испытательном центре подготовки космонавтов имени Ю.А. Гагарина, 1 июля 1976 года
В целом, конечно, было тяжело. Об этом много уже написано. Но мы справились и благополучно вышли из нештатной ситуации. Поэтому много рассказывать тут нечего.
— Насколько это тяжело — вы восемь раз были дублером.
— Было эмоционально трудно. Знаю случаи, когда люди в таких ситуациях не выдерживали и уходили из отряда космонавтов. Но я упертый. Это качество помогло преодолеть себя.
Думаю, что причина упертости в том, что я родом из Сибири, из Кузбасса. Там были условия жизни, которые закаляли характер. Свою роль сыграло детство, большая часть которого прошла в военные и послевоенные годы.
— Вы готовились к полетам на Луну?
— Да, было дело. К сожалению, до спутника мы не долетели. Хотя подготовка была насыщенная. Планировали сначала облететь Луну, а потом и высадиться на ее поверхность. В частности, во время тренировок учились передвигаться в условиях, подобных лунной гравитации.
Чтобы имитировать силу тяжести в шесть раз меньше, чем на Земле, создавали подвесы, которые компенсировали вес тела, и ходили по наклонной поверхности. Так что к путешествию готовились серьезно. Также обсуждали идеи полетов к другим планетам, но к таким экспедициям настоящей подготовки не было.
Борис Волынов (слева) и Виталий Желобов (справа) в монтажно-испытательном корпусе космодрома, 1976 год
Луны боялись в какой-то степени — как и всего неизвестного. Чтобы почувствовать, о чем говорю, спрыгните с самолета с 3 тыс. м. Пока летите (до раскрытия парашюта), сможете пережить эмоции одиночества, неопределенности, ощущение близкой гибели. Так сможете представить, к каким задачам мы готовились.
— В 1960-х годах вы обучались в Академии имени Жуковского. На какую тему была ваша научная работа?
— В частности, проектировали, как обустроить приборную панель в кабине космического корабля. Какие приборы, кнопки на ней разместить и как это сделать более удобно и функционально.
Вообще об этом периоде в двух словах сложно рассказать. Было много нового, неизвестного. Зачастую обращались к ученым, чтобы они объяснили, но они сами только разводили руками. Приходилось доходить самостоятельно. Но было интересно, потому что новое — всегда интересно!
— Рассматривали ли вы возможность принять участие в программе испытаний орбитального самолета?
— В процессе работы мне приходилось часто тестировать различную технику. Такие задачи тоже обсуждали. Но в этом случае нужны были не летчики-истребители, а профессиональные испытатели. Им и был отдан приоритет, когда отбирали кандидатов.
Первый космонавт Юрий Гагарин перед полетом, 1961 год
— Какие отношения у вас были с Юрием Гагариным?
— Прекрасные. К примеру, когда в Звездном городке построили первые кирпичные дома, Юрий Алексеевич предложил мне поселиться рядом. С тех пор мы жили в соседних квартирах. Когда он в своем кабинете кричал по телефону (связь в то время была плохая), у меня всё было слышно.
Если бы он не погиб, многое в нашей космонавтике могло быть иначе.
