Дональд Трамп неоднократно намекал на перезагрузку отношений с РФ после начала своего второго президентского срока. Инаугурация новоизбранного главы государства состоится 20 января 2025 года, и россиянам следует быть готовыми к нескольким сценариям. Процесс проработки возможностей возвращения зарубежных вендоров ПО в нашу страну, несомненно, будет, а вот о результатах этого процесса пока говорить сложно. Важно то, что государство в лице регуляторов продолжит проводить последовательную политику по обеспечению информационной безопасности и технологического суверенитета, отстаивая интересы российских производителей IT.
Возьмем, к примеру, трех иностранных вендоров, которые после начала СВО изменили свое отношение к нашему рынку: Nvidia, Linux и Microsoft. За последнее время именно от них поступили наиболее громкие высказывания насчет отказа от работы с российскими пользователями. Все они имеют разную природу в своих причинах отказа от нашего рынка, а потому для них нет единого универсального сценария потенциального возвращения. ОС Windows от Microsoft сейчас во многом замещена рядом российских ОС на базе Linux, при наличии воли со стороны государства возвращение этой ОС обратно в госорганы и на объекты критической инфраструктуры маловероятно. В частном бизнесе возвращение Microsoft возможно, но и там будут еще долго помнить об отказе в обслуживании, который может вернуться при очередном осложнении глобальной политики, а потому будут относиться к этим продуктам более осторожно.
Разработчики на Linux и других платформах, действующих на основе открытого кода, продолжат свою работу. Эти сообщества изначально строились вопреки принципам капитализма и потому оказались наименее подвержены антироссийской риторике. Результаты последнего демарша Linux Foundation по применению санкций в отношении разработчиков СПО из России подтвердил, что это сообщество демонстрирует подчинение госполитике санкций, но по существу продолжает следовать своим принципам.
Что касается видеокарт и других устройств от производителя Nvidia, то их заместить пока нечем, поэтому крайне вероятно, что они вернутся или же продолжат разными путями поступать в Россию уже по официальным каналам.
При этом речь не идет о том, что зарубежные компании пересмотрели свои принципы и теперь готовы вернуться в Россию. В подавляющем большинстве они и не собирались уходить из нашей страны, имея огромный опыт и работающие механизмы воспроизводства своего присутствия и получения доходов в РФ. Не могу исключить и того, что за процессом их возвращения будут стоять спецслужбы США, которые воспользуются возможностью возвращения зарубежных вендоров в Россию для внедрения новых уязвимостей в их продукцию.
Говоря о санкциях, важно разделять поставщиков программного обеспечения и «железа». Российские разработчики имеют преимущество меньшей длительности цикла разработки своей продукции перед производителями электронных компонентов. Они уже прошли большой путь импортозамещения, что привело к замещению импортной продукции в значительной части спектра рынка ПО. Иностранным программам попасть после этого в IT-системы российских предприятий станет значительно сложнее.
С компонентной базой дело обстоит иначе: в России не производится вся номенклатура современных электронных компонентов, так что возвращение недружественных поставщиков более вероятно. Но и здесь за прошедшее время произошел поворот в сторону производителей из КНР, так что американским поставщикам придется конкурировать не только с российскими, но и с китайскими производителями.
Для возвращения импорта в IT возможны два сценария. Если в Россию не придут обратно вендоры из недружественных стран, IT-индустрия продолжит развиваться высокими темпами, хотя темпы продаж будут снижаться по мере насыщения отечественного рынка и повышаться вне РФ по мере того, как наши компании воспользуются маркетинговым преимуществом на рынках дружественных государств, которое они получили благодаря успешному преодолению санкций и построению технологического суверенитета.
В том случае, если часть иностранных вендоров из недружественных стран сможет вернуться, им придется не просто — они вынуждены будут бороться с укоренившимися поставщиками «железа» из дружественных стран и с окрепшими российскими вендорами ПО. Доверия к вернувшимся зарубежным вендорам не будет еще долго. Да и санкции вряд ли будут сняты в полном объеме.
На мой взгляд, реальное импортозамещение началось после принятия программы создания индустриальных центров компетенций и после выделения на эти цели финансирования через Российский фонд развития информационных технологий (РФРИТ). Вот за эти два года и можно подводить итоги. За это время шло интенсивное импортозамещение, которое приобрело, на мой взгляд, необратимый характер. Это положение справедливо даже там, где отставание от западных вендоров в ряде продуктов оказалось существенным. При этом нужно отметить и ряд сопровождавших этот процесс негативных последствий в виде массового инсорсинга и невыполнения задачи вывода разработанных продуктов на внешние рынки. Но импортозамещение само по себе шло очень интенсивно.
Из тех классов ПО, для которых существуют проблемы замещения, можно отметить инженерное ПО, базы данных со встроенными расчетами (Oracle), а также замещение средств программирования, включая системы САПР для автоматизации создания дизайна интегральных микросхем. Но все эти проблемы нам достались из прошлого. Важнее не отстать сейчас в разработке «движков» и «железа» для обеспечения работы искусственного интеллекта, киберфизических систем, в виртуальной реальности, в инструментах программирования для квантового компьютера — то есть в рамках нового технологического уклада.
Автор — президент ассоциации «Руссофт» и член наблюдательного совета РФРИТ
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
